Deng Ming-Dao - ХРОНИКИ ДАО

В имение Ду Сайхун приехал на рикше. Он нашел Ду за привычным занятием: курением опиума. Судя по всему, дышать Ду было нелегко – всю свою жизнь он страдал астмой. Глаза главы бандитов покраснели и слезились. Для него опиум был наслаждением и пороком; правда, курение помогало Ду справиться с одышкой и тяжелыми хрипами в груди. Без сладкого опиумного дыма он не смог бы демонстрировать свои умения в боевых искусствах. Именно по этой причине его повсюду сопровождали десятки телохранителей, а сам Ду регулярно брал пробы на качество из реки черного порошка, протекавшей через его владения.

Ду раскрыл переплет и устремил на Сайхуна тяжелый взгляд:

– Здесь только три книги.

Человек, который посылал гроб и плакальщиков тем, кем он был недоволен, сейчас был очевидно рассержен.

– Конечно. Вы же не думаете, что я совсем уж простак, – смело ответил Сайхун. – В знак своего безграничного доверия я передаю вам три книги. А где мой товарищ по учебе? Как только я его поймаю, вы получите два остальных тома.

– Не думал, что ты посмеешь перепроверять меня, – прошипел Ду.

– Нет, конечно нет. Но сделка есть сделка: книги в обмен на Бабочку. Не думаю, что вы предполагали получить деньги, не поставив товар.

– Ладно, – произнес Ду, сверля глазами Сайхуна, – я ожидаю, что по окончании твоего задания ты пришлешь мне эти две книги. Но если этого не произойдет, я забуду про нашу дружбу. Я разыщу тебя и сожгу твой храм.

– Я понял, – дипломатично улыбнулся Сайхун. – Подскажите, где я могу найти Бабочку.

– В провинции Шаиьдун, – открыл секрет Ду. – Сейчас он живет в доме у своего учителя, преподобного Божественного Орла. Это все сведения, которые ты можешь купить за три книги.

– Благодарю, этого вполне достаточно.

– Сегодня вечером я уезжаю в Чжунцин, – продолжал Ду. – Японцы начинают что-то подозревать. Не знаю ни когда я вернусь, ни увидимся ли мы еще когда-нибудь. Но помни: щупальца «Зеленого Круга» раскинулись по всему Китаю. Я достану везде. И еще помни – я хочу заполучить эти книги.

– Сделка есть сделка. Если я поймаю Бабочку в Шаньдуне, вы получите то, что хотите.

– Да, я получу то, что хочу, – низким голосом произнес Ду. – Я всегда получаю то, чего мне очень хочется.

Наконец Сайхуну удалось распроститься. Юноша тут же поспешил в гостиницу, где его дожидались Уюн и Уцюань. Они уложили вещи и в полдень того же дня выехали из города. Сайхун сообщил товарищам только то, что Бабочку видели в Шандуне – и все. Потом он предложил разделиться и встретиться вновь у Тайшань – первой вершины из Пяти Священных Гор Китая. Эта гора у даосов считалась священной; каждый даос должен был совершить туда паломничество хотя бы раз в жизни, подобно тому как мусульмане обязательно посещают Мекку. Оба брата-монаха были новообращенными и никогда еще не восходили на священную вершину, поэтому они с готовностью согласились на предложение Сайхуна, даже не подозревая, что их молодой друг уже давно прикинул, где именно стоит искать Бабочку. 

Дом Божественного Орла оказался роскошной уединенной виллой в горах центральной част Шаньдуна. Эти горы ничем не напоминали скалистые громады Хуашань – напротив, это были старые, выветрившиеся, полуразрушенные вершины. Покрытые трещинами и разломами, полузасыпанные скальными обломками и почвой, одетые в плотную шапку леса, эти горы словно плыли в мягкой атмосферной дымке. Пейзаж казался неземным фоном гигантского полотна, на переднем плане которого возвышалась настоящая крепость. Больше в округе не жил никто, лишь огромные стены поместья свидетельствовали о человеческом присутствии.

Божественный Орел был другом дедушки Сайхуна. Он встретил юношу тепло и приветливо. Хозяин поместья был похож на легендарного богатыря: широкие плечи, мощные руки с пальцами крепкими и большими, словно железнодорожные шпалы. Божественный Орел носил совсем белую от седины бороду; лицо у него было покрыто морщинами. Особенно выделялись сильно выпуклый лоб и горбатый нос с немного вздернутым кончиком. Брови срослись густо, почти в одну линию, а темные поблескивающие глаза вызывали беспокойство своим пронизывающим хладнокровием.

Он уже получил письмо Сайхуна. Не желая лично вмешиваться в конфликт, Божественный Орел, тем не менее, предложил Бабочке дождаться Сайхуна. Он считал, что продолжением игры в кошки-мышки ничего не добьешься. С другой стороны, если бы два брата смогли разрешить имеющиеся ^сложности, это пошло бы на пользу им обоим.

Погоня за Бабочкой длилась уже два месяца. За это время Сайхун объездил Китай вдоль и поперек. И вот теперь ему предстояло наконец-то захватить своего старшего брата. Готовясь к встрече, Сайхун умылся, надел темно-красную шелковую рубашку. Потом он вышел в сад.

Пройдя через ворота в форме полумесяца, Сайхун увидел совершенную композицию выложенного камнем дворика, в котором были установлены выветренные обломки скал. Между камней массивной колонной возвышался окаменевший ствол дерева, вокруг него росли пионы. Миновав ворота, Сайхун повернул направо и подошел к шестигранной арке. Надпись над аркой гласила: «Вечное благоухание древности».

Выложенная синеватыми плитами сланца дорожка вела в роскошный сад с бирюзовыми бассейнами, композициями из серых валунов, плакучими ивами и старыми соснами. Пройдя по тропинке к следующей стене, Сайхун миновал овальные ворота и небольшой крытый павильон за ними. Он вышел к большому пруду, посередине которого был устроен искусственный осгров приблизительно пятнадцати футов в диаметре. Через пруд была проложена извилистая каменная насыпь, по которой можно было попасть в стоящую на острове беседку, расписанную красным и зеленым. Там стоял Бабочка. Заложив руки за спину, он пристально вглядывался в далекие горные вершины, выделяясь ярко синим цветом своего безупречного шелкового наряда.,, Насыпь была сделана из твердых гранитных плит футовой толщины. Сайхун быстро зашагал к островку, чувствуя под ногами уверенную прочность камня. В зеркале пруда на фоне ярко-зеленых ив отражались яркие цвета беседки и неподвижная фигура Бабочки. На какой-то момент воспоми-нания из прошлого захватили Сайхуна.

– Вот я и поймал тебя, – глухо произнес Сайхун.

Бабочка медленно и грациозно повернулся. Сайхун заметил, что лицо старшего брата осталось таким же молодым и прекрасным. Бабочка отнюдь fie выглядел озабоченным; наоборот, он излучал спокойствие и собранность. Завидев Сайхуна, Бабочка искренне улыбнулся.

– Да-да, и ты знаешь почему, – продолжал Сайхун. – Великий Мастер хочет тебя видеть. Ты причинил ему множество неприятностей.

– Разве? – Бабочка направился к восьмигранному мраморному столику, который отделял его от младшего брата. Вокруг столика стояло четыре стула. Они были сделаны в форме барабанов, вырезанных из цельных кусков изящного молочного мрамора. Художник постарался изобразить даже гвоздики, которыми на настоящих барабанах натягивается кожа, а также ручки. На изящно расписанном фарфоровом подносе династии Минь стоял чайник исин в форме соснового пня и две небольшие чашечки.

– Хочешь чаю, Младший Брат?

Сайхун и Бабочка сели друг напротив друга. Бабочка аккуратно расставил чашки и разлил чай. В воздухе запахло тонким ароматом цветов нарцисса.

– Ты уходишь от ответа, Старший Брат, – твердо сказал Сайхун. – Ты грешил много раз. Ты убил многих людей. Это – злоупотребление твоим талантом. Меня приводит в ярость мысль о том, что я никогда до этого не представлял себе масштабы твоих проступков.

– Но разве ты тоже не убивал? Разве ты не убил мою любовницу и ее брата?

– Но они были воинами. Каждый из нас – членов мира боевых искусств изначально соглашается с вероятностью быть убитым в поединке.

– Ты даос. И ты понимаешь, что значит отнять жизнь, независимо от причин.

– Не пытайся смешивать понятия. Ты только стараешься отвлечь внимание от себя.

– От меня? Но мне нечего скрывать.

– Нечего? Какое бесстыдство! Ты сейчас стоишь здесь, в этом саду и тебе нет дела до тех женщин, которых ты соблазнил и сделал проститутками, до тех, чью жизнь ты разрушил наркотиками, до невинных, которые погибли только потому, что к несчастью для себя случайно оказались на твоем пути. Неужели ты не чувствуешь никаких угрызений совести? Неужели ты не чувствуешь за собой никакой вины?

Бабочка задумчиво допил свою чашку и поставил ее на стол. Потом он пристально и остро взглянул на Сайхуна.

– Вина, говоришь? – спросил он. – Да, ты стал пламенным оратором. Ты хоть знаешь, что такое вина?

Вопрос заставил Сайхуна замолчать.

– Вина – это покрывало, за которым прячутся ущербные люди. Вначале они нарушают предположительно установленные рамки, а потом принимаются выть о чувстве собственной вины. Разве это делается для того, чтобы очиститься от последствий своего проступка? Да, они рассказывают об угрызениях совести – и потом повторяют то же самое снова и снова. Их чувство вины становится еще тяжелее. Чувствуя свою неспособность измениться и будучи не в состоянии воспринимать себя такими, какими они есть, эти люди из-за непрекращающегося чувства вины считают себя ущербными. И этот процесс для них становится пожизненным, полностью разрушая их.