Пыль моря (СИ) - Волошин Константин

– Да вон один покалеченный сидит. Ему тоже полагается. По справедливости надо. Люди же.

Общество зашумело. Мнения разделились, но капитан Ли никак не хотел уступать. Мишка кипятился, доказывал и убеждал. Призывал к совести.

– Пусть и они получат свою долю! – визгливо прокричал Вэйдун. – Тоже бились наравне с нами. Не честно их обижать, братья! Всем хватит!

После не долгих споров решили туземцев тоже включить в долю. К тому же их было всего восемь человек. Выделили нескольких матросов во главе с Вэйдуном, и те стали распределять драгоценности по долям. И вдруг Вэйдун вскочил и завопил истошным голосом:

– Братья, здесь не всё! Самое ценное пропало!

Матросы взорвались бешенством и полезли смотреть. Капитан Ли со свирепым лицом бросился к сундуку. Началась свалка. Грохнул выстрел, и матросы заметались. Крики негодования слились в сплошной рёв.

– Стойте! – заорал Мишка, пытаясь перекричать толпу. – Давай разберёмся! Хватит орать! Успокойтесь!

Когда тишина воцарилась, Вэйдун, тяжело дыша, и бешено вращая глазами, прохрипел зловеще:

– Братва, мы первые нашли сундук и многие вместе со мной видели там всё, что было, а теперь многих вещиц нет! – он зловеще глянул на капитана Ли. Тот опять зарычал угрожающе и злобно.

– Правильно! Мы все можем подтвердить! – кричал матрос с «Догоняй».

– А не вы ли сами присвоили себе самое ценное? – кричал Ля.

– Каждый взял самую малость! – ответил И-шань. – А вот куда девались большие вещи, а? Давай, братья, посмотрим у капитана. Что там у него в каюте? А ну отряжай пять человек! Кто пойдёт?

Капитан визжал и грозился, но его не слушали. Пять выборных бросились к шлюпке и торопливо стали грести к джонке капитана. Остальные продолжали орать и грозить друг другу. Капитан Ли собирал вокруг себя сторонников, но большинство отошло от него и хищно поглядывали в его сторону. Все с нетерпением ожидали возвращения пятерых охотников.

Тин-линь мотался среди матросов и уговаривал не мешкать и сместить капитана Ли, а то и расправиться, пока не поздно. Матросы хватались за ножи и пистолеты. В любой момент могла возникнуть потасовка.

Наконец шлюпка вернулась, ещё издали матросы кричали угрожающе и размахивали оружием. Они вывалили из небольшого мешка кресты, распятия, браслеты и прочую ценность из сундука. Толпа озверела. С воплями они бросились на капитана. Тот выхватил саблю и пистолет. Толпа отпрянула и остановилась в напряжённом ожидании.

– Назад, собачье племя! Кого вы слушаете? Это мои старые ценности!

– Врёшь, капитан! Мы хорошо запомнили сундучок. Лучше признайся и ответь по закону! – Вэйдун наступал на капитана, и тот, оскалив большие зубы, выстрелил в матроса. Вэйдун скорчился пополам, схватившись за плечо. Наступила гробовая тишина. И тут Мишка спокойно сказал:

– Капитан, ты сам ответил на все вопросы. Вэйдун правду говорил, но тебе она не понравилась. Придётся отвечать.

Капитан Ли бросился на Мишку, но Хитоси ловко сделал подсечку и тот грохнулся на песок. На него навалились и отняли саблю. Он рычал и отплёвывался. Некоторые пытались ему помочь, но помощников связали и с презрением бросили на песок.

– Нечего с ним говорить! – заявил И-шань. – Руби голову, да и дело с концом! Хватит над нами издеваться!

– Правильно! Кончай его! И прихвостней его вместе с ним!

– Стой, братья! – это Сань Гуй растолкал толпу и пробился к капитану. – Не надо его кончать! Пусть поживёт на этом острове. Голый и без пищи. Посмотрите, как ему это понравится. И пусть командует своими собаками по своему вкусу!

– И то правильно! – согласился И-шань. – Пусть остаётся на острове.

Предложение понравилось. Капитана и его трёх приспешников раздели, сорвав с них одежду, и оставили пока связанными на песке. После этого приступили к дележу добычи.

Капитаны получили по десять долей, боцманы по четыре, остальные по своим достоинствам. Отметили раненых, и особо Вэйдуна, который стонал в тени пальмы. Пуля пробила ему правое плечо, и он много потерял крови и лежал бледный и осунувшийся.

Матросы вскоре забыли про драки и принялись за вино и мясо. Начали играть в карты и кости. Драгоценности пошли по рукам. Уже через час кто-то бродил без крупицы того богатства, которое ему досталось и пьяно орал песни.

И-дун шатался среди матросов и потихоньку менялся с подвыпившими товарищами. К концу дня он собрал удвоенное богатство и старательно прятал его в одежду. Мишка посмеивался, глядя на старания своего товарища, но Тин-линь с удивлением таращил свой единственный глаз и не мог надивиться на бывшего слугу.

И-шань упрашивал Мишку принять от него дар. Он совал в Мишкину огромную ладонь такой же огромный рубин в золотой оправе, который он не решался проиграть.

– Возьми, капитан, возьми. Не обижай меня. От сердца моего в знак уважения. Редко я встречал таких людей. Прими! Мне он ни к чему, всё равно пропью или проиграю, а ты человек серьёзный, и я просто очень уважаю тебя.

Пришлось Мишке уступить мольбам матроса, и он дружески обнял его смуглые плечи. И-шань с важным видом повесил свой подарок на шею капитану рядом с кожаным мешочком Янхонг. Заметил, трогая мешочек:

– А этот алмаз надо будет в оправу вставить и на хорошую цепь, а?

– Попадём в порт, так и сделаем, – Мишка погрустнел, вспомнив свою маленькую Янхонг. Он отошёл от толпы матросов и присел в тени пальмы.

Он перестал слышать шумное веселье и воспоминания охватили его. Душа рвалась к далёкому острову. И найдёт ли он его в безбрежных просторах? Как опрометчиво бросал обещания, и как легко казалось выполнить их. Теперь всё представлялось совсем иначе, сложнее и труднее. От этих мыслей стало как-то грустно и тоскливо. Радость покинула, и он отвалился на спину, закрыв глаза.

Огромный крест, обсыпанный бриллиантами и рубинами, больно врезался в бок, но было лень поменять положение. Дремал, витая в облаках своих мечтаний. Они были покрыты туманом неясности и очертания расплывались и убегали тихонько в мутную даль.

К вечеру стали собираться на джонки. С отливом решили отплывать.

Главарём флотилии дружно выбрали капитана Жэня Хэпина. И-шань было предложил Мишку, но тот сам отказался. Опыта никакого, а без знания моря главарём нечего было и думать.

Стали грузиться в шлюпки. С издёвкой подходили к связанному капитану Ли и пинали легонько ногами. Некоторые плевали на него, а И-шань сделал попытку помочиться на него, но Мишка прикрикнул и тот отошёл с видом сожаления.

Остающимся ничего не оставили ни из еды, ни из одежды. Оружия тоже не оставили. Так жестоко редко поступали пираты со своими товарищами, но укрытие общественной добычи каралось строго. Сердобольные не решались подать голос в их защиту. Последний, кто отплывал на джонку, разрезал верёвку одного их связанных и тот стал развязывать остальных. Затем бросились в воду, крича и умоляя не оставлять их одних. Но с лодок не ответили, и маленькие фигурки несчастных постепенно исчезали в тенях от заходящего солнца.

– Не завидую я им, – сказал Мишка, вглядываясь в берег. Фигуры людей уже не видны, и их крики, тоскливые и отчаянные, не доносились до джонок.

– Так пожелали духи, – ответил И-шань, сплёвывая в море. – Пусть теперь поразмышляет наш капитан. Теперь его очередь испытать горе. Пусть и он узнает, что это такое. Не одним нам с ним дружить.

– Да, жадность сгубила капитана. А зачем? Неужели в богатстве вся жизнь, а? Скажи, И-шань.

– Богатство для нашего народа одно из главных на жизненном пути. Так мы устроены. У вас может иначе, а наши люди все мечты увязывают с ним, с богатством.

Глава 54. Катастрофа

Флотилия долгие месяцы шныряла в лабиринте островов. Кончилась пора штормов и тайфунов. Немало случалось встреч с судами, и немало их стало добычей пиратов. Но такого солидного успеха, как захват монастыря, больше не было. Часто приходилось довольствоваться мелкими лодками туземных купцов, и на всю ораву пиратов приходилось так мало добычи, что даже голодать приходилось. За это время хорошо узнали море, и часто с успехом избегали встречи с испанскими фрегатами, забираясь в мели и коралловые рифы.