Распутья. Наследие Повелителя - Оксана Панкеева

— Да не обрела я ничего, — с сожалением вздохнула Ольга. — Это малышка фонит. Я сама настолько мало во всем этом понимаю, что даже рассказать толком вряд ли смогу. Просто бывает вот — на меня вдруг словно находит и я начинаю говорить и делать что-нибудь полезное, но даже мне самой не всегда понятное. Пусть вон лучше Диего что-нибудь расскажет, он каждую ночь по чьим-то снам ходит и все новости всегда знает.

— Не самая удачная идея, — поморщился Кантор. — Если я начну говорить о своих похождениях по чужим снам, мне придется на каждом слове вспоминать, кому это знать можно, а кому нельзя. А поскольку нас здесь много и эти «можно» и «нельзя» у всех разные, боюсь, мне и сказать будет нечего. Пусть лучше Орландо расскажет, как дела у Александра. Да и у прочих королей. Сами-то они умолчат обо всем, о чем только можно, особенно когда все вместе соберутся.

Болтливого полуэльфа не пришлось долго упрашивать.

— Ой, вы ведь, наверное, тоже не слышали эту прелестную историю о том, как коллега Александр засмущал дракона? Кантор, даже ты не слышал? Тебе уж точно понравится. Кира, ты же, наверное, тоже знаешь, что случилось с Александром?

— Да, конечно, мне говорили, — кивнула Кира, не торопясь уточнять, что даже видела своими глазами.

— Ну вот, от всего этого остались такие последствия, что о серьезных занятиях фехтованием и кулачным боем ему придется забыть, да и колесницы под вопросом. Само собой, все за него переживали, беспокоились и только и думали, чем бы его утешить. То есть чем бы другим его занять, потому что единственное возможное утешение в такой ситуации — это найти новое увлечение, чтоб и не хуже прежних, и в то же время по силам. Шеллар, как всегда, оказался сообразительнее прочих — может, потому, что лучше умеет ставить задачи. Прочие-то вольно или невольно стремились, чтобы это новое занятие было еще и безопасным, а Шеллар это лишнее условие отбросил и мигом придумал решение: заинтересовать Александра воздухоплаванием. Мэтры тут же нашли повод предложить ему полетать на драконе как бы по делу. Он попробовал, вроде понравилось, но как-то уж очень безопасно и нервы не щекочет — Аррау всегда летает аккуратно и седоков везет, словно они из чистого хрусталя сделаны. И в этот самый момент, когда он свои впечатления излагал, Ольгу дернули демоны за язык вспомнить, как вы с ней летали на пьяном Хриссе и как матерился Кантор, попробовав полетать на нем трезвом. Александр очень заинтересовался и начал к Хриссу приставать насчет покататься. Хрисс, сами знаете, зараза вредная и над людьми потешаться обожает, особенно когда они на катание напрашиваются. Устроил он Александру воздушную акробатику по полной программе «напугай пассажира насмерть, чтобы больше не приставал». Нам даже снизу смотреть было страшновато — так и казалось, что сейчас не удержится и свалится. Но когда они приземлились… Сказать, что Александр был в восторге, — это ничего не сказать, я едва не пожалел о том, что я эмпат. Это напоминало больше наркотическую эйфорию, причем такой силы, что меня чуть не снесло. Но незабываемое зрелище Хриссовой морды, с которой медленно и неуверенно сползало довольное выражение, того стоило. Я никогда не думал, что драконья морда может так наглядно выражать эмоции.

— Поделом, — вставил злопамятный Кантор. — Теперь Александр с него не слезет, и чем сильнее эта вредная скотина будет выдрючиваться, тем больше радости доставит наезднику.

— Кантор, уж кто бы говорил! — ухмыльнулся Орландо. — Вы же с Хриссом копии друг друга, в том числе насчет повыдрючиваться. Нехорошо так злорадствовать. Лучше давайте все вместе вспомним, что здесь еще происходило интересного, о чем мэтр Максимильяно Кире не рассказал, ибо счел неважным и к делу не относящимся.

К удивлению Киры, новостей оказалось множество. Наверное, серьезный и занятой придворный маг Мистралии действительно находил лишним тратить время на забавные бытовые мелочи, которых даже в эти тяжелые времена за прошедшие несколько лун произошло немало. Рассказчики торопились, перебивали друг друга, спеша все рассказать и ничего не пропустить, но даже в таком изложении им не хватило времени на все. Когда без трех минут восемь в комнате появился Мафей, чтобы сопроводить ее величество к супругу, они все еще говорили, вспоминая все новые истории, которые уже некогда было рассказывать в подробностях.

— Ладно, еще увидимся, потом и продолжим, — рассудительно предложила Тереза. — Только без Киры не рассказывайте, а то повторять придется.

— Вот именно, — ворчливо согласился Мафей. — Пойдем.

— Сирень не забудь, — напомнил Кантор, кивая на ведро с букетом.

— И передавай его величеству приветы от всех нас, — добавила Ольга.

— Расскажешь потом, как он, — попросил Жак. — А то ведь от этого конспиратора, — он красноречиво кивнул на Кантора, — хрен чего дождешься.

Кира отряхнула воду и, аккуратно стараясь держать мокрые ветки подальше от чистого мундира, повернулась к Мафею.

Мальчишка оторопело таращился на злополучный веник, словно само его существование было непостижимым чудом, противоречащим всем законам природы и магии.

— Кто тебе сказал? — выговорил он наконец, кивая на букет.

— О чем? — не поняла Кира.

— Не бери в голову, — отозвался Кантор, хотя его никто не спрашивал. — Никто ничего не говорил, просто на Ольгу снизошло. Ты-то откуда знаешь?

Мафей фыркнул, давая понять, что вопрос считает глупым и предоставляет догадываться самостоятельно.

— Ну хоть мне потом расскажете? — жалобно попросила Ольга. — А то я себя полной дурой чувствую. Вот знаю, что надо, но представления не имею зачем.

— Пойдем, — напомнила Кира, не желая терять драгоценные минуты предстоящего свидания на бестолковый обмен недомолвками. Уж ей, наверное, Шеллар сам все объяснит, а кому знать не следует, тот и так обойдется. — Может быть, я еще вернусь, но на всякий случай всем до свидания, очень рада была вас увидеть.

Они вышли из телепорта перед дверью, и, прежде чем ее открыть, Мафей устало разъяснил, чего нельзя делать и о чем лучше не спрашивать и вообще не заговаривать.

— Я поняла, — коротко кивнула Кира. Затем, не удержавшись, все же спросила, пока они одни и никто не может их услышать: — Но что там все-таки с этой несчастной сиренью?

— Понятия не имею, — грустно вздохнул принц. — Шеллар про эту сирень несколько дней в бреду твердил. А зачем, почему… я даже спрашивать боюсь. Может, Кантор знает, но он же не скажет. Сама спроси.

Кира поудобнее перехватила букет и нажала на ручку двери.

Первые несколько секунд, пока глаза привыкали к полутьме, видны были только два робких огонька свечей. Они отчаянно и безнадежно держали последний рубеж обороны, не позволяя темноте одержать полную и окончательную победу на этом участке боя.