Стеклянный Дворец - Амитав Гош

Однажды вечером, когда Долли принесла ему поесть, Раджкумар обрисовал ей план.

- Думаю, это должно сработать, Долли, - заключил он. - Думаю, это наша лучшая возможность.

У Долли было много возражений.

- Как всё это устроить, Раджкумар? В таком состоянии здоровья ты не сможешь за всем поспевать, ездить в Малайю и всё такое.

- Об этом я тоже подумал, - ответил он. - Нил и Дину будут ездить за меня. Я объясню им, что делать. Один сможет поехать вглубь страны, другой займется продажей нашей части Морнингсайда.

Долли покачала головой.

- Дину не согласится. Он никогда не хотел иметь ничего общего с твоим бизнесом, ты это знаешь.

- У него нет выбора, Долли. Если бы я сегодня умер, ему бы пришлось выплачивать мои долги, хочет он того или нет. Я прошу лишь несколько месяцев его времени. После этого он будет свободен заниматься тем, что ему интересно.

Долли замолчала, и Раджкумар потянулся к ее руке.

- Скажи что-нибудь, Долли, скажи, что ты об этом думаешь.

- Раджкумар, - тихо произнесла Долли, - этот твой план, ты знаешь, как называют подобные вещи?

- Как?

- Это называется припрятывать товары и спекулировать на войне.

Раджкумар бросил на нее сердитый взгляд.

- Это касается товаров первой необходимости, Долли. А я не этим занимаюсь. В моем плане нет ничего противозаконного.

- Я говорю не о законе...

- Долли, больше ничего сделать нельзя, - тон Раджкумара стал нетерпеливым. - Нам придется использовать эту возможность, разве ты не видишь?

Долли поднялась на ноги.

- Разве мое мнение и правда что-то значит, Раджкумар? Если это твое решение, значит, так ты и поступишь. Неважно, что думаю я.

Ночью, когда весь дом спал, в холле внизу зазвонил телефон. Долли выскочила из постели и побежала туда, чтобы поднять трубку до того, как проснется Раджкумар. Она услышала треск на линии и голос оператора, сообщающего о международном вызове. На мгновение аппарат затих, а потом она услышала голос Элисон, очень слабый, словно она кричала в заполненной людьми комнате.

- Элисон? - она услышала звук, похожий на рыдания и повысила голос. - Элисон, это ты?

- Да.

- Элисон, всё в порядке?

- Нет... у меня плохие новости.

- Саяджи?

- Нет, - она снова всхлипнула. - Родители.

- Элисон. Мне так жаль. Что случилось?

- Они уехали в отпуск. На машине. На нагорье Кэмерон. Машина упала с дамбы...

- Элисон, Элисон... - Долли не могла придумать, что еще сказать. - Элисон, я бы приехала, если бы смогла, но Раджкумар болен. Я не могу его покинуть. Но я кого-нибудь пришлю - одного из мальчиков, возможно, Дину. Это может занять несколько недель, но он приедет. Обещаю...

На линии стало тихо.

Глава двадцать шестая

В двадцать третий день рождения Арджуна они с Харди позаимствовали джип и поехали на выходные в Дели. Бродя по аркадам площади Конно, они наткнулись на знакомого по имени Кумар, обходительного человека и известного любителя развлечений, с которым ранее учились в академии.

Кумар служил в Четырнадцатом панджабском полку, его батальон сейчас располагался в Сингапуре. Он приехал в Индию лишь на короткое время, для учебы на курсах сигнальщиков. Кумар выглядел рассеянным и обеспокоенным, что очень отличалось от его обычного приподнятого настроения. Они отправились обедать, и Кумар рассказал об очень странном происшествии, которое стало причиной большого беспокойства в штабе.

В Сингапурском лагере Тьерсал-парк индийский солдат неожиданно застрелил офицера, а потом покончил с собой. В результате расследования выяснилось, что это было не просто убийство и самоубийство: в батальоне зрело недовольство. Некоторые офицеры батальона говорили, что индийцы должны отказаться от участия в этой войне, что это спор между великими нациями, которые считают, что разделяют единую судьбу - порабощать народы: Англии, Франции, Германии. В штабе обеспокоились: более половины солдат в Малайе были индийцами, и было очевидно, что колонию нельзя будет защищать, если волнения распространятся. Несмотря на подстрекательный характер слухов, высшее командование решило действовать благоразумно и взвешенно. Они лишь наложили дисциплинарные взыскания и послали одного из младших офицеров батальона обратно в Индию.

Так вышло, что получивший взыскание офицер оказался мусульманином. Когда новости о его наказании достигли батальона, рота солдат-мусульман сложила оружие в знак солидарности. На следующий день многие из солдат-индусов этого батальона тоже сложили оружие.

С этого времени происшествие стало принимать серьезный оборот. Многие поколения британская индийская армия действовала по принципу аккуратного баланса между войсками. Каждый батальон состоял из рот, набранных из разных каст и религий - индусов, мусульман, сикхов, джатов и браминов. Каждая рота питалась за своим столом, строго в соответствии с кулинарными правилами той группы, из которой происходили рекруты. Для большей безопасности дивизии пехоты формировали таким образом, чтобы индийские войска всегда уравновешивались некоторым количеством австралийских и британских подразделений.

То, что подразделения индуистов и мусульман могли действовать сообща в поддержку индийского офицера, стало для высшего командования шоком. Никому не нужно было напоминать, что такого не случалось со времен большого мятежа 1857 года. На этот раз полумеры были отвергнуты. Чтобы окружить мятежных индийцев, послали взвод британских солдат из полка Аргайл и Сазерленд.

До сих пор Кумар не назвал им ни названия батальона, о котором шла речь, ни имени наказанного офицера. Когда он наконец это произнес, стало очевидным, что Кумар, как хороший рассказчик, приберегал самую соль напоследок. Оказалось, что тот батальон - братское Джатам один-один подразделение, состоящее в Хайдерабадском пехотном полку. Отправленного домой офицера все они хорошо знали по академии.

Кумар завершил рассказ бесцеремонным замечанием:

- Поездка за границу нарушает спокойствие солдат, - сказал он, пожимая плечами. - Да офицеров. Сами увидите.

- Может, с нами такого не случится, - с надежной протянул Харди. - Нет уверенности в том, что нас пошлют за границу. Здесь тоже нужны войска, в конечном счете...

Арджун быстро это оспорил:

- И как это скажется на нас? На нас с тобой? Мы отсидимся в тылу, и карьера будет погублена на корню. Думаю, я бы предпочел испытать счастье за границей.

Они уходили молча, не зная, как быть с этим разговором. В истории Кумара было что-то, не поддающееся пониманию. Оба знали наказанного офицера, спокойного человека из семьи среднего класса. Работа была ему нужна, как никому другому. Что заставило его так поступить? Это было сложно понять.

А если рассказ правдив, а они были в этом уверены, инцидент имел и другие последствия. например, это значило, что солдаты теперь скорее последуют приказам своих индийских офицеров, чем высшего командования. Но это тревожило их не меньше, чем само высшее командование, потому что если солдаты теряют веру в командные структуры, то в конце концов сочтут и индийских офицеров ненужными. Они могли надеяться предотвратить подобное лишь совместно со своими британскими коллегами. Что случится, если и правда возникнет раскол? Как отреагируют солдаты? Сложно было предсказать.

Обеспокоенный этими мыслями, Арджун ощутил странное оживление: весьма необычно принять на себя ответственность в таких вопросах в двадцать три года.

В тот вечер они переоделись в курты и чуридары [45] и отправились в танцевальный клуб рядом с воротами Ахмери. Танцовщице было за сорок, ее лицо было выбелено, а брови выщипаны в тонкую проволочку. На первый взгляд она выглядела бесчувственной и непривлекательной, но когда начала танцевать, окаменевшее выражение лица испарилось, ее тело стало гибким и податливым, а в ногах появилась удивительная легкость. Когда ритм барабана стал быстрее, она начала вращаться, делая один оборот с каждым ударом. Ее полупрозрачная ангакха длиной по колено закручивалась вокруг тела плотной спиралью. Ее груди высвечивались словно ореолом через тонкую белую ткань. У Арджуна пересохло во рту. Когда барабан достиг кульминации, указательный палец танцовщицы застыл на лбу Арджуна. Она поманила его, приглашая за собой.

Арджун изумленно повернулся к Харди, а его друг улыбнулся и подтолкнул локтем.

- Давай, парнишка, это же твой день рождения, так ведь? Иди.

Арджун последовал за танцовщицей по узкой лестнице. Ее комната оказалась маленькой и с низким потолком. Она медленно его раздела, захватывая завязки хлопкового чуридара ногтями. Когда Арджун потянулся к ней, она со смехом оттолкнула его руку.

- Подожди.

Она заставила его лечь на кровать и с полной пригоршней масла стала массировать ему спину, пальцы прошлись по каждому позвонку, имитируя ритм ног танцовщицы. Когда она, наконец, легла рядом, то еще была полностью одета. Арджун дотронулся до ее груди, и она опять оттолкнула руку.