Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов

На зиму 1192 года Рюрик примирился и с Кунтувдеем, передав ему один из городов на реке Рось — «Русской земли для», как выразился летописец. Это тоже воспринималось как свидетельство слабости его соправителя — ибо у Святослава примириться с вождём торков не получилось.

Два князя никак не могли согласовать свои действия. Так, они вознамерились было заключить мир со всей Половецкой землёй — но не вышло: на Русь, как всегда отдельно, явились для мира сразу две половецкие орды; сначала долго препирались, кому ехать за миром первыми: русским к половцам или наоборот; затем, когда одна из половецких орд, отказавшись уступить, убралась восвояси, Святослав заявил, что мириться с «половиной» Половецкой земли не намерен. Пришлось разъехаться, не взяв мира. Потом, осенью 1193 года, князья надумали организовать большой совместный поход на половцев, но и эта затея провалилась: у обоих, и у Святослава, и у Рюрика, нашлись более важные дела: первый ссылался на то, что «в земле нашей жито не родилось»; второй собрался воевать совсем на другом «фронте» — против Литвы, враждебной смоленским и полоцким князьям.

Зато в поход на половцев в декабре того же 1193 года — откликнувшись на призыв «чёрных клобуков» и даже не отпросись у отца — выступил князь Ростислав Рюрикович, соединившийся со своим двоюродным братом Мстиславом, сыном князя Мстислава Ростиславича Храброго (впоследствии этот Мстислав Мстиславич сделается одним из самых прославленных русских князей и заслужит прозвище Удатной, то есть удалой, удачливый). Князья разбили половцев на реке Ивле, в трёх днях пути от Днепра, и вернулись домой на Рождество с огромным полоном «и со славою и с честью великою». Ростислав «с сайгаты» (захваченными в походе трофеями) отправился к отцу во Вручий, а оттуда в Смоленск, к дяде. Но и Всеволод Юрьевич не захотел оставаться в стороне от чествования своего зятя. Он поспешил присоединиться к торжествам — и потребовал, чтобы Ростислав явился и к нему тоже. «Слышал же Всеволод, тесть его, и позвал его к себе, — сообщает киевский летописец. — Ростислав же ехал ко отцу своему (так назван здесь Всеволод. — А. К.) в Суздаль, с сайгаты. Тесть же его держал у себя зиму всю, и одарил дарами многими, и с честью великою, зятя своего и дочь свою, и отпустил восвояси»83.

Всеволод и прежде любил надолго задерживать у себя гостей — порой даже против их воли. Теперь же к нему приехали любимая дочь, совсем ещё юная, четырнадцатилетняя, и зять — недавний победитель половцев, и он никак не хотел расставаться с ними. Это было и проявлением отцовской любви к дочери и, если угодно, отцовской власти над зятем, но ещё и демонстрацией равновесия внутри всё той же коалиции трёх сильнейших князей — Рюрика, Давыда и его, Всеволода. Даже в чествованиях и празднованиях он не хотел уступать им первенство.

Дочь и зять вернулись на юг только в конце зимы или начале весны 1194 года. Как раз перед тем, как в Городец на Остре двинулись Всеволодовы мастера — строить крепость.

Последнее столкновение Всеволода со Святославом Киевским носило, так сказать, латентный характер. Но именно оно в наибольшей степени показало возросшее могущество суздальского князя и беспомощность его бывшего покровителя.

В начале весны того же 1194 года великий князь Святослав Всеволодович вновь покинул Киев и отправился «за Днепр», к Карачеву, лично принадлежавшему ему городу в «Лесной» земле (в нынешней Брянской области). Сюда он позвал на «снем» своих братьев: и родного Ярослава, и двоюродных Игоря и Всеволода Святославичей, «и поча с ними думати, хотя на рязанский князи, бяхуть бо им речи про волости». В чём была суть спора с рязанскими князьями, о каких волостях шла речь, неизвестно, но вопросы на княжеском съезде обсуждались, надо полагать, серьёзные, раз сюда съехались все четыре старших представителя рода. Зашла речь и о большом походе на рязанские земли. Но до войны дело не дошло — и именно из-за решительной позиции князя Всеволода Юрьевича. Рязанские князья признавали его власть, пользовались его покровительством, а потому начинать войну с Рязанью без позволения Всеволода черниговские князья не решились.

Ольговичи отправили своих послов к Всеволоду — «просячися у него на Рязань. Всеволод же их воле не створи»84. Вердикт суздальского князя был вынесен и получен Ольговичами в середине апреля, до 23-го числа. И Ольговичи вынуждены были подчиниться. Съезд четырёх князей не закончился ничем. Князьям пришлось разъезжаться по домам — заметим, уже во второй раз подряд.

Неудачный съезд в Карачеве стал последним большим событием в жизни великого князя Святослава Всеволодовича. Из Карачева он выехал «с Юрьева дня», 23 апреля. Снег давно сошёл, но князя везли на санях, так как самостоятельно передвигаться он не мог, «бе бо нечто изверглося ему на ноге». Вот так, на санях, в соответствии с древним славянским обрядом, везли в последний путь покойников. Теперь этот путь становился последним и для престарелого, но ещё живого князя.

Уже из Киева, летом, князь отправился в Вышгород, к гробницам святых Бориса и Глеба. Здесь же, в притворе Вышгородской церкви, был похоронен его отец, великий князь Киевский Всеволод Ольгович. Святослав хотел поклониться и его гробу, но не сумел этого сделать: священник с ключом куда-то ушёл, и князь его не дождался. 24 июля, в самый день Бориса и Глеба, Святослав не смог даже выйти из своих покоев. Он был совсем плох, у него стал отниматься язык, появились видения. Князь успел узнать об осуществлении последнего своего амбициозного замысла — к Киеву приближались греческие послы: сватать его внучку, юную Евфимию Глебовну, за византийского царевича, сына императора Исаака II Ангела (скорее всего, за Алексея, будущего императора Алексея IV Ангела); князь отправил им навстречу «мужей киевских», однако был ли заключён брак и стала ли его внучка византийской царицей, летописи не сообщают... Сам князь доживал, можно сказать, последние часы. С содроганием он ждал наступления 1 августа, дня святых мучеников Маккавеев: в этот день ушли из жизни его отец, Всеволод Ольгович (в 1146 году), и дед, Олег Святославич (в 1115-м). Но дожить до 1 августа ему было не суждено. Он умер в июле (точная дата в летописи не обозначена)85. Перед смертью князь велел постричь себя в чернеческий образ...

Так завершилось восемнадцатилетнее правление Святослава Всеволодовича, так завершилась целая эпоха в истории Русского государства. И так началась новая эпоха. Как оказалось —