Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918 - Эрих Людендорф

С командованием выделенных для операции армий я находился в постоянной связи. Прежде всего мне было важно знать, стало ли известно противнику о наших приготовлениях. И командующие, и командиры частей это отрицали. Только артиллерийский обстрел на Марне несколько усилился.

Я особо запретил проводить разведывательные вылазки на южном берегу Марны. И тем не менее один саперный офицер переплыл на ту сторону и попал в плен. Как стало известно уже после сражения, он о многом поведал противнику. Точно так же повел себя и унтер-офицер тяжелой гаубичной батареи, плененный на Ардре. В нескольких местах Антанта провела разведку боем и захватила пленных; что они рассказали, мне неизвестно. Как это ни печально, но факт остается фактом: и в самой Германии повсюду шли разговоры о скором наступлении у Реймса. Об этом извещали меня в многочисленных письмах с родины, которые я, к моему великому сожалению, получил только тогда, когда все было кончено. В радиопередачах, прошедших после сражения, противник открыто признавал, что о нашем плане наступления знал заранее. Да и трудно сохранить в полной тайне приготовления такого масштаба: о подобных намерениях обычно свидетельствует концентрация артиллерийских и минометных подразделений, участников всякого крупного наступления.

Сколько мы ни ломали голову, ничего другого придумать не могли. Мы прекрасно понимали всю многосложность подготовительной процедуры. Как обычно, были приняты все меры для дезинформации противника. Но запрещать посылать письма родным в Германию было бесполезно: существовало слишком много других каналов связи с родиной; отменить отпуска я не мог: это была единственная радость, которую ОКХ могло доставить солдатам.

И пока командование изо всех сил старалось хранить тайну, из-за прирожденной склонности немцев к откровению и бахвальству широкой общественности, а значит, и врагу, стали известны важнейшие и секретнейшие детали предстоявшей операции.

Атака началась ранним утром 15 июля. Форсирование Марны прошло без сучка без задоринки, хотя вражеская оборона и готовилась к отражению, 7-я армия продвинулась между Марной и Ардром, преодолев упорное сопротивление. Развернутые на данном участке итальянские дивизии понесли значительные потери.

Примерно в 5 километрах южнее Марны наступавшие германские войска столкнулись с крупными силами противника, справиться с которыми без серьезной артиллерийской поддержки были не в состоянии. Продвижение застопорилось. С тяжелыми боями нам удалось 16 июля расширить занятую территорию вверх по течению Марны и в сторону реки Ардр.

1-я и 3-я армии остановились перед второй позицией обороны противника, куда он планомерно отвел свои войска. 16 июля ОКХ приказало этим армиям прекратить наступление. Его продолжение обошлось бы нам чересчур дорого. Приходилось довольствоваться некоторым улучшением линии фронта в связи с приобретением утраченных весной 1917 г. высот. Одновременно мы заполучили и обширное предполье. Отведенные германские части были переведены в резерв группы армий кронпринца Германского и ОКХ. Я придавал их наличию важное значение.

После принятия трудного решения о прекращении наступления 1-й и 3-й армии не имело смысла и дальше держать наши войска на южном берегу Марны. Но и немедленный отход был невозможен: немногочисленные мосты находились под прицельным артиллерийским огнем и подвергались постоянным бомбежкам и пулеметным обстрелам с вражеских самолетов. Прежде чем начинать отвод, требовалось подготовить соответствующие условия. 17 июля мы отдали приказ об отходе 7-й армии. Южнее Марны на ее долю выпали тяжелые испытания, которые она с честью выдержала.

По мнению ОКХ, продолжать наступление можно было только севернее Марны, вверх по течению Ардра, чтобы теснее охватить и, быть может, даже занять Реймс. Соответствующие распоряжения группа армий кронпринца Германского получила еще 16 июля.

Другие фронты я считал надежно стабилизировавшимися. Ранее ОКХ намеревалось организовать наступление группы армий кронпринца Рупрехта во Фландрии, хотя ожидавшееся ослабление тамошних вражеских позиций так и не наступило. Я лично отправился в ночь с 17 на 18 июля в ставку кронпринца Рупрехта, желая разузнать, в какой стадии находятся подготовительные работы. Этот удар планировался как продолжение приостановленного в апреле наступления.

Во время совещания 18 июля я получил первые сообщения о том, что французы внезапной танковой атакой прорвались юго-западнее Суассона. Закончив совещание в величайшем нервном напряжении, я выехал назад в Авен, куда и прибыл в 2 часа пополудни. Генерал-фельдмаршал фон Гинденбург встретил меня на вокзале, и мы немедленно отправились в его рабочий кабинет. Ситуация на левом фланге 9-й и на правом фланге 7-й армии была чрезвычайно серьезной.

В Шампани генерал Фош 17 июля безуспешно пытался атаковать в реймском горном лесу между Ардром и Марной и южнее Марны, а 18 июля повторил атаку юго-западнее Реймса и к югу от Марны с таким же результатом. Одновременно он предпринял наступление юго-западнее Суассона между реками Урк и Эна и занял обширную территорию. Этому наступлению предшествовала мощная артиллерийская подготовка, затем под покровом дымовой завесы генерал Фош бросил на штурм наших позиций невиданное до тех пор количество танков и густые цепи пехоты. Здесь впервые были использованы небольшие, низкие и быстроходные танки, способные вести прицельную пулеметную стрельбу поверх колосьев зрелого хлебного поля. Нам же для этого приходилось ставить пулеметы на высокие платформы. Правда, боевой эффект танкового оружия был незначительным. Французы впервые применили здесь бронированные машины, предназначенные для транспортировки пехоты. С ходу преодолев наши оборонительные линии, они высаживали солдат с пулеметами для создания за нашей спиной пулеметных гнезд, а сами возвращались за подкреплением.

Германская пехота не везде смогла устоять. Юго-западнее Суассона в наших позициях образовалась брешь, быстро расширявшаяся в сторону этого города. И далее к югу противнику удалось вклиниться в нашу оборону. Однако наличные резервы помогли повсюду сдержать продвижение неприятеля. Атаки между реками Урк и Марна были отбиты. Ситуация севернее Урка вынудила отвести наши войска, сражавшиеся южнее этой реки, что позволило противнику на данном участке энергично продвинуться вперед.

Такова была обстановка, когда я познакомился с ней в первые послеполуденные часы в Авене. Речь шла о крупном контрнаступлении генерала Фоша против нашего выступа между Суассоном и Реймсом. В нем участвовали и английские дивизии. Основные удары наносили в направлении Суассона и юго-западнее Реймса, в нижнем течении Ардра. Вне всякого сомнения, Фош собирался срезать этот выступ. У Ардра атака потерпела неудачу, у Суассона Фош отвоевал у нас значительное пространство. С нашей стороны были приняты все возможные меры противодействия. Пока ОКХ не могло больше ничем помочь.

Нужно было дождаться дальнейшего развития событий. Неразумно было германские части, оборонявшиеся южнее Марны, отводить сломя голову. Приказ об отходе на северный берег Марны в ночь с 20 на 21 июля мы ради порядка оставили в силе. Отсюда вытекала необходимость подольше удерживать местность к западу от Шато-Тьерри и оставить ее только после отступления с южного берега Марны, а также стойко держаться юго-западнее Суассона и на Ардре.

18 июля ситуация вновь резко обострилась, однако в конце концов все более или менее обошлось. Противник лишь незначительно продвинулся в сторону Суассона. Атаки далее к югу и южнее Марны и Ардра захлебнулись. В общем, положение заметно улучшилось, и германские части, оправившись от внезапного нападения, 19 июля уже воевали вполне достойно.

Я поинтересовался причинами неудач 18 июля. Оказалось, что наши войска просто расслабились, не веря в возможность возобновления боев. Как рассказал мне знакомый командир одной из дивизий, 17 июля он лично побывал на передовых позициях и у него создалось впечатление абсолютного покоя на противоположной стороне. И в самом деле, приказ о наступлении французские войска получили всего за несколько часов до его начала. Сведения, поступившие к нам непосредственно перед боями, уже не могли ничего изменить. Появление юрких быстроходных танков на полях с высокими хлебами умножило силу воздействия элемента внезапности. Кроме того, на боеспособность наших дивизий отрицательно повлияли эпидемия гриппа, однообразное скудное питание, а кое-где и крайнее утомление после недавних изнурительных сражений. Все это усилило воздействие фактора неожиданности. Преодолев 19 июля негативные явления, солдаты вновь воспрянули духом.

20 и 21 июля мы в основном успешно отражали массированные вражеские атаки с применением большого количества танков южнее Суассона и юго-западнее Реймса.