Седьмой круг ада - Игорь Болгарин

Вот и сейчас. Прозвенели ключи, прогромыхало железо стальных перегородок, отделяющих один блок от другого. Застучали по отесанным булыжникам кованые сапоги.

– Приготовиться к прогулке! – крикнул в смотровое отверстие надзиратель.

Это была первая прогулка Кольцова после длительной болезни.

Подойдя к двери, он подумал: и все же как это замечательно – жить!

Глава двадцать четвертая

Чекисты все силы бросили на поиски баронессы Врангель…

Предприняв необходимые меры для строжайшей проверки людей, выезжающих в эти дни из города, Николай Павлович Комаров надеялся, что «крымская царица» все еще в Петрограде, жива и невредима. Об ином исходе он старался не думать: после разговора с Дзержинским он понимал, к каким политическим последствиям может привести сейчас даже не насильственная, а естественная или случайная смерть баронессы Врангель. Особенно в то время, когда в Республике отменена смертная казнь: по крайней мере, опубликован такой указ. Когда большевики стараются доказать всему миру, что время террора, который приобрел за последние два года силу стихии, кончилось, когда даже «старая добрая Англия» намерена прекратить помощь белым, а в Италии само правительство, не говоря о трудящихся массах, демонстрирует дружеское отношение к новой России.

Казакова, ряженного в форму краскома, взяли на вокзале при попытке сесть в уходящий на Москву поезд. В линейном отделе ЧК он потрясал безукоризненно выполненными документами комбрига, следующего к месту службы, но когда его, тщательно побрив, подвели к зеркалу и сунули в руки фотографию семнадцатого года, Казаков сник. Разница между оригиналом и фотоснимком заключалась только в одном: в отсутствии генеральских погон и аксельбантов.

Прямо с вокзала его доставили на Гороховую, в кабинет Эдуарда Морицевича Отто, где находился и Комаров.

– Садитесь! – указал Отто на стул.

Казаков сел, степенно откашлявшись, спросил:

– Чем обязан?

– Вы не узнаете меня, Евгений Александрович?

Казаков не спеша достал щегольское пенсне, вздернул нос.

– Позвольте… Эдуард Морицевич! Ну как же! – и перевел взгляд на Комарова, улыбнулся. – Непосредственно с председателем Петроградской Чека общаться ранее не доводилось, но тем более рад знакомству с вами, Николай Павлович!

– Даже так? – сказал Комаров. – Ну, коль скоро здесь собрались люди достаточно друг с другом знакомые, предлагаю поговорить без формальностей. Как, Евгений Александрович?

– Всегда ценил деловых и серьезных людей. Равно как и уважение к себе. Со мной решил побеседовать не кто-нибудь, а сам председатель Чека! – ответил Казаков с иронией.

– Юродствовать-то не следовало бы, Евгений Александрович, – произнес Отто. – Говорите об уважении, а сами…

– Я и говорю: уважение должно быть обоюдным. А то прислали… мальчишку! Сазонов, кажется! Он, конечно, надежды подает немалые и далеко на вашем поприще продвинуться может… Голову мне, признаться, заморочил. Но ненадолго.

Невесело было Комарову слышать это. Ладно, пусть генерал и дальше смеется, если из этого можно извлечь какой-то прок. Расшифровав Сазонова, Казаков направил чекистов по ложному следу. Ну что ж! По крайней мере, из этого следует хотя бы одно: старик знает правду. Знает! Вот только захочет ли ее открыть?

– В чем же мы ошиблись? – спросил Комаров.

– Извольте, в этом тайны теперь нет. Человек, опередивший вашего Сазонова, предупредил, что в Петроград послан еще и подпоручик граф Уваров. А пришел этот… Сазонов. Сначала подумал, что если ко мне отправлены два посланца, то может быть и третий: барон Петр Николаевич всегда отличался предусмотрительностью. Тем более собственноручная записка! Это, знаете ли, козырь из крупных… Я в Сазонова почти уверовал. И если решил проверить, то больше так, для порядка. И тут – полнейший конфуз! – Генерал залился дребезжащим, тонким смехом.

– Что за конфуз? – терпеливо спросил Комаров.

– Да ведь я у вас все еще женатым человеком, наверное, числюсь… Сам, помню, Эдуарду Морицевичу в восемнадцатом это на допросах показывал. Но год назад супруга моя выехала из Петрограда. После долгих передряг добралась до Крыма, где заболела и скончалась. Об этом мне сообщил при случае Татищев, добрый мой приятель. И вдруг этот ваш Сазонов передает привет от князя мне и… моей покойной супруге, царство ей небесное! – Казаков перекрестился. – И понял я, что граф Уваров находится у вас, а Сазонов…

– Да, непростительная оплошность, – сказал Комаров. – Что ж, на ошибках учатся. Но я, Евгений Александрович, о другом хотел спросить. Где сейчас баронесса Врангель?

– Со старухой воевать собрались? Или в заложницы?

– Баронессу мы разыскиваем, чтобы обеспечить ей безопасность, – сказал Комаров.

– Ой ли? – Генерал с укором посмотрел на них. – Ну зачем, господа! Если баронессе Марии Дмитриевне и приходится от кого-то скрываться, так только от вас. Слава богу, теперь она в надежных руках, о ней побеспокоятся. А посему предлагаю данную тему закрыть и больше к ней не возвращаться.

Он опустил голову, задумался. А когда опять поднял глаза, перед чекистами был уже совсем другой, чем в начале разговора, человек – без тени насмешливости или самолюбования, преисполненный того величественного спокойствия, которое приходит к старым людям, знающим, что жизнь прожита не зря, и готовым к смерти, как бы ни была она близка.

– Нет, Евгений Александрович, не можем мы принять ваше предложение, – сказал Комаров. – Баронессе грозит смертельная опасность. Сейчас я объясню, откуда такая уверенность. И если вы даже после этого будете упорствовать, смерть баронессы ляжет на вашу совесть.

– Я вас слушаю, – безразлично сказал Казаков.

– Но прежде один вопрос, на который, в общем-то, и отвечать не надо: достаточно простого подтверждения моих слов. – Сделав паузу, Комаров подождал, когда генерал слабо, едва заметно кивнет, и спросил: – Тот, кто пришел к вам раньше Сазонова – я не спрашиваю сейчас, что это за человек, – он пришел к вам без каких-либо полномочий от барона Врангеля?

– Подтверждаю, – устало ответил Казаков. – Впрочем, нет! Он пришел с запиской от капитана Селезнева из контрразведки. Я знаю капитана, он давно работает с Татищевым.

– Боюсь, что именно в ней, в контрразведке, и кроется корень зла! – сказал Комаров. – Ветер дует со стороны того ведомства. Впрочем, пока это только предположение. А окончательные выводы сделаете вы, Евгений Александрович. Дело в том, что инициатива вывезти баронессу из Петрограда исходит непосредственно от Врангеля. Граф Уваров – он действительно находится у нас – личный посланец барона. Если вам понадобятся какие-либо объяснения от него, вы их тут же получите. Но это не все. Уваров – не первый посланец Врангеля. Сколько их было, откровенно говоря, не знаю. Но существование еще по крайней мере одного подтвержу вам документально. – Он повернулся к Отто: – Эдуард Морицевич, введите генерала в курс дела…