Мастеровой - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юлия извлекла из рукава платочек и промокнула глаза…
* * *— Здравствуйте, Алексей Александрович! — поприветствовал гостя губернатор, вставая из-за стола. — Безмерно рад вас видеть.
— И вам здоровья, Дмитрий Дмитриевич! — улыбнулся гость и пошел на встречу. — Давно не виделись.
Немолодые мужчины — тульский губернатор и губернский предводитель дворянства встретились посреди кабинета, где и обменялись рукопожатиями.
— Присаживайтесь, Алексей Александрович, — предложил губернатор. — Вот в это кресло, в нем покойнее. Я устроюсь напротив. Приказать подать чаю?
— Не стоит, Дмитрий Дмитриевич, — отказался предводитель дворянства. — Недавно завтракал.
— Воля ваша, — кивнул губернатор. — Я не оторвал вас от дел?
— Подождут, — махнул рукой гость. — Их не так уж много. Забывать стали старика.
— Не скажите! — возразил губернатор. — Вы еще крепки, позавидовать можно. А дела найдутся. За одним из них я вас и пригласил.
— Слушаю, — сказал предводитель.
— Слыхали про нашего героя?
— Это Кошкина? — уточнил гость и продолжил, получив кивок. — Как же, как же. В газетах прописали. Ничего не скажешь — молодец. Так прославил Тулу и завод! Вся Россия знает.
— Вот о нем и речь, — поведал губернатор. — Из столицы депешу мне прислали. В ней грамота о пожаловании Кошкину ордена Святого Георгия и сам знак. Предписано вручить герою при торжественных обстоятельствах. Хочу с вами посоветоваться. Может, соберем по этому поводу дворянское собрание? А там и наградим?
— Гм! — ответил предводитель. — Интересная мысль. С одной стороны, Кошкин формально не дворянин — он не предъявлял нам свидетельства от герольдмейстера о внесении его в родословную книгу империи. К тому же личных дворян пишут в городские обывательские книги. Однако кавалер ордена Святого Георгия обретает право на потомственное дворянство. Так что можно.
— Вот и славно! — обрадовался губернатор. — Займетесь? Может, чем помочь?
— Сами справимся, — отказался предводитель. — Не велика трудность. Будет любопытно посмотреть вблизи на молодца. Дворяне, полагаю, тоже захотят. Барышни — само собой. Слышал: наш герой холост и богат.
— За победу в конкурсе пожалован ста тысячью рублями, — подтвердил губернатор. — На заводе жалованье как у полковника. Выплаты за придуманные им револьверы получает. Мне о том Кун рассказывал. Холост. Была у него невеста, но сбежала с гвардейцем в Петербург. Еще до того, как Кошкин отличился.
— Лучшую найдем, — улыбнулся предводитель. — От наших не сбежишь.
Оба рассмеялись…
* * *Работа — лучшее средство от несчастной любви, Федор погрузился в нее с головой. С утра до вечера пропадал на заводе — занимался организаций производства. Внедрял новые технологии и цепочки. Например, дорнирование стволов. Хлопотное дело. Пулеметный ствол — это не короткий револьверный. Подходящих станков не имелось, и их сделали — на заводе это умели. Когда без заказов сидели, наловчились — на станки имелся спрос. Не сразу, но нашли подходящее масло для инструмента. При дорнировании его нужно много. Но зато процесс многократно ускоряется, качество — на высоте. Освоенную технологию и станки можно применить для стволов винтовок — если будет заказ. Так Федор обосновал перемены. Он-то знал, что такого не случится. Стоит начаться войне, как из армии понесутся просьбы: «Пулеметы! Пулеметы давайте!» Винтовки — тоже. Всего будет не хватать — об этом Друг сказал. Патенты оформляли на завод. Федор выговорил себе небольшой процент, да и то при продаже лицензий посторонним. За использование изобретений в Туле завод ему не платил. При продаже лицензий за границу доля Федора возрастала многократно, Кун с этим согласился. Почему бы нет? Вверенный ему завод при любом случае в прибыли.
Друг предложил помочь с винтовками. Под его диктовку Федор составил список изменений, позволявших нарастить выпуск. Отнес их генералу. Через несколько дней тот позвал изобретателя к себе. Войдя в кабинет, Федор увидел там, кроме хозяина, трех знакомых ему военных инженеров.
— Присаживайтесь, Федор Иванович, — пригласил его генерал и продолжил: — Весьма любопытно: где берете время, чтоб еще винтовками заниматься? Но приступим к делу. Инженеры рассмотрели ваши предложения, и хотят некоторые пункты прояснить. Пожалуйста, Павел Александрович! — посмотрел он на подполковника.
— Многое из предложенного разумно, — начал тот. — Но с другой стороны… Деревянные детали покрывать лаком лишь единожды? Они же белыми останутся! Винтовка потеряет вид.
— Стрелять это не мешает, — ответил Федор. — Зато многократно ускоряется процесс выделки. В войну понадобится. Оружие имеет свойство пропадать в боях, а накопленный запас — таять. Понимаю, что предложенные изменения ГАУ не одобрит. Но сейчас. С началом войны о белых ложах забудут — были бы винтовки[112]. За границей станут размещать заказы.
— Вы уверены? — спросил генерал.
— Читал о русско-японской войне, — ответил Федор. — Та была короткой, да и воевала на Дальнем Востоке небольшая часть нашей армии. Но и ей оружия не хватало. Если с Германией схлестнемся, под ружье поставят всех. Война продлится годы. Понадобятся миллионы винтовок. Мы должны быть готовы нарастить их выпуск. Предлагаю разослать список изменений оружейным заводам. Пусть думают, готовятся.
— Хорошо, — согласился генерал. — Я поспорил бы насчет войны, но после стычки на границе, где вы отличились, не хочу. Разошлем, заодно укажем, кто их предложил. К Кошкину прислушаются…
В разгар этой суеты Федор получил приглашение от предводителя губернского дворянства. На листке веленевой бумаги типографским шрифтом сообщалось, что в ближайшее воскресенье в Колонном зале Дома дворянского собрания состоится чествование штабс-капитана и кавалера ордена Святого Георгия Кошкина, отличившегося в сражении на границе. Федор почесал в затылке и показал приглашение друзьям.
— Мы тоже будем, — сказал Куликов. — С женами. Давно знаем. Уже и деньги на банкет внесли. Все офицеры завода участвуют, включая Куна. Губернатор ожидается.
— С меня взнос не взяли, — удивился Федор.
— С героев не положено, — улыбнулся Рогов. — Не
