Трое из Кайнар-булака - Азад Мавлянович Авликулов

— Нет, я буду всегда с людьми, в их памяти, в их делах и в сердцах. А вас… они вычеркнули давно из своих списков, потому что век предателей короток. И не меня вам надо жалеть, а себя!

— Слепому что ночь, что день, все едино. Прощай, брат. Аллах свидетель, я хотел спасти тебя, а теперь…

Пулат пошел к двери, покачиваясь, точно ноги отказывались повиноваться.

А утром следующего дня, когда людей построили на поверку и распределяли для работы, номеру Пулата выпала «баня».

— Кто ты и откуда, друг? — спросили сзади.

— Пулат Сиддыков из Кайнар-булака, — ответил он не оборачиваясь, и вышел из строя…

ВНУК

Ильхом Сиддыков, среднего роста, ладно скроенный мужчина тридцати пяти лет в сером костюме и белой сорочке, стоял у широкого, в полстены, окна кабинета первого секретаря Чулиабадского райкома партии, засунув руки в карманы брюк, и смотрел, как на дворе, в буквальном смысле свирепствует «афганец» — пожалуй, самое примечательное явление для Термеза и всех южных районов Сурхандарьи. Человеку, выросшему в Термезе, такие ветры не в диковинку. Они по меньшей мере в месяц один раз обрушиваются на город, заставляя деревья жалобно скрипеть и сгибаться чуть ли не до земли, а то и вырывая их с корнями. Но этот «афганец» показался ему особенным, старшим братом того, что посещает областной центр. Он перемешал небо и землю в одну рыжую массу, хлестал прохожих песком и мелким гравием, взметал ввысь обрывки бумаг, катил по дорогам верблюжью колючку и все, что могло двигаться под натиском ветра, и казалось, что нет ему конца, что там, на афганском нагорье, где он рождается, существует какой-то гигантский источник, похожий на жерло вулкана, который и изрыгает из себя зло в отместку за какие-то, известные только ему самому, грехи людей и земли. А сколько неприятностей приносит этот ветер! Мелкая пыль проникает во все поры, и хозяйки выбиваются из сил, вытряхивая ее из белья и постелей, перемывая и перетирая заново всю посуду, полы и окна. Достается от него и строителям, которым приходится частенько заново перекрывать шифером крыши, вставлять стекла взамен побитых. Но после «афганца», особенно июльского, обязательно понижается температура и кажется, что воздух становится чище. Во всяком случае, дня три-четыре дышится легче.

Ильхом Пулатович стал хозяином этого кабинета час тому назад. Раньше у него был маленький, в здании обкома партии, где он работал инструктором отдела организационно-партийной работы. Час тому назад состоялся внеочередной пленум райкома, который рассмотрел организационный вопрос. Он снял с должности бывшего первого секретаря Джурабая Таирова и утвердил его, Сиддыкова. Первый секретарь обкома партии Нуритдин Мурадович Мурадов представил его членам райкома, подчеркнув, что Ильхом по образованию инженер, окончил Ташкентский институт механизации сельского хозяйства, а потом еще учился в Высшей партийной школе при ЦК КПСС в Москве, так что, мол, обком партии предлагает вам в вожаки достойного человека, способного вместе с вами, разумеется, сделать целинный район одним из передовых в области, настоящим краем тонковолокнистого хлопка, в котором острую нужду ощущает промышленность страны. Не забыл он упомянуть и о том, что Ильхом воспитывался в семье известного селекционера Михаила Семеновича Истокина, который приходится ему дедом. А потом выступал сам Ильхом, рассказывал о себе, отвечал на вопросы. Члены райкома избрали его. После пленума Мурадов собрал в этом же кабинете весь аппарат райкома, представил ему нового первого секретаря и, пожелав успеха, уехал. Даже от чашки чая отказался. А Ильхом, проводив Мурадова, вернулся в кабинет и отпустил всех заниматься своими делами, признавшись, что обстоятельно поговорит с ними как-нибудь попозже, когда войдет в курс дела. Так что «тронной» речи его не было.

Никто, наверное, не знает и никогда не постигнет принципа работы того механизма, что управляет судьбами людей. Но вместе с тем не в неожиданных ли поворотах судьбы и заключен весь интерес жизни: ведь если бы людям все было известно наперед, заскучали бы они. Почему судьбы заставляют встречаться друг с другом людей, чьи дороги, кажется, разошлись в противоположные стороны давным-давно и навсегда, так, во всяком случае, представлялось им самим, и по идее никогда вновь не могли скреститься? Разве мог предполагать сам Ильхом, что с тем же Джурабаем Таировым ему придется снова встретиться, причем не в совсем приятной для того ситуации?

События той поры представились Ильхому отчетливо, словно бы они произошли вчера. Было это в соседнем районе, от которого впоследствии и отпочковался Чулиабадский. После окончания института Ильхом получил назначение в совхоз «Акташ» главным инженером. Хозяйство это было животноводческим, и он развил бурную деятельность, чтобы на фермах все механизмы работали исправно и хотя бы на немного облегчали тяжелый труд пастухов и доярок. Усердие молодого коммуниста заметили, и вскоре его избрали секретарем парткома совхоза. А Таиров был тогда первым секретарем райкома.

Став секретарем парткома, Ильхом, естественно, стал часто встречаться с Таировым, проявлял к нему, как к старшему по возрасту, да и по должности, должное почтение, старался выполнять его указания в срок и беспрекословно.

Все началось из-за чабана Кулдаша-ота Шамсиева, гордости не только совхоза, но и всего района. Так утверждалось на всех собраниях и совещаниях. Как-то во время окота Таиров побывал на джайляу у чабана. Что уж там произошло между ними, одному аллаху ведомо, но, вернувшись в район, Таиров тут же позвонил Ильхому и, как секретарю парткома, предложил подготовить наградные бумаги. Ота представляли к ордену.

Итоги окотной кампании, если судить по бумагам, позволяли, конечно, даже обязывали руководство совхоза представить старика к награде. Шамсиев на этот раз сумел получить от каждых ста маток по двести двадцать ягнят. Но именно это и насторожило Ильхома. По утверждениям совхозных зоотехников, получение такого высокого приплода ни в какие рамки здравого смысла не втискивалось, предел, по их мнению, ограничивался самое большее ста семьюдесятью ягнятами, да и то при том условии, что овцы в хорошем теле. Правда, кое-кто говорил, что в принципе можно получить и столько, если не жалеть доз СЖК°, препарата, действие которого Ильхом представлял не очень ясно, потому что учился на инженера все-таки, но тут же делалась оговорка, что при этом отару маток уже через два года нужно выбраковывать и везти на бойню, поскольку овцы уже теряют способность к воспроизводству.

Ильхому было