Пыль моря (СИ) - Волошин Константин

– Завтра отправляюсь к своим! – радостно возвестил Мишка, хватая Риа в свои крепкие объятия.

– Уже разузнал? Вот и хорошо!

– Волнуюсь, Риа. С чего это, а?

– Мишель, это вполне понятно. Сколько лет не виделся. Говорить хоть не разучился?

– Даже сам не знаю. Наверное, немного есть.

– Ещё не признают за своего.

– И я этого боюсь. У нас народ недоверчивый, а бояре и просто люты бывают страшно. Так, помнится, рассказывали старики.

Ночь для Мишки прошла в кошмарах. Он не мог надолго заснуть. В голове носились разные мысли, рисуя картины его встречи с русскими. Он то забывался коротким трепетным сном, то тут же открывал глаза и вслушивался в звуки ночного дома.

Он никак не мог понять, почему встречу назначили на вечер. Ждать до вечера представлялось ему мучением, и он заранее успокаивал себя и готовил к ожиданию.

Весь день он провёл с Риа, но ни на чём не мог сосредоточить внимание. Риа понимала его состояние и не докучала расспросами и успокоительными советами.

– Как дожить до вечера? – иногда спрашивал он себя, и Риа тревожно оглядывала его сумрачное лицо.

Он отвёз женщину домой, когда смеркалось, и они трепетно попрощались, с тоской глядя в глаза друг другу.

– Как-то тревожно на душе, Мишель, – призналась она, трогая пальцами его щёку, и по трепету их Мишка чуял, что она тревожится за него. Ему стало ещё тоскливей, и он поспешил проститься.

– Завтра встретимся, и я всё тебе расскажу, милая, – бросил он на ходу.

– Будь осторожен, милый!

Экипаж скоро довёз его до гостиницы. Он переоделся, захватил шпагу и пистолет и пешком отправился на встречу в трактир, до которого с полчаса ходу.

В окнах светился жёлтый свет, улицы становились пустынными, редкий чёткий звук конских подков далеко слышался в тишине туманного вечера.

Пройдя чуть больше половины пути, Мишка далеко от себя увидел в свете тусклого фонаря группу мужчин, появившуюся из-за угла переулка. Мелькнула мысль перейти на другую сторону, но он усмехнулся и только поправил эфес шпаги.

Четверо в плащах приближались, и Мишке вдруг показалось, что они слишком напряжённо и молча идут. Он посторонился, уступая дорогу, но тут встречные разом выдернули шпаги, и Мишка почувствовал обжигающий укол в руку. Он отпрыгнул и выхватил свою шпагу.

Четверо молча бросились на него, и металл зазвенел, высекая искры. Сопение и топот ног, звуки открывающихся форточек и возгласы обывателей – всё воспринял возбуждённый мозг Мишки. Он отбивался от наседавших, стараясь не пропустить кого-нибудь за спину. Он не чувствовал раны в руке и лёгких уколов, которые едва достигали его тела.

«Неужели штурман?» – проносилось в голове.

Вот один из нападавших откатился к столбу, выронив зазвеневшую шпагу. Остальные хрипло подбадривали друг друга и ожесточённо наскакивали, делая быстрые выпады. Мишке удалось выбить шпагу у одного, и пока тот ловил её, он достал грудь неосторожного крепыша в широкополой шляпе.

– Кончай его! – прохрипел один, наматывая на руку плащ. – Патруль идёт!

Мишка тоже услышал далёкие шаги и звон оружия, и в этот момент клинок шпаги пронзил его грудь. В глазах поплыли круги, но шаги патруля зазвучали так громко, что он попытался зажать уши. Не чувствовал, как падал на скользкие плиты мостовой. Только голос хрипатого донёсся из далека:

– Бежим, наше дело сделано. Штурман будет доволен!

Грохот шагов стал быстро стихать и темнота беспамятства охватила Мишку.

Патруль, звеня алебардами и топоча, прибежал на место схватки, где нашёл три тела, распростёртых на мостовой.

– Двое уже готовы, – доложил солдат, осмотрев лежащих.

– Сбегай за доктором, Ян, – послал начальник одного солдата. – Пусть засвидетельствует кончину. Он где-то рядом живёт.

Скоро сухонький доктор торопливо осмотрел тела при свете факелов и фонарей.

– Ну как, доктор? – спросил начальник, торопя эскулапа.

– Этот ещё дышит, – ответил доктор, указывая на Мишку. – Но надо поспешить, а то будет поздно. Рана глубокая.

– Волоките его в дом к доктору, – распорядился начальник, обращаясь к солдатам. – Завтра навестим и наведём справки. Нам ещё надо дождаться погони и разобраться в драке. Тащите же!

Двое солдат с натугой потащили Мишкино тело, ругаясь на непомерную тяжесть.

– Что за бык такой? Руки оттянешь, пока дотащишь.

– Да уж не маленький. А в груди-то у него так и булькает. Кровь наверное выходит. Не жилец он на этом свете.

– Недолго придётся возиться доктору.

Мишку водрузили на сундук, и доктор стал возиться с раной, мимолётно поглядывая на мелкие, уже переставшие кровоточить. Дочь врача спокойно помогала отцу. Супруга сетовала на неудобства с раненым, но её никто не слушал.

– Ну а теперь всё во власти всевышнего, – молвил сухонький человек, вытирая руки чистым полотенцем. – Организм крепкий, даже редкой крепости, и будем надеяться, что всевышний не оставит его своими милостями.

– Папа, он богатый человек. Смотрите сколько у него перстней. И алмаз на шее какой огромный.

– Оставь его. С этим хлопот не оберёшься. Да и не принесёт счастья чужое добро.

– Что вы, папа! Я так просто сказала. Да и шпага дорогая, вся в камнях дорогих. Кто он?

– Кто ж его знает. Может купец дальний. Видишь, какой загар на коже. Здесь такого не приобретёшь.

– А может он из Батавии? Недавно караван пришёл оттуда.

– Нам-то что за дело, дочка. Это хорошо, что богат. Значит, может хорошо заплатить. Что нам ещё нужно? Поэтому присматривай за ним хорошенько.

– Я постараюсь, папа.

Мишка открыл глаза только к вечеру. Перед взором его плавали неясные очертания незнакомых вещей, страшно хотелось пить и он шептал пересохшими губами, но звуки не срывались с его губ. Он чувствовал страшную слабость и даже веки поднимать было трудно. В груди горело и дышать было больно и трудно. Мысли путались и они скорее походили на галлюцинации.

Чьё-то смутное лицо промелькнуло перед ним, но он не уловил его образа и погрузился в беспамятство.

Сильный жар мучил его, но он не приходил в сознание и метался по постели слабеющим телом. Губы потрескались и кровоточили.

Изредка он приходил в сознание, но мозг работал плохо. Он смутно видел людей, вещи, помещение, но не понимал увиденного. Мысли метались, как в лабиринте, внутри жгло и ныло.

Только однажды ночью он ясно ощутил себя на некоторое время и вспомнил схватку с бандитами и слова, брошенные одним из них. «Так я не ошибся. Это месть штурмана. Будь проклят тот день, когда я встретился с ним», – чётко и осознанно промелькнуло в голове. Этого было достаточно, чтобы он опять потерял контроль над собой. Он впал во мрак, и жар терзал его мощное когда-то тело.

Он часто впадал в бред и его разгорячённый мозг выхватывал куски далёких событий бессвязных и сумбурных.

– Папа, он не выживет! – глядела девушка на отца просительными глазами.

– Что ж делать, дочка. Нам остаётся только ждать. Будем уповать на бога. Теперь только он может изменить судьбу этого человека. Я всё сделал, что в моих силах.

– Ах, папа, как тяжело наблюдать за его мучениями!

– Успокой свою душу, дочка. Если хочешь, помолись за него.

г. Жданов (ныне Мариуполь) 1982 г.