Новые Миры Айзека Азимова. Том 4 - Айзек Азимов

— У вас есть хоть какое-нибудь доказательство этому? Чаунс посмотрел на него кроткими карими глазами и ответил:

— Только предчувствие.

Они хорошо ладили друг с другом. Чаунса устраивала бодрая практичность Смита, а тот снисходительно принимал логические построения своего партнера. Они часто расходились во мнении, но не ссорились.

Даже когда они достигли своей цели — шарового звездного скопления, которое никогда прежде не знало выбросов энергии ядерного реактора, созданного людьми, нарастающее напряжение не вызвало разлада.

— Любопытно, — сказал Смит, — что они делают со всеми этими данными там, на Земле? Иногда все это кажется пустой тратой времени.

— Земля только-только начинает выходить в космос, — ответил Чаунс. — Невозможно предсказать, насколько далеко распространится человечество по Галактике за, например, миллион лет. Все данные, которые мы получим о любом мире, когда-нибудь могут оказаться критически-важными.

— Ну, просто реклама, предлагающая поступить в Бригады Исследователей! По-вашему, тут может найтись что-то интересное? — Смит кивнул в сторону видеотабло, в центре которого уже довольно близкое скопление смахивало на крупицы рассыпанного талька.

— Может быть. У меня есть предчувствие… — Чаунс умолк, сглотнул, поморгал и смущенно улыбнулся.

Смит раздраженно фыркнул:

— Давайте запеленгуем ближайшую звездную группу и пройдем наугад сквозь наиболее плотную ее часть. Десять против одного, что отношение Маккомина будет ниже двух десятых.

— Проиграете, — пробормотал Чаунс. Его охватило волнение, которое всегда возникало в тот момент, когда перед ними должны были раскинуться новые миры, — чувство очень заразительное и каждый год одурманивавшее сотни юнцов. Юнцы — и он когда-то был таким — рвались в Бригады, торопясь увидеть миры, которые их потомки когда-нибудь назовут своими. Каждый по-своему исследователь.

Они взяли пеленг, осуществили свой первый ближний гиперпространственный прыжок в шаровое скопление и начали сканировать звезды, выявляя планетные системы. Компьютеры выполняли свою работу, информация непрерывно накапливалась, и все шло привычным удовлетворительным образом, пока в системе 23, вскоре после завершения прыжка, гиператомные двигатели корабля не отключились.

— Странно, — пробормотал Чаунс. — Анализаторы не показывают, что произошло.

Он был совершенно прав: стрелки прихотливо плясали, ни разу не остановившись на значимый момент, так что определить причину отказа двигателей было невозможно. А следовательно, и произвести ремонт.

— Никогда не видел ничего подобного, — проворчал Смит. — Придется все выключить и произвести проверку вручную.

— Почему бы не заняться этим с удобствами? — заметил Чаунс, уже наводя телескопы. — Обычный двигатель в порядке, а в системе имеются две вполне приличные планеты.

— А! Насколько приличные и которые из всех?

— Первая и вторая из четырех. Обе имеют воду и кислород. Первая чуть теплее и больше Земли; вторая чуть холоднее и меньше Земли. Подходит?

— Жизнь?

— И на той, и на другой. Во всяком случае флора. Смит что-то буркнул себе под нос. Все, впрочем, было достаточно обычным — растительность, как правило, имелась на планетах с водой и кислородом.

И, в отличие от животных, растительность можно было рассмотреть в телескоп — а вернее, засечь спектроскопически. В растительных организмах за все время были обнаружены только четыре фотохимических пигмента, и каждый легко определялся по характеру отражаемого им света.

— Растительность на обеих планетах принадлежит к хлорофильному типу, не более и не менее! — сказал Чаунс. — Совсем как Земля. Там нам будет уютно.

— Какая ближе? — спросил Смит.

— Вторая, и мы уже летим к ней. У меня предчувствие, что она окажется очень приятным миром.

— С вашего разрешения, я положусь на показания приборов, — сказал Смит.

Однако, по всей видимости, предчувствие в очередной раз не обмануло Чаунса. Планета оказалась приветливой — сложная система океанов и морей обеспечивала климат без значительных температурных перепадов; горные хребты были невысокими и пологими, а распределение растительности указывало на плодородие почв почти повсеместное.

Перед приземлением Чаунс встал у пульта. Вскоре Смит потерял терпение:

— Ну что вы выбираете? Чем одно место хуже другого?

— Я ищу какую-нибудь голую площадку. Для чего выжигать акры растений?

— Ну и сожжете, так что?

— А если не сожгу, так что?

В конце концов Чаунс отыскал голую площадку. И только приземлившись, они обнаружили первые признаки того, на что наткнулись.

— Космос меня побери! — пробормотал Смит.

Чаунс был совсем ошеломлен. Фауна встречалась гораздо реже флоры, и даже проблески разума среди животных казались огромной редкостью. А здесь всего в полумиле от корабля виднелись низкие крытые листьями хижины — явно плод первобытного разума.

— Надо соблюдать осторожность, — растерянно пробормотал Смит.

— Не думаю, что есть хоть малейшая опасность, — заметил Чаунс и спокойно ступил на поверхность планеты. Смит последовал за ним.

Чаунс с трудом подавлял волнение.

— Потрясающе! До сих пор в лучшем случае сообщали о пещерах или о ветках, сплетенных в подобие шалаша.

— Надеюсь, аборигены безобидны.

— В такой мирной обстановке иначе и быть не может. Вдохните этот воздух!

Всюду вокруг корабля и до самого горизонта, не считая места, где гряда холмов нарушала его ровную линию, простиралась хлорофилловая зелень с ласкающими взгляд бледно-розовыми полосами там и сям. При ближайшем рассмотрении бледно-розовые полосы разделялись на отдельные цветки, изящные и душистые. Только участки непосредственно возле хижин отливали янтарем, напоминающим спелую пшеницу.

Из хижин вышли странные существа и направились к кораблю с какой-то робкой доверчивостью. У них было четыре ноги, скошенное туловище высотой около трех футов, голова с выпуклыми глазами (Чаунс насчитал их шесть), расположенными по ее периметру и способных двигаться одновременно в разные стороны. («Видимо, компенсация неподвижности головы», — подумал Чаунс.)

У каждого животного был раздвоенный на конце хвост, словно разделявшийся на две жилки, которые походили на две натянутые вертикально струны. Жилки непрерывно вибрировали, отчего их трудно было разглядеть.

— Идемте, — сказал Чаунс. — Они нам вреда не причинят, я в этом твердо уверен.

Животные, держась на почтительном расстоянии от людей, окружили их кольцом. Хвосты словно бы жужжали в разных тональностях.