Хранительница тайн - Кейт Мортон

Джимми по-прежнему иногда удивлялся, почему она тогда разрешила себя проводить. Почему он спросил, понятно. Так радостно снова было ее увидеть; мир будто стал светлее, когда он распахнул дверь и неожиданно оказалось, что Вивьен там, среди детей. После ее ухода Джимми поспешил следом и догнал, когда она еще поправляла шарфик. Он не ждал ответа «да», просто думал об этом всю репетицию. Ему хотелось еще немного побыть с Вивьен не потому, что так сказала Долли, а ради удовольствия продлить встречу.

– У вас есть дети, Джимми? – был первый ее вопрос; она шла медленнее обычного, видимо, все еще слабая после болезни. Джимми и раньше заметил, что сегодня Вивьен немного притихшая: хоть и смеется вместе с детьми, но в глазах не то настороженность, не то усталость. Ему стало ее жаль, хоть и непонятно, за что.

Он покачал головой.

– Нет. – И тут же покраснел, вспомнив, как расстроил ее тем же вопросом.

Впрочем, сегодня Вивьен направляла разговор.

– Но хотите, чтобы они у вас когда-нибудь были? – спросила она.

– Да.

– Один-два?

– Для начала. Потом еще шесть.

Вивьен улыбнулась.

– Я был единственным ребенком в семье, – пояснил Джимми. – Это грустно.

– А нас было четверо. Это шумно.

Джимми рассмеялся и, еще продолжая улыбаться, вдруг сообразил то, чего не понимал раньше.

– Истории, которые вы рассказывали в больнице, – спросил он, думая о фотографии, которую подарил Вивьен, – о доме на горе, о зачарованном лесе, о семье по другую сторону завесы – это ведь про ваших родных, да?

Вивьен кивнула.

Джимми не мог потом понять, что заставило его рассказать про отца. Возможно, что-то во взгляде Вивьен, когда та говорила про собственную семью. Ее истории были полны волшебства, и когда они звучали, время растворялось. Так или иначе, Джимми рассказал, и Вивьен начала задавать вопросы. Ему вспомнилось, как он впервые увидел ее с детьми, и отметил, как внимательно она их выслушивает. Когда Вивьен сказала, что хотела бы пообщаться со стариком, Джимми счел это обычной вежливой фразой, из тех, что люди произносят, когда на самом деле думают, успеют ли на вокзал к поезду. Однако при следующей встрече Вивьен повторила свои слова.

– Я кое-что ему принесла, – добавила она. – Думаю, должно понравиться.

Она и впрямь принесла небольшой гостинчик. А на следующей неделе, когда Джимми наконец согласился отвести ее к отцу, Вивьен вручила старику кусок каракатицы. «Для Финчи». Сказала, что нашла на берегу, когда они с Генри были в гостях у издателя.

– Она милая, – громко объявил отец. – Хорошенькая, чисто картинка. И добрая. Может, подождете со свадьбой до тех пор, как мы поедем на море?

– Не знаю, пап. – Джимми глянул на Вивьен – та притворялась, будто заинтересованно разглядывает фотографии на стене. – Давай просто подождем, а там видно будет.

– Слишком долго не откладывай. Мы с твоей мамой не молодеем.

– Хорошо, хорошо, пап. Я тебе первому расскажу – обещаю.

Позже, провожая Вивьен до метро, Джимми объяснил, что с его отцом, и выразил надежду, что тот ее не слишком смутил.

Вивьен удивилась.

– Вам незачем извиняться за отца, Джимми.

– Да, конечно. Просто не хотелось, чтобы вам стало неуютно.

– Совсем напротив. Так уютно мне не было уже давно.

Они немного прошли молча, потом спросила:

– А вы правда собираетесь переехать на море?

– Есть такой план. – Джимми мысленно поморщился. План. Слово вылетело само, и теперь он себя ругал. Очень неловко было излагать Вивьен ту самую программу на будущее, которая в его голове была тесно связана с затеей Долли.

– И вы собираетесь пожениться.

Джимми кивнул.

– Это замечательно! Я за вас рада. У вас хорошая девушка? Ой, что за глупый вопрос! Разумеется, хорошая.

Джимми слабо улыбнулся, надеясь, что с этой темой покончено, но Вивьен произнесла:

– Ну?

– Что «ну»?

Она рассмеялась.

– Расскажите мне о ней.

– А что вы хотите знать?

– Даже не скажу точно… что обычно рассказывают. Как вы познакомились?

Джимми вспомнил кафе в Ковентри.

– Я нес мешок муки.

– И она не сумела устоять, – поддразнила Вивьен. – Очевидно, она любит муку. А что еще? И вообще, какая она?

– Веселая. – У Джимми к горлу подступил комок. – Полная жизни. Мечтательница. – Разговор был ему неприятен, и все равно его мысли устремились к Долли: какой она была, какой стала. – Вся ее семья погибла при бомбежке.

– Ой, Джимми. – Лицо Вивьен сразу погрустнело. – Бедняжка. Как ей, наверное, тяжело.

Она говорила с таким искренним сочувствием, что Джимми не выдержал. Стыд за обман, раскаяние за свое двоедушие – все толкало его к признанию. Возможно, он даже надеялся подсознательно, что правда как-нибудь сорвет план Долли.

– Кстати, вы, наверное, ее знаете.

– Что? – В глазах Вивьен мелькнуло что-то вроде тревоги. – Откуда?

– Ее зовут Долли. – Джимми задержал дыхание, вспомнив, что они в ссоре. – Долли Смитэм.

– Нет, – с заметным облегчением ответила Вивьен. – Такой я не знаю.

Джимми смутился. Он же помнил, что они подруги. Были подругами. Долли ему все рассказала.

– Вы вместе работали в Женской добровольческой службе. Она жила в Кемпден-гроув через дорогу от вас. Компаньонка леди Гвендолен.

– Ой! – Вивьен остановилась и схватила Джимми за руку. Ее глаза потемнели от ужаса. – Она знает, что мы вместе ходим в больницу?

– Нет, – соврал Джимми, ненавидя себя.

Вивьен на мгновение успокоилась, даже начала улыбаться, и тут же вновь на ее лице проступила паника.

– Боже, Джимми! Она, наверное, меня ненавидит! Это было так ужасно!.. Не знаю, говорила ли вам ваша приятельница… Она оказала мне большую услугу, вернула потерянный медальон, а я… боюсь, что я повела себя довольно грубо. У меня был дурной день, произошло нечто непредвиденное, и я плохо себя чувствовала. На следующий день я пошла к ней, чтобы объясниться и попросить прощения, но никто не открыл. Потом старуха умерла, и все съехали. Это произошло очень быстро. – Говоря, Вивьен теребила медальон. – Вы передадите, что я вовсе не хотела ее обидеть?

Джимми пообещал передать. Объяснения Вивьен очень его обрадовали. Во-первых, они подтверждали слова Долли, во-вторых, доказывали, что Вивьен ни в чем не виновата – произошло обычное недоразумение.

Они еще немного прошли в молчании, каждый наедине со своими мыслями. Наконец Вивьен спросила:

– И когда вы поженитесь? Вы же друг друга любите, вы и Долли?

Радость Джимми мгновенно улетучилась. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Вивьен оставила эту тему.

– Да.

– Так почему не сейчас?

Не мог же Джимми сказать правду! Он ответил уклончиво:

– Мы хотим, чтобы все было идеально.

Вивьен кивнула, обдумывая его слова, потом сказала:

– Что может быть идеальнее, чем жениться по любви?

И тут в Джимми взыграл инстинкт самооправдания – то ли от стыда, то ли от подспудных воспоминаний о том, как отец все ждал и ждал маму.

– Что может быть идеальнее любви? – Он горько рассмеялся. – Для начала – уверенность, что сможешь обеспечить любимую. Что у тебя есть деньги на жилье и на еду. Для тех из нас, кто еле сводит концы с концами, это не пустяки. Признаю, это не так романтично, как ваш взгляд, но ведь такова жизнь, верно?

Вивьен побледнела. Джимми понимал, что обидел ее, и, хотя злился в основном на себя, извиняться не стал.

– Вы правы, – сказала она наконец. – Извините, Джимми. Я была бестактна. И вообще это не мое дело. Просто вы нарисовали такую чудесную картину: деревенский дом, море, – что ваш план невольно меня увлек.

Джимми не ответил, только отвел глаза. Что-то в ее лице вызвало у него невероятно яркий и отчетливый образ: они вдвоем, он и Вивьен, убегают ото всех на море. Ему захотелось остановить ее прямо на улице, привлечь к себе и целовать долго и крепко. Господи! Да что с ним такое?

Джимми достал сигарету и закурил на ходу.

– А что вы? – пробормотал он, старясь хоть как-то сгладить неловкость. – Что для вас будущее?

– Я не очень-то думаю о будущем, – отмахнулась она.

Они дошли до метро и неловко распрощались. Джимми было горько и стыдно, тем более что ему сейчас предстояло бежать в «Лайонс», где ждала Долли. И все равно…

– Давайте я провожу вас до Кенсингтона, – крикнул он вдогонку Вивьен. – Доставлю домой в целости и сохранности.

Она оглянулась.

– Поймаете бомбу, которая суждена мне?

– Постараюсь.

– Нет. Нет, спасибо, я лучше одна.

В том, как она, даже не улыбнувшись, пошла прочь, было что-то от прежней, холодной и неприступной Вивьен.

Долли сидела в закусочной, курила и посматривала на улицу – не идет ли Джимми. Время от времени она отрывала взгляд от окна и поглаживала белый меховой рукав. В шубке было жарковато, но и снимать ее не хотелось. Она придавала уверенности, которая сейчас была нужна Долли как никогда. Последнюю неделю ее преследовало ужасное чувство, что ниточки выскальзывают из пальцев и события выходят из-под контроля. Особенно худо бывало по ночам, когда ее почти мутило от пугающей неопределенности.