Настольная книга психолога: мастерство общения с клиентом - Геннадий Владимирович Старшенбаум

собственное мнение: «Я сейчас немного обижен тем, как вы меня оцениваете. Я, конечно же, не ангел, у меня есть слабости и недостатки, но в том чудовище, которое вы видите во мне, я себя не узнаю».

Когда клиент мазохистски приписывает вину себе, психолог мог бы сказать: «То, как вы сами себя осуждаете, приносит мне настоящую боль! Я хотел бы стать вашим адвокатом на этом суде, но может быть, вы хотите защитить себя сами?»

В случае архаичного внутреннего наказывающего преследования психолог, возможно, скажет так: «Я немного напуган вашей черствостью к самому себе, это звучит так беспощадно!»

В случае имитации норм в переносе на психолога отношения к идеализируемому первичному объекту «ответ» может быть таким: «Мне немного неловко оттого, что вы видите меня в слишком позитивном свете. Я не настолько хорош, как вам кажется!»

Аффекты клиента и их компоненты следует дифференцировать, идентифицировать, прояснять не только их самих, но и их контекст. Например, при работе с аффектами злопамятности и входящими в них импульсами мести, позиция психолога могла бы звучать приблизительно так: «Я хорошо понимаю то, что вы готовы вцепиться в вашего шефа, после того как он вас оскорбил; мне знакомо подобное чувство, но одно дело – хотеть что-то сделать, а другое – сделать это! Мой опыт подтверждает, что месть обязательно приведет к ответной мести!»

При выпадении мотивационной части, когда в переносе пациента на психолога проявляются такие реакции, как в отношении партнера, психолог может сказать: «Ваш гнев и ваше избегание, как я их понимаю, содержат какую-то безнадежность. Может быть, вы страдаете оттого, что у вас такие чувства и что я вызываю их у вас?»

При гипертрофии сигнальной функции с выпадением осознания психолог мог бы сказать следующее: «Я почувствовал сейчас презрение с вашей стороны. Вы выражаете это не столько словами, сколько лицом и тем, как вы обращаетесь со мной. Не знаю, заметили ли вы это».

При гипертрофии физиологической части психолог заявляет клиенту следующее: «Мне кажется, я причинил вам боль и поэтому вы злитесь на меня».

В чем различие между классическим и кляйнианским анализом? В первом случае – если аналитик во время сессии умрет, пациент ничего не заметит; во втором – если умрет пациент, аналитик ничего не заметит.

Иногда проблема клиента так близка консультанту, что он теряет контроль. Например, при работе с супружеской парой проблемы ревности консультанта в отношениях со своими родителями могут заставить его принять сторону одного супруга против другого. Или консультант принимает сторону ребенка в его конфликте с родителями, потому что обвиняет собственных родителей в плохом отношении к себе.

Поэтому уместно спросить себя: что этот человек заставляет меня почувствовать? И что эти чувства говорят мне о нем, о природе его отношений и о его воздействии на других людей? Действительно ли эти чувства – ценная интуиция и ответ на то, что сообщает клиент, или же я реагирую в соответствии с тем, что сам приношу в ситуацию.

Секс при исполнении

Необходимой дополнительной силой, вынуждающей Эго прекратить сопротивление, отменить процесс вытеснения и принять новый способ решения своих старых проблем, является, несомненно, чувство любви пациента к аналитику.

Дж. Стрэчи

Некоторые клиенты много жалуются на своих сексуальных партнеров, как бы изменяя им с психологом. Такие клиенты претендуют на роль любимого партнера, выходя за рамки Рабочего договора. Они опаздывают на сессии и задерживаются после них, забывают оплатить сессию или приходят без денег, пропускают сессии и отказываются оплачивать их и т. п.

Подобное поведение, по сути, является скрытым сексуализированным обольщением и отражает сопротивление чувству зависимости от идеализируемого психолога. Эротизированный перенос может также служить защитой от агрессивного отреагирования, к которому склонны зависимые, пограничные и нарциссические клиенты. И наоборот, продолжительный негативный перенос может использоваться как защита от непозволительного сексуального влечения, а у клиентов того же пола, что и психолог – как защита против гомосексуальных чувств.

Мазохистичные клиенты могут вызывать у психолога противоположного пола эротически окрашенные фантазии спасения, которые у него мгновенно испаряются при предъявлении клиентом чрезмерных требований. При этом кажущаяся мягкая забота о клиенте нередко оборачивается пристальным контролем, жертвенный альтруизм – мазохистским эгоцентризмом с обидчивостью и готовностью обвинять за «неблагодарность».

З. Фрейд (2008, с. 216–230) оставил ценные рекомендации работы с любовным переносом. При соответствующем переносе уступка любовным требованиям пациента так же опасна для анализа, как и подавление их. Нужно не отклоняться от любовного переноса, не отпугивать его и не ставить пациенту препятствия в этом отношении и в то же время стойко воздерживаться от ответных проявлений на него.

Необходимо «крепко держаться любовного перенесения, но относиться к нему как к чему-то нереальному, как к положению, через которое нужно пройти в лечении». Следует терпеливо продолжать аналитическую работу с более умеренной или «опрокидывающей» влюбленностью с целью «открыть инфантильный выбор объекта и окружающие его фантазии».

В случае, если у пациента наблюдается элементарная страсть, не допускающая никаких суррогатов, «приходится безуспешно отказаться от лечения и задуматься над вопросом, как возможны соединения наклонности к неврозу с такой неукротимой потребностью в любви».

Нет оснований оспаривать характер настоящей любви у влюбленности, проявляющейся во время аналитического лечения, но следует иметь в виду, что она вызвана аналитическим положением, то есть психоаналитик вызвал эту влюбленность введением в аналитическое лечение для исцеления невроза, и он не должен извлекать из нее личных выгод.

В. Райх (2006) перечисляет проблемы, с которыми сталкивается аналитик при попытках упразднения переноса, особенно у пациентов противоположного пола.

1. Остатки не устраненного чувства вины, которые соответствуют еще не полностью осознанному садизму в отношении объекта из детства.

2. Тайная надежда, что аналитик все-таки удовлетворит любовные требования.

3. Инфантильная привязанность к аналитику как к защищающей материнской фигуре.

4. Страх перед сексуальной жизнью, который проявляется в виде страха коитуса, требования непорочности или моногамии.

Наилучшие результаты получаются тогда, когда пациент еще до завершения анализа находит подходящий сексуальный объект. Поведение в новых отношениях можно аналитически контролировать и устранять возможные остаточные невротические явления. При этом важно, чтобы пациент не нашел объект до проработки позитивного переноса и чтобы терапевт не настаивал на поиске объекта и не вмешивался в его выбор.

А. Гугенбюль-Крейг (2018, с. 42) указывает на опасную тенденцию терапевтов использовать анализ личной жизни пациентов вместо устройства собственной личной жизни.

«Допустим, что интимная жизнь психотерапевта оставляет желать лучшего. Тогда рассказ о сексуальных переживаниях пациента может послужить ее заменителем. Удовлетворение подобным эрзацем может превратиться в привычку