Велимир Хлебников - София Старкина

Возможно, при участии Хлебникова был написан еще ряд статей для этой газеты. 20 декабря опубликована заметка «Открытие художественной галереи» за подписью «Веха». Возможно, это коллективный псевдоним Веры и Велимира Хлебниковых. Заметка посвящена чрезвычайно важному для Астрахани событию: в октябре купец П. Догадин передал государству свое художественное собрание «в интересах создания Художественного музея в г. Астрахани и с целью тем самым способствовать поднятию культурного уровня рабочего населения г. Астрахани». С этим событием связана еще одна заметка за подписью «Веха» — «Астраханская Джиоконда». В ней идет речь о «Мадонне Бенуа», или «Мадонне с цветком» Леонардо да Винчи. Эта картина ранее входила в собрание астраханского купца Сапожникова, и автор (или авторы) заметки выразили мнение, что картина теперь является народным достоянием Астрахани.

15 января 1919 года в Астрахани начал работу третий Съезд Советов Астраханского уезда. 22 января с подписью «Веха» в «Красном воине» появилась статья, посвященная этому событию. Речь в ней идет в основном о надвигающемся голоде среди рыбацкого населения. По стилю она близка тому, что будет писать Хлебников о голоде в Поволжье через два года.

Жизнь в Астрахани становилась все труднее. К продовольственному кризису прибавилась начинающаяся эпидемия тифа. В январе 1919-го в город приехал Киров, власть перешла в руки Временного военно-революционного комитета. В это время армия Врангеля начинает наступление на Царицын. Главнокомандующим Вооруженными силами юга России стал Деникин. К февралю в Астрахани отсутствовала мука, не было свежей рыбы, мяса. Временный комитет жестоко подавил мятеж 10–13 марта.

Эти события коснулись и семьи Хлебниковых. В это время в семье происходит раскол. Сестра Екатерина была зубным врачом и практиковала в квартире, где у нее был свой кабинет. Большая комната была занята под приемную для пациентов, в ней ночевал Велимир. Работая ночами, он часто долго не поднимался с дивана в приемной. Его заспанный и всклокоченный вид мог напугать пациентов. Екатерина начинает войну с братом, который, по ее мнению, разгоняет пациентов и не уважает ее труд. Раздражение сестры росло: из шестерых членов семьи зарабатывают только отец и она.

Первыми не выдержали младшие — Шура и Вера. Взяв ружье, удочку, кастрюлю и немного муки, они сбежали из родительского дома на маленький необитаемый остров в дельте Волги. Там Шура охотится и рыбачит, Вера готовит. Однажды их навестил отец. К несчастью, в тот самый день местная ЧК выискивала скрывавшихся в камышах дезертиров. Чекисты решили, что Шура — белый офицер. В результате арестовали всех троих. Каким-то чудом им удалось избежать расстрела.

Тем временем друзья Хлебникова в Москве озабочены изданием его произведений. В октябре 1918 года объединение футуристов ИМО (Искусство молодых), куда входили Маяковский, Брик и другие, подписало договор с Литературно-издательским отделом Наркомпроса на издание произведений Хлебникова. Тогда же была выпущена «революционная хрестоматия футуристов» «Ржаное слово» с предисловием Луначарского. Там Маяковский поместил два старых стихотворения Хлебникова («Заклятие смехом» и «Вселенночку зовут мирея полудети…»). Вышла «Газета футуристов» — первый и единственный номер. В ней принимали участие Бурлюк, Каменский и Маяковский. В газете прославлялась революция, хотя, конечно, это был некий идеализированный образ мировой революции. Авторам казалось, что их произведения — это как раз то, что нужно для чтения народным массам.

Василий Каменский в своей книге «Жизнь с Маяковским» пишет: «Нам казалось возможным любой город, любое селение превратить в изумительную картину красочного праздника искусства и таким образом приблизить народ к достижениям художественного мастерства». Только по прошествии нескольких лет выяснилось, что представления об искусстве, о том, «что такое хорошо и что такое плохо» у партии большевиков и у левых художников и поэтов сильно различаются. Тогда Н. Н. Пунин скажет: «Мой роман с революцией кончился».

Ранней весной 1919 года Хлебников едет в Москву с намерением заняться издательскими делами. Казалось, ничто не сможет помешать выходу его книги. В феврале Маяковский представил Луначарскому список книг, предложенный ИМО, и среди них — сборник Хлебникова. План был одобрен. Книга так и не вышла, но усилий для ее издания было приложено немало. Редактирование Маяковский поручил Р. Якобсону. Вместе с Якобсоном Хлебников составил список своих вещей. Туда вошло практически все, опубликованное Хлебниковым, в том числе изданное Бурлюком.

Для этой книги Хлебников написал предисловие «Свояси» (название предложил Якобсон), где постарался ясно и доходчиво объяснить принципы своей работы. В нем он говорит о своей работе с языком, о «первом» и «втором» отношении к слову. Он говорит о своей работе с числами: «В последнее время перешел к числовому письму, как художник числа вечной головы вселенной». Несколько строк он посвящает каждому своему произведению. Хлебников особо выделяет раздел «мелких стихотворений». Это словосочетание можно считать авторским жанровым определением. В предисловии Хлебников пишет: «Мелкие вещи тогда значительны, когда они так же начинают будущее, как падающая звезда оставляет за собой огненную полосу». Сам Хлебников предлагал для вступительной статьи название «Моями», но в конце концов остановились на названии, предложенном Якобсоном.

Встречались они у Якобсона (он жил в Лубянском проезде рядом с Маяковским) или у Бриков. Якобсон, подобно Каменскому, считал, что Хлебников немножко побаивался, сторонился Бриков, хотя, когда поэт жил в Москве, они помогали ему, «подкармливали» его. С Маяковским отношения были совсем другими. Хлебников старше Маяковского, и тот всегда признавал Хлебникова своим учителем. В то же время относился Маяковский к нему несколько настороженно, особенно в последние годы, восторгался отдельными хлебниковскими строками. Якобсон вспоминает такой случай: когда он работал с хлебниковскими рукописями, подошел Маяковский и увидел такие строки: «Из улицы улья / Пули как пчелы / Шатаются стулья…» Маяковский это прочел и сказал: «Вот если бы я умел писать, как Витя…»[105]

Отношение Хлебникова к Маяковскому было иным. Велимир относился к своему младшему другу с неизменной нежностью и искренностью. Это хорошо видно в его стихотворных обращениях:

Ну, тащися, Сивка, по этому путиШара земного, — Сивка Кольцова, кляча Толстого.Кто меня кличет из Млечного Пути?А? Вова!В звезды стучится!Друг! Дай пожму твое благородное копытце!

Многие стихи Хлебникова 1919 года непосредственно связаны с кругом Маяковского и Бриков. Однажды у Бриков в гостях были Маяковский, Хлебников, Якобсон, Пастернак и Нейштадт. Сначала зашел разговор о «поэтическом зрении». Потом предложили играть в буриме с одним условием: изображать лишь то, что находится в комнате. В игре приняли участие все, включая Велимира. В результате о заданных рифмах он позабыл, но стихотворение получилось интересное: