Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей» - Михаил Елисеев

А между тем в том, что у князя была отрублена голова, ничего необычного нет, поскольку в монгольской традиции было подносить голову вражеского военачальника своему полководцу. А поскольку Бурундаю она доставлена не была, значит, по какой-то причине ее не довезли, иначе темник не упустил бы возможности предъявить ее Батыю и заслужить похвалу хана — такими трофеями просто так не разбрасываются! Спустя совсем немного времени голова была найдена: «Тогда же принесоша главу великаго князя Юрья и вложиша ю в гроб к его телу» — так сообщает об этом I Софийская летопись, а за ней Тверская, Симеоновская и ряд других. И рады бы «новооткрыватели» задвинуть какую-либо теорию по этому поводу, только не получается — великого князя многие знали лично, и подлог был бы тут же разоблачен.

А теперь о плане Бурундая по разгрому русских войск и почему он ему удался. Успех темнику принесли внезапность, концентрация всех сил на направлении главного удара, а также сама стремительность операции. На мой взгляд, в этой битве Бурундай отказался от традиционных монгольских наскоков кавалерии и изматывания противника атаками конных лучников, а весь свой расчет построил именно на лобовой атаке. Дело в том, что леса, болота и снега просто не давали монголам места для маневра, а с другой стороны, пока их лучники вели стрельбу, стараясь нанести противнику урон в живой силе перед атакой тяжелой кавалерии, что мешало русским полкам соединиться для отпора? Шанс на победу давала Бурундаю только быстрота натиска и разгром русских полков поодиночке — что темник блестяще и осуществил. Конечно, на руку монголу сыграло и то, что главные силы русских были растянуты вдоль среднего течения Сити на 20 километров, а также выдвижение полка воеводы Дорожа в Божонку. Можно предположить, что Бурундай буквально на несколько дней опередил русских князей и воевод, которые собирались начать выдвигать рать в верхнее течение Сити. А главной бедой для русского воинства стало не то, что полки оказались рассредоточены вдоль реки, а то, что командование проглядело важнейшее стратегическое направление с юга от Коя и не приняло никаких мер для организации там не только дальней разведки, но и элементарного сторожевого охранения. Ожидая врага сначала со стороны Волги, а затем от Бежецка, они проглядели выдвижение туменов от Углича и в итоге жестоко поплатились за это.

После побоища

Шумят леса густые,

От горя наклонясь…

Стоит перед Батыем

Плененный русский князь.

Битва на Сити явилась страшной национальной трагедией, на несколько поколений определившей судьбу целого народа — суздальская рать, которая полегла на безмолвных берегах до того никому не известной реки, была последней надеждой Северо-Восточной Руси. В этом несчастливом сражении пала почти вся правящая и военная элита Владимиро-Суздальской земли, и военный разгром этого княжества стал свершившимся фактом. Причем эта битва обернулась трагедией не только для Руси Залесской, но, как это ни парадоксально прозвучит, и для Руси Южной. Дело в том, что если исходить из того, что вторжение на Север Батый рассматривал как обеспечение фланга для движения на запад, то в том случае, если бы монгольские тумены были разбиты на Сити, вполне вероятно, что в ближайшие годы такой поход не состоялся бы вообще. Гибель князя Георгия перевернула страницу сопротивления Суздальской земли захватчикам, победа врага была полной и безоговорочной.

Верещагин В. П. Епископ Кирилл находит обезглавленное тело великого князя Юрия на поле сражения на реке Сить

Трагически сложилась судьба еще одного участника битвы, ростовского князя Василько, который попал в плен к монголам. «Князя Василка Констянтиновичя Ростовского руками яша и ведоша его с собою до Шероньского леса, и с таша станы ту» — так сообщает об этом печальном событии Никоновская летопись. В том, что дальше случилось с ростовским князем, все летописи единодушны, и их описания практически совпадают, так же четко указывается и место, где развернулись трагические события, — Шеренский лес. Уже отмечалось, что с точностью установить, где он находился, не представляется возможным, можно только предполагать, что где-то на западе от Сити. И не просто так туда вели князя, а потому что в тех местах находился Батый, поскольку только он мог решить судьбу такого знатного пленника. Судя по всему, те, кто вел пленного Василька, знали, чего от него захочет хан, а потому начали вести с ним соответствующую работу еще в пути. «И вели его до Шерньского леса, принуждая его жить по их обычаю и воевать на их стороне. Но он не покорился им и не принимал пищи из рук их» (Тверская летопись). Князь не просто так отказывался от еды, очевидно, он знал восточный обычай — с кем разделил трапезу, значит, тот тебе и друг. Скорее всего, столкнувшись со столь явным нежеланием князя к сотрудничеству, его решили принудить к этому силой, о чем и говорится в I Софийской летописи: «И ведоша в станы своя с великою нуждею». Недаром, когда князь предстал перед Батыем, «И бе бо лице его уныло от многаго томления». Разговор с ханом, который в окружении нойонов и темников восседал в шатре, не задался сразу, поскольку Василько «много укорял их царя и всех их». Как когда-то рязанский князь Федор не склонил головы перед монгольским ханом, так и теперь ростовский князь Василько отказался ему служить и, плюнув в упитанное ханское лицо, публично оскорбил Батыя. Дмитрий Кедрин в поэме «Князь Василько Ростовский» блестяще нарисовал образ русского князя — героя, даже в плену не покорившегося врагам.

«Служить тебе не буду,С тобой не буду есть.Одно звучит повсюдуСвятое слово: месть!……………………………Забудь я Русь хоть мало,Меня бы проклялаЖена, что целовала,И мать, что родила…»Батый, привычный к лести,Нахмурился: «Добро!Возьмите и повесьтеУпрямца за ребро!»

Не имея возможности добраться до врагов руками, князь открыто издевался над ними, чем привел своих мучителей в состояние бешенства: «Татары же заскрежетали на него зубами, желая насытиться его кровью» (Лаврентьевская летопись). О том, что смерть ростовского князя не была легкой, сообщает Тверская летопись: «Они же, жестоко мучив его, умертвили четвертого марта, в середину Великого поста, и бросили его тело в лесу». Однако практически сразу тело князя было найдено местными жителями, завернуто в саван и спрятано, а о страшной находке было доложено епископу Кириллу, который распорядился доставить его в Ростов. «И когда понесли его в город, навстречу ему вышло множество людей, проливая слезы жалостные, горюя, что остались без такого утешителя. Многие правоверные люди рыдали, глядя на погребение отца и кормителя сиротам, великого утешителя печальным, закатившуюся светоносную звезду во мраке пребывающим» (Лаврентьевская летопись). Князя Василько похоронили в Успенском соборе, в княжеской усыпальнице под сводами алтаря Ростовского соборного храма, в средине ее, под самым престолом. В этом же соборе уже покоился Георгий Всеволодович, что и было отмечено автором Лаврентьевской летописи: «И удивительно было, что даже после смерти бог соединил тела их; принесли тело Василька и положили его в церкви Святой Богородицы в Ростове, где и мать его похоронена. Тогда же принесли голову великого князя Георгия и положили ее в гробницу, где уже лежало тело его». Ростовский герой был канонизирован, и праздник его был установлен 4 марта в день мученической гибели, 23 мая в Собор Ростово-Ярославских святых и 23 июня в Собор Владимирских святых. Вдова Василька, княгиня Мария, в память о своем погибшем муже основала Спасо-Песоцкий (как его еще называли в народе Княгинин) монастырь с храмом Спаса на Песках. Этот соборный храм первоначально был деревянным, и в конце XIV века его разобрали, а затем соорудили новый, тоже из дерева. После этого собор неоднократно перестраивался, а современное каменное пятиглавое здание было построено в 1711 году. Храм Спаса на Песках — это единственная постройка, которая уцелела от всего комплекса Княгинина монастыря, отреставрированная, она и сегодня стоит на окраине города, напоминая о подвиге молодого ростовского князя, положившего голову «за други своя».

По одному из преданий, останки князя Георгия были сначала похоронены на Сити, но мы уже убедились, что это было не так — он был захоронен в Ростове. Через два года после его гибели тело князя по приказу его брата Ярослава было перенесено в Успенский собор Владимира-Суздальского. «В год 6747 (1239). Великий князь Ярослав послал за телом брата своего Георгия в Ростов, и привезли его к Владимиру, и остановились, не доехав. Навстречу телу вышли из города епископ Кирилл и Дионисий архимандрит; понесли его в город с епископом, и игуменами, и попами, и монахами. И не слышно было пения из-за великого плача и вопля, ибо весь город Владимир оплакивал князя» (Лаврентьевская летопись). Этот день 4 февраля, когда Георгий Всеволодович упокоился в соборном храме столицы, впоследствии стал днем памяти благоверного князя, канонизированного в 1645 году. И вот здесь начались чудеса — при перезахоронении князя в Успенском соборе отрубленная голова непостижимым образом приросла к туловищу, о чем сохранилась запись в Степенной книге. «Глава святая прильнула к святому телу, так что и следа не было отсечения на его шее; правая рука поднята была как бы у живого, показывая на подвиг» (Степенная книга 1, 137). Казалось бы, вот она, очередная партия опиума для народа, но помощь в установлении истины пришла с совершенно неожиданной стороны. Дело в том, что когда большевики занялись вскрытием мощей русских святых, то они заинтересовались и князем Георгием, и было решено вскрыть его раку. Вскрытие происходило 13 и 15 февраля 1919 года, и в составленном по этому поводу акте сказано: «У влк. кн. Георгия, убитого в бою с татарами… в котором ему была прочь отсечена голова, последняя оказалась приросшей к телу, но так, что можно было заметить, что она раньше была отсечена, так что и шейные позвонки были смещены и срослись неправильно». Большевиков трудно заподозрить в том, что они сфальсифицировали всю эту историю и даже документально ее зафиксировали, — не те это были люди, чтобы раздувать ажиотаж по поводу религиозных ценностей. К тому же Георгий Всеволодович в их глазах являлся феодалом и угнетателем простого народа, а также главным виновником поражения Руси во время монгольского нашествия. Ко всему прочему, мощи его после вскрытия были изъяты из собора и возвращены Церкви лишь в 50-е годы XX в., а роскошная рака была отправлена в переплавку в октябре 1941 года. В наши дни князь Георгий покоится под сенью Успенского собора, рядом с мощами своего знаменитого племянника — Александра Невского. Рака святого прикрыта стеклом, и мы можем его увидеть — в кафтане, сапогах, лицо прикрыто расшитым платом, а рука сжимает тяжелый меч. Подобных почестей удостаивается далеко не каждый правитель, а это само по себе говорит о многом.