Андроид Каренина - Лев Толстой

Торопясь, он начал говорить, обращаясь, главным образом, к первому Солдатику, который показался Левину более дружелюбным, чем его товарищ. Он рассказал о том, что они увидели у нового дома: о следах борьбы, о полностью обглоданном скелете, о луже желто-охристой слизи. Он рассказал также о собственном сражении с гигантским червяком за пределами Ергушова.

— Не могли бы вы, раз уж государственные дела привели вас в этот край, поехать туда и посмотреть? Угроза, исходящая от этих ужасных смертоносных монстров, как вы можете себе представить, сильно тревожит меня и мою семью.

Но Солдатик, к которому обращался Левин, почесал голову и прищурился; казалось, его совершенно не заинтересовала история Левина.

— Действительно, это самая страшная сказка, какую я когда-либо слышал, — сказал он мягко, — но она, увы, не имеет никакого отношения к нашему делу.

Левин уголком глаза взглянул на Сократа — тот мягко коснулся талии Татьяны — это был такой трогательный и такой человеческий жест.

— Нам были даны четкие инструкции.

Левин про себя обругал однозадачных Солдатиков, как вдруг один из них, стоявший до этого молча со скрещенными на груди руками и будто бы совсем не интересовавшийся разговором, выпростал руку и поднял вверх раскрытую ладонь.

— Этот червеобразный робот, — сказал он, — издавал ли он звуки, похожие на тиканье, что-то вроде «тика-тика»?

Левин согласно кивнул, после чего Солдатик вздохнул и стал шепотом объяснять что-то своему товарищу. Затем они развернулись на каблуках и направились к двери. Первый Солдатик приветливо посмотрел через плечо на Левина и сказал небрежно:

— Мы вернемся в скором времени и закончим начатое здесь дело. У нас нет никакого желания отнимать у вас роботов силой.

— Нет, — подтвердил второй Солдатик, закрывая за собой тяжелую дверь, — пока нет.

Кити расплакалась и бросилась к Татьяне, чтобы упасть на ее металлическую грудь.

— Если ее заберут, я не вынесу этого!

— Я тоже, моя дорогая, — ответил Левин, хмуро смотревший в окно на удалявшихся Солдатиков, — я тоже.

— И что они собираются с ними делать? Я имею в виду, что они на самом деле собираются делать?

— Я не знаю, Кити.

— Госпожа? — тревожно спросила Татьяна, когда Левин и Кити обнялись.

— Господин? — повторил Сократ.

— Да, да, дорогие мои, — поспешно ответил Левин, — вы правы. Мы должны оставить Покровское. И как можно скорее.

Глава 9

Тотчас же в доме Левиных началась кипучая деятельность среди людей и роботов, занятых приготовлением к быстрому и тайному отъезду в безопасное место. Что взять с собой? Сколько багажа? А главное, куда бежать?

— Я вместе с андроидами поеду к брату Николаю, — сказал Левин, — в своем последнем сообщении он рассказал, что его собственного робота-компаньона так и не изъяли для корректировки. Будем надеяться, что глушь, в которой стоит этот маленький городок, станет надежной защитой от Солдатиков Министерства — слишком много усилий придется затратить, чтобы изъять несколько роботов.

Лицо Кити вдруг переменилось.

— Когда же ты поедешь? — сказала она.

— Тотчас же! Навестить больного брата — уважительная причина для путешествия, и я уложу отключенных роботов вместе с багажом.

— И я с тобой, можно? — сказала она.

— Кити! Ну, что это? — с упреком сказал он.

— Как что? — оскорбившись за то, что он как бы с неохотой и досадой принимает ее предложение. — От чего же мне не ехать? Я тебе не буду мешать.

— Я еду потому, что мой брат умирает, — сказал Левин. — Для чего ты…

— Для чего? Для того же, для чего и ты.

— И в такую для меня важную минуту она думает только о том, что ей будет скучно одной, без меня и Татьяны, — с горечью сказал Левин Сократу, но при этом произнес слова так, чтобы слышала и Кити.

— Послушайте, послушайте же, — шепнул в ответ Сократ и виновато посмотрел на молодую хозяйку, — не спорьте с ней.

— Нет! Это невозможно, — сказал Левин строго. Татьяна принесла для Кити стакан чая от I/Caмовара/9, та даже не заметила ее. Тон, которым муж сказал последние слова, оскорбил ее в особенности тем, что он, видимо, не верил тому, что она сказала.

— А я тебе говорю, что, если ты поедешь, и я поеду с тобой, непременно поеду, — торопливо и гневно заговорила она. — Почему невозможно? Почему ты говоришь, что невозможно?

— Потому, что ехать бог знает куда, по каким дорогам, гостиницам. И брат мой живет в совершенно неподходящих условиях. И это уже было бы достаточным основанием для того, чтобы ты не ехала со мной! Подумай об опасности быть настигнутыми агентами Министерства и признанными Янусами за неповиновение общегосударственному приказу о корректировке роботов. Ты стеснять меня будешь, — говорил Левин, стараясь быть хладнокровным.

— Где ты можешь, там и я…

— Ну, уже по одному тому, что там женщина эта, с которою ты не можешь сближаться.

— Я ничего не знаю и знать не хочу, кто там и что. Я знаю, что муж мой будет рисковать, чтобы защитить наших роботов, и я еду с мужем, чтобы…

— Кити! Не рассердись. Но ты подумай, дело это так важно, что мне больно думать, что ты смешиваешь чувство слабости, нежелания остаться одной. Ну, тебе скучно будет одной, ну, поезжай в Москву.

— Вот, ты всегда приписываешь мне дурные, подлые мысли, — заговорила она со слезами оскорбления и гнева. — Я ничего, ни слабости, ничего… Я чувствую, что мой долг быть с мужем, когда он в горе, но ты хочешь нарочно сделать мне больно, нарочно хочешь не понимать…

— Нет, это ужасно. Быть рабом каким-то! — вскрикнул Левин, вставая и не в силах более удерживать своей досады. Но в ту же секунду почувствовал, что он бьет сам себя.

— Так зачем ты женился? Был бы свободен. Зачем, если ты раскаиваешься? — заговорила она, вскочила и побежала в гостиную.

Он начал говорить, желая найти те слова, которые могли бы не то что разубедить, но только успокоить ее. Но она не слушала его и ни с чем не соглашалась. Он нагнулся к ней и взял ее сопротивляющуюся руку. Он поцеловал ее руку, поцеловал волосы, опять поцеловал руку, — она все молчала. Но когда он взял ее обеими руками за лицо и сказал: «Кити!» — вдруг она опомнилась, поплакала и примирилась.

Было решено ехать вместе и как можно скорее. Они погрузили роботов в Спящий Режим и упаковали их в один чемодан.

Глава 10

Гостиница губернского города, в которой лежал Николай Левин, была одна из тех губернских гостиниц, которые устраиваются по новым усовершенствованным образцам, с самыми лучшими намерениями чистоты, комфорта и даже элегантности, но которые по публике, посещающей их, с чрезвычайной быстротой превращаются в грязные кабаки с претензией на современные усовершенствования, и делаются этою самою претензией еще хуже старинных, просто неопрятных гостиниц.

Оставался один грязный номер, в котором едва могли разместиться два человека и их вновь активированные роботы-компаньоны. Досадуя на жену за то, что сбывалось то, чего он ждал, именно то, что в минуту приезда, тогда как у него сердце захватывало от волнения при мысли о том, что с братом и что нужно сделать все необходимое, чтобы найти место, где роботы могут оставаться необнаруженными, ему приходилось заботиться о ней.

— Иди, иди! — сказала она, робко и виновато глядя на него.

Он молча вышел из двери и тут же столкнулся с Марьей Николаевной, узнавшей о его приезде и не смевшей войти к нему. Она была точно такая же, какою он видел ее в Москве: то же шерстяное платье и голые руки и шея и то же добродушно-тупое, несколько пополневшее, рябое лицо. Она принялась торопливо и с испуганным выражением лица говорить, какое она испытала облегчение, встретив Левина: по словам ее, состояние Николая резко ухудшилось, и уже она опасалась, что он вот-вот отойдет в мир иной.

— Ну, что? Как он сейчас?

— Очень плох. Не встает. Корчится от боли и по телу его пробегает странная отвратительная рябь. Я боюсь худшего. Пойдемте, — продолжила Марья Николаевна, — они все ждали вас.

Но только что он двинулся, дверь его номера отворилась, и Кити выглянула. Под ее головой тотчас же показалась голова Татьяны. Левин покраснел от стыда и досады на свою жену, поставившую себя и его в это тяжелое положение; но Марья Николаевна покраснела еще больше. Она вся сжалась и покраснела до слез и, ухватив обеими руками концы платка, свертывала их красными пальцами, не зная, что говорить и что делать.

Первое мгновение Левин видел выражение жадного любопытства в том взгляде, которым Кити смотрела на эту непонятную для нее ужасную женщину; но это продолжалось только одно мгновение.

— Ну что же? Ты уже рассказал ей о нашем плане относительно роботов? — обратилась она к мужу и потом к ней.