Свет молодого месяца - Эжени Прайс

— Ты… ты в разводе с Алисой?

— Уже больше трех лет. Не считал нужным шокировать население на Сент-Саймонсе. Тебе я говорю именно на случай, если я такой дурак, что попытаюсь снова. Не хочется, чтобы ты считал своего милейшего братца двоеженцем. — Он протянул руку. — Удачи тебе, Хорейс. Когда я трезв, ты мне нравишься. Сожалею, что слишком часто прикладывался к бутылке. От этого не становится лучше.

Хорейс пожал ему руку.

— Тебе тоже удачи, Джим. Мне жаль, что ты не хочешь подождать появления нового ребенка.

— Боюсь. Вдруг это будет мальчик. Мне этого не перенести.

— Ты уверен, что правильно делаешь, — уезжаешь, не прощаясь больше ни с кем?

— Все знают, что мои чемоданы отосланы вчера, зачем затягивать тяжелое прощание? Я понимаю, что это кажется безобразием, но я не в состоянии говорить последнее «прощай». Особенно, раз папа болен. Ведь это действительно будет последним прощанием.

— Тогда, я думаю, лучше тебе уехать сразу. Дебора с минуты на минуту вернется из Розовой Горки. С нею может и Мэри приехать.

— И оставить больного папу? Это не в правилах нашей сестрицы. Но ты прав. Я затягиваю отъезд.

— Хочешь, чтобы я проводил тебя к лошади?

— Нет.

Они опять пожали руки друг другу, Джим взял свой саквояж, нахлобучил старую касторовую шляпу, вышел в последний раз через парадную дверь по широким ступеням и пропал из вида, повернув за первый поворот извилистой дороги. Хорейс смотрел из высокого окна его собственного дома.

Глава XXXVIII

Предчувствие Джима подтвердилось. Новый ребенок был мальчиком, его назвали Хорейс Эббот Гульд. В доме целыми днями шли приготовления к празднеству, задуманному на тот день, когда ему исполнится месяц.

— А когда я родилась, мама, тоже были гости? — спросила шестилетняя Джейн.

— Нет, милая, но это не потому, что мы не были тебе так же рады. У нас тогда не было своего дома и денег было немного.

— А теперь у нас очень много денег?

— Нет. — Твой папа еще выплачивает дяде Джиму за дом и землю. Но у папы очень хорошо идут дела — лучше, чем у большинства плантаторов, — потому что он так все умеет. И его теперь назначили членом приходского правления.

— Тебе нравится, мама, когда я хожу в гости с тобой?

— Да, конечно. Также нравится, как ходить в гости с папой.

— Папа старый?

Дебора засмеялась.

— Совсем нет. Он старше, чем я, но сорок лет — не старость.

— Он такой же старый, как дедушка?

— Нет. Ему наполовину меньше лет. — Она приподняла голубое вуалевое платье с розовым кушаком из ленты на высокой талии. — Тебе нравится твое новое праздничное платье, Джейн?

— О, да. Нравится, потому что оно голубое.

Мать улыбнулась ей.

— Как твои глазки и папины глаза.

— Кто придет в гости на будущей неделе?

— О, Адам объехал весь остров, он приглашал всех приехать и привезти своих детей. Мы празднуем не только из-за нового ребеночка, мы празднуем и потому, что Блэк-Бэнкс теперь наш собственный дом.

Джейн сжала себя руками.

— Не знаю, как дождаться будущей недели, мама, я так довольна, что будут гости, просто до смерти довольна.

Во второй половине дня Хорейс прискакал по дорожке в Блэк-Бэнкс к конюшне, ему был нужен Адам.

— Я только что из Розовой Горки, Адам. Тебе придется объехать всех с другим сообщением.

— Масса Джеймс скончался, я вижу по вашему лицу, сэр.

— Нет. Сегодня утром умерла миссис Вилли, а мой отец еще жив. Он слаб, но жив. Но гостей не будем звать еще долго, судя по всему.

Впечатлительное лицо Адама сморщилось от грусти.

— Очень жаль слышать это, масса Хорейс. Мама Ларней говорит, что у нас празднества не будет вовсе.

— Да, я знаю, она целыми днями предсказывала несчастье. — Хорейс вынул из кармана записку.

— Мама Ларней седьмая дочь седьмой дочери.

— Знаю, знаю. Вот записка. Объезжай с нею всех, как можно быстрей. Сегодня будет полная луна. Не волнуйся, если не успеешь домой дотемна. Я тебе доверяю.

— Да, сэр Я знаю.

Хорейс пошел было к дому, потом вернулся.

— Не теряй времени в других местах, но, возможно, тебе захочется задержаться на несколько минут у Кингов.

Они улыбнулись друг другу.

— Не попадайся новому надсмотрщику, Адам. Миссис Кинг сейчас на Севере. Можешь сказать Мине, если у тебя будет возможность с ней поговорить, что вы можете пожениться как только мы получим разрешение миссис Кинг, когда она вернется. Я не забыл свое обещание.

Ларней была права. Гостей не пришлось звать, чтобы отпраздновать рождение их первого сына и покупку Блэк-Бэнкса. Джеймс Гульд неуклонно слабел в течение жарких летних месяцев, и третьего сентября, когда небо начало проясняться после короткой грозы, Мэри и Хорейс стояли около большой кровати красного дерева и смотрели как подходила к концу долгая борьба их отца за то, чтобы оставаться с ними. Мэри осторожно пошевелила его худое плечо — один, два, три раза, потом завернула одеяло вокруг морщинистой старой шеи. Она стояла очень прямо и с сухими глазами и сказала Хорейсу, утверждая это как факт, который они теперь могли принять:

— Папа умер.

Они вместе подошли к окну и посмотрели на свежий, умытый мир, окружавший Розовую Горку. С больших дубов и с олеандровой изгороди, посаженной Мэри, все еще падали дождевые капли. Солнце садилось, золотистые облака сопровождали его на место ночного отдыха. На каплю воды на верхушке ветвей карликовой пальмы упал луч, и на мгновение свет преломился в этой капле, вспыхнув всеми цветами радуги. Мэри показала пальцем Хорейсу, и он кивнул.

— Папа все оставил мне, — сказала Мэри.

— Ты одна заслуживаешь этого.

— Все, кроме Джули, — он оставил Джули тебе, брат.

Хорейс вздрогнул. Он не хотел владеть своим старым другом. Но зная, что Мэри не поймет, он отложил это с тем, чтобы позднее обдумать. Сейчас нельзя, чтобы что-то их разъединяло.

Он обнял ее за плечи и почувствовал прилив силы; прошло еще много времени, и когда солнце уже превратилось в тонкую красную дугу над западным хлопковым полем, Мэри повернулась к нему, она по-прежнему стояла прямо — и перед тем как заплакать, она улыбнулась.

Часть пятая

Глава XXXIX

В 1854 году на острове Сент-Саймонс почти не было зимы, и как всегда при хорошей погоде, островитяне были уверены, что урожай будет хороший. Хорейс и Мэри вдвоем дружно наблюдали за работой и в Нью-Сент-Клэр, и в Блэк-Бэнксе. Джон, муж Ларней, несмотря на весьма пожилой возраст, продолжал быть главным возчиком обеих плантаций, где он пользовался всеобщим уважением, так же как мама Ларней по-прежнему оставалась уважаемым лицом в Розовой Горке. Однажды, когда Хорейс и высокий седой отец Джули ехали верхом вместе, Хорейс спросил: