Мир «Искателя», 1998 № 03 - Борис Воробьев

— Джон Стивенс, — немного подумав, сказала миссис Бендикс. Она допила виски, бросила в рот три кофейных зерна, убрала с глаз свою рюмку и бутылку и нажала большим пальцем на кнопку звонка на столе.

Кроликоликая девушка робко вошла.

— Где теперь работает Джон Стивенс, милочка?

Кроликоликая девушка сказала, что сейчас узнает. Минуты через две она вернулась и доложила, что Стивенс служит у Грегори Уэйнрайта, в Хиллсайде, на Джефферсон-авеню.

— А личная служанка Джэнет? — спросил я. — Где она теперь?

Миссис Бендикс махнула кроликоликой, чтобы та уходила, а потом сказала:

— Эта сучка? Она больше не работает, и я бы не дала ей работу, даже если бы она на коленях меня умоляла.

— А что с ней такое? — спросил я, с надеждой подталкивая пустую рюмку вперед. — Будем друзьями, Марта. Какой прок от одной рюмки для таких здоровых, крепких ребят, как мы с вами?

Миссис Бендикс хихикнула, снова извлекла бутылку и налила.

— Так что с ней такое? — повторил я, когда мы выпили за здоровье друг друга.

— Она ни на что не годна, — сказала миссис Бендикс и нахмурилась. — Ленивая бездельница, черт бы ее побрал.

— Мы ничего не перепутали, а? Я говорю о личной служанке Джэнет Кросби.

— Я тоже, — сказала миссис Бендикс и скормила себе еще три зерна кофе. — Юдора Дрю. Так ее зовут. Чокнулась она, что ли? Мне нужна была хорошая личная служанка для миссис Рэндолф Плейфэр. Я не посчитала за труд связаться с Дрю и сообщить ей, что могу ее устроить. А она мне ответила, чтобы катилась в помойную яму. Ничего себе разговор, правда? Она заявила мне, что вообще больше не намерена работать и что если одна помойная яма меня не удержит, то любой выкопает для меня другую, если только я скажу, для чего именно. — Миссис Бендикс мрачно размышляла над этим оскорблением. — А когда-то я считала ее хорошей, умной девушкой. Это еще раз доказывает, что нельзя им особенно доверять, правда? Готова спорить, что ее содержит какой-то мужчина. У нее бунгало в Корал Гейблз, и она довольно-таки шикует.

— Где именно в Корал Гейблз?

— На Маун-Верде-авеню. Она вас заинтересовала?

— Как знать? Что произошло с остальной прислугой?

— Я всех их устроила. Могу дать вам адреса, если хотите.

Я допил виски.

— Они могут мне понадобиться. Я дам вам знать. Когда после смерти Джэнет уволили эту девицу Дрю?

— На следующий день. Всех уволили до похорон.

Я сжевал кофейное зерно.

— А причину какую-нибудь назвали?

— Морин Кросби на пару месяцев уехала. Дом заперли.

— Не принято увольнять слуг, когда уезжаешь на пару месяцев, правда?

— Разумеется, не принято.

— Расскажите мне еще что-нибудь об этой девице Дрю.

— Какой вы любопытный, — сказала миссис Бендикс и вздохнула. — Подайте мне вашу рюмку, если больше не хотите.

Я сказал, что больше не хочу, и она убрала виски и обе рюмки. Затем снова нажала на кнопку звонка.

Кроликоликая девушка вошла и одарила ее еще одной застенчивой улыбкой.

— Отыщи карточку Юдоры Дрю, золотко, — сказала миссис Бендикс. — Я хочу взглянуть на нее.

Вскоре кроликоликая девушка вернулась с карточкой и протянула ее миссис Бендикс, как подобострастная девочка-подросток могла бы преподнести Фрэнку Синатре букет цветов.

Когда она ушла, миссис Бендикс сказала:

— Не знаю, это ли вам нужно. Возраст — двадцать восемь лет. Домашний адрес — 2243 Келси-стрит, Кармел. Три года прослужила у миссис Фрэнклин Лэмберт. Отличные рекомендации. Личная служанка Джэнет Кросби с июля 1943 года. Вам это нужно?

Я пожал плечами.

— Как знать? Пожалуй, я съезжу и потолкую с ней. С чего это вы взяли, что она живет с каким-то мужчиной?

— А откуда же тогда у нее деньги? Она не работает. Тут либо мужчина, либо множество мужчин.

— Джэнет Кросби могла оставить ей завещание.

Миссис Бендикс подняла кустистые брови.

— Я об этом не подумала. Могла, конечно. Да, как знать, может, здесь-то и кроется отгадка.

— Ну, о’кей, — сказал я, вставая. — Спасибо за выпивку. Заходите и к нам как-нибудь для разнообразия. У нас тоже есть что выпить.

— Только не я, — твердо сказала миссис Бендикс. — Эта девица Бенсинджер осуждает меня. Я вижу это по ее глазам.

Я расплылся в улыбке.

— Она и меня осуждает. Но я не позволю, чтобы это меня волновало. И вас не должно волновать.

— И не волнует. Только не обманывайтесь, Вик. Эта девушка влюблена в вас.

Я подумал, потом покачал головой.

— Вы ошибаетесь. Ни в кого она не влюблена. Она не из тех, кто влюбляется.

Миссис Бендикс сложила губы трубочкой и издала громкий грубый звук.

Корал Гейблз — это окраина Орчид-Сити, городок из хижин и лачуг, который вырос вокруг гавани. Там промышляют ловлей рыбы, губок и черепах, там же занимаются своим промыслом и всевозможные темные личности. Над гаванью господствует бар Дельмоникс, самый крутой кабак на всем побережье, где три-четыре драки за вечер — обычное явление и где женщины зачастую оказываются круче мужчин.

Маун-Верде-авеню лежит за Коралл Гейблз и представляет собой ничем не примечательную дорогу, по обеим сторонам которой стоят похожие на хижины дома, все более или менее на один манер. Как район он, возможно, чуть повыше Корал Гейблз, но это еще ни о чем не говорит. Большей частью в этих домах-хижинах живут профессиональные игроки, девицы легкого поведения, крикливо разодетые крутые парни, которые слоняются без дела днем и проворачивают свои темные делишки после наступления темноты. Единственный двухэтажный дом на этой дороге принадлежит Джо Бетилло, поставщику похоронных принадлежностей и бальзамировщику, специалисту по абортам, ножевым и пулевым ранениям.

Я проехал в своем «бьюике» до хижины Юдоры Дрю. Бело-голубая деревянная пятикомнатная хижина с садом, состоявшим из довольно большой лужайки и двух усталых с виду гортензий в кадках по обеим сторонам от входной двери.

Я переступил через низкую деревянную калитку и постучал небольшим медным молотком, который уже много месяцев не чистили.

Секунд десять никто не отвечал, затем дверь резко распахнулась. Плотная молодая женщина в серо-зеленых свободных брюках и белой шелковой блузке, с высокой прической подозрительно оглядела меня слегка налитыми кровью глазами. Вряд ли ее можно было назвать красавицей, но в ней была какая-то животная чувственность, заставлявшая, вероятно, многих мужчин оборачиваться, чтобы еще раз посмотреть на нее.

Я еще и рта не успел раскрыть, как она сказала:

— Если вы что-нибудь продаете, лучше поберегите свои силы. — Голос у нее оказался чуть музыкальнее консервной банки, которую бросают с лестницы. — Я никогда не покупаю у порога.