Хранительница тайн - Кейт Мортон

Поначалу план казался безупречным: он позволял одним махом проучить Вивьен Дженкинс и обеспечить их с Джимми будущее. Однако время шло, а Джимми все не мог условиться о встрече, на которой Долли сфотографировала бы их вместе. Хуже того, она чувствовала, что он отдаляется, видела, как он прячет глаза, и постепенно осознавала, что допустила роковую ошибку. Нельзя было Джимми о таком просить. В самые черные минуты она даже гадала: может, он больше не считает ее исключительной? Да и так ли крепка его любовь? А это уже пугало не на шутку.

Вчера вечером они крепко поругались. Началось с пустяка. Долли что-то сказала о своей приятельнице Кейтлин, о том, как та вела себя на танцах, где они были с Китти и остальными. Она и прежде часто отпускала подобные замечания, и никогда это не вызывало ссор. Долли была потрясена, как резко Джимми ответил, сколько всего наговорил: ей-де нужно лучше выбирать друзей, коли старые ее не устраивают. И вообще, может, лучше она в следующий раз навестит их с отцом, чем проводить время с людьми, которые ей явно не по душе. Это было так жестоко, так несправедливо, что Долли заплакала прямо на улице. Обычно в таких случаях Джимми сразу понимал, как ее обидел, и старался загладить вину, но в этот раз он только чертыхнулся и, стиснув кулаки, пошел прочь.

Долли, подавив рыдания, замерла и прислушалась, вглядываясь в темноту. Ей было по-настоящему одиноко. Она испугалась, что оттолкнула Джимми и он ушел насовсем.

Разумеется, он вернулся, но не стал просить прощения, а произнес каким-то чужим, незнакомым голосом:

– Надо было тебе выходить за меня, Долли. Черт побери, надо было тебе за меня выходить, когда я звал.

Долли, горько всхлипывая, проговорила:

– Нет, Джимми, это тебе надо было раньше позвать меня замуж.

Они помирились на ступенях пансиона миссис Уайт, поцеловались на прощание – старательно, почти по обязанности, – и сказали все нужные слова: что оба вспылили на пустом месте, без всякой причины. Однако Долли знала: это не так. Она долго не спала, вспоминала все события последних недель, все встречи с Джимми: что он говорил, как себя вел. И постепенно до нее дошло. Причина размолвки – ее план. То, о чем она попросила Джимми. Тот самый умный план, который должен был обеспечить их счастье, грозил погубить все…

Сейчас, в закусочной, Долли затушила окурок, достала из сумочки письмо и перечитала его еще раз. Приглашение на работу из пансиона под названием «Морская лазурь». Все началось с того, что Джимми нашел объявление в газете. Он сказал: «Отличное место, Долли. Пляж, чайки, соленый воздух, мороженое… А я найду какую-нибудь работу поблизости». Долли не могла представить, что убирает за отдыхающими, но Джимми стоял над душой, пока она не написала письмо, и в какой-то степени ей такая его настойчивость даже нравилась. В конце концов, почему бы не написать? Пусть Джимми порадуется, а если придет ответ с предложением работы, всегда можно будет отказаться без его ведома. Тогда Долли была убеждена, что ей не нужно место прислуги, ведь как только она заполучит фотографию Вивьен…

Дверь закусочной отворилась, и вошел Джимми, запыхавшийся от бега. Значит, соскучился. Долли помахала рукой и стала смотреть, как он идет к столику. Темные волосы растрепались, и ему это было очень к лицу.

– Привет, Долл, – сказал Джимми, целуя ее в щеку. – Не жарко тебе в шубе?

Долли улыбнулась и мотнула головой.

– Ничуть.

Она сдвинулась на дальний конец сиденья, но Джимми сел с другой стороны столика и поднял руку, подзывая официантку.

Долли подождала, пока он закажет чай, потом не выдержала. Она набрала в грудь воздуху и сказала:

– У меня есть одна мысль.

Лицо у Джимми сразу напряглось, и Долли стало немного совестно, до чего он издергался. Она ласково погладила ему руку.

– Ой, Джимми, ничего такого… – Потом осеклась и закусила губу. – И вообще-то… – Голос у нее стал совсем тихий. – Я еще прежде подумала про то, другое… Про наш план.

Джимми выставил подбородок, словно готовясь дать отпор, и Долли торопливо продолжила:

– Только я подумала, может, тебе лучше про него забыть – про то, чтобы условиться о встрече, и про фотографию.

– Ты серьезно?

Долли кивнула и по лицу Джимми поняла, что решение было правильное.

– Зря я тебя об этом просила… – Теперь слова сыпались будто сами собой. – Я была не в себе. То, что случилось с леди Гвендолен, с моей семьей… Думаю, Джимми, у меня немного в голове помутилось…

Джимми пересел к Долли и приложил руки к ее щекам.

– Конечно, малышка моя, – сказал он, глядя ей в глаза.

– Зря я тебе просила, – проговорила Долли, не давая ему себя поцеловать. – Это было нечестно… Прости…

– Ш-ш-ш. – Теперь в голосе Джимми сквозили нежность и теплота – может быть, потому что у него камень упал с души. – Кто старое помянет… Это все позади, давай лучше смотреть в будущее.

– Согласна.

Джимми отодвинулся и внимательно на нее поглядел, словно не вполне веря своим ушам. Потом мотнул головой и удивленно рассмеялся. От этого звука у Долли по спине пробежала приятная дрожь: как же все-таки красиво он смеется!

– Тогда выкладывай, что у тебя за мысль. Когда я вошел, ты что-то собиралась сказать.

– О да, – взволнованно проговорила Долли. – Ваш спектакль. Я должна быть на работе, но думаю просачковать и пойти с тобой.

– Ты серьезно?

– Конечно! Мне хочется познакомиться с Неллой и остальными. Да и когда я еще увижу, как мой парень играет Динь-Динь?

Постановка «Питера Пэна» в исполнении юных актеров из больницы доктора Томалина (премьера, она же последний и единственный спектакль) имела грандиозный успех. Дети летали, сражались и творили волшебство из пыльной мансарды и нескольких старых простыней. Даже лежачих принесли в «зрительный зал», так что они подбадривали актеров криками и аплодисментами. Динь-Динь, направляемая опытной рукой Джимми, снискала самое горячее одобрение публики. А потом дети убрали доску с надписью «Веселый Роджер», поставили другую – «Соловьиная звезда» и разыграли версию его истории, которую тайком репетировали всю последнюю неделю. После того, как они окончательно раскланялись со зрителями, доктор Томалин произнес речь и попросил Вивьен с Джимми тоже выйти на поклоны. Джимми увидел, как Долли из «зала» машет ему рукой. Он улыбнулся ей и подмигнул.

Ему очень не хотелось вести Долли в больницу, хотя теперь он не понимал почему: может, стеснялся своей дружбы с Вивьен, может, не знал, как девушки между собой поладят. Когда стало ясно, что Долли не отговорить, Джимми решил хотя бы минимизировать потенциальный ущерб. Не упоминая, что близко сдружился с Вивьен, он рассказал, что укорил ее за то давнее происшествие с медальоном.

– Ты говорил с ней обо мне?

– Конечно. – Они как раз вышли на темную улицу, и Джимми взял Долли под руку. – Ты моя девушка, как я мог о тебе не говорить?

– И что она? Призналась тебе, как безобразно себя вела?

– Да. – Джимми остановился, дожидаясь, пока Долли закурит. – Ей до сих пор очень стыдно. Говорит, что пережила в тот день тяжелое потрясение, однако ее это не оправдывает.

В лунном свете было видно, как у Долли задрожали губы.

– Это было ужасно, Джимми. Все, что она тогда наговорила. Не представляешь, что я пережила.

Он заправил ей волосы за ухо.

– Она хотела перед тобой извиниться. Приходила к леди Гвендолен, но никого не застала.

– Вивьен приходила ко мне?

Джимми кивнул и увидел, как смягчилось лицо Долли. Вся горечь разом ушла. Перемена была разительной, и все-таки Джимми подумал, что удивляться тут нечему. Чувства Долли – как яркие воздушные змеи на длинных ниточках, взмывают и падают попеременно.

Потом они отправились танцевать и впервые за много недель были по-настоящему счастливы вдвоем, совсем как в прежнее время. Чертов план их больше не тяготил. Они смеялись, перешучивались, а еще позже, когда Джимми, поцеловав Долл на прощание, вылезал на улицу через окно кладовки, ему подумалось, что взять ее на детский спектакль – не такая уж и плохая затея.

В итоге все прошло гладко. Гораздо лучше, чем он смел надеяться, хотя поначалу казалось – будет ужасно. Когда они вошли, Вивьен прилаживала к кораблю парус. При виде Долли улыбка сползла с ее лица, но она тут же взяла себя в руки, чтобы не выказать недовольство так явно. Джимми повесил шубку Долли на крючок, Вивьен аккуратно слезла со стула, и девушки поздоровались. Джимми затаил дыхание, помня, что они в ссоре. Однако ничего страшного не случилось. Умница Долли всячески старалась показать, что не помнит обид, и вела себя по-дружески. Вивьен это явно немного успокоило, хотя она держалась тише и, может быть, холоднее обычного. Джимми спросил, придет ли Генри на спектакль, и она глянула так, будто он ее оскорбил, потом напомнила, что у ее мужа очень важная работа в министерстве.