В объятиях Элиты - К. М. Станич

— Я…

— Это было умопомрачительно, — произносит Тристан, появляясь рядом со мной, его голос совершенно невозмутим. Он прищуривается, глядя на Крида, и светловолосый мальчик хмурится. — Так хорошо, что она переночевала у меня.

— Это так? — спрашивает Крид, но я уже тычу Тристана локтем в живот. Он хватает меня за руку и притягивает к себе, давая этим бабочкам вполне реальный и благоразумный повод для роения.

Именно тогда я вижу Лиззи в конце коридора, открывающую свой шкафчик и притворяющуюся, что не замечает всех нас, стоящих там.

Я пытаюсь представить, каково было бы оказаться на её месте, и отстраняюсь от Тристана, чтобы подойти к ней. Я слышу, как Миранда спрашивает Крида, что происходит, когда иду по коридору и останавливаюсь справа от неё.

— Мы можем поговорить?

— Нам не о чем разговаривать, — говорит Лиззи, захлопывая свой шкафчик, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Её янтарные глаза потемнели от боли. — Просто, чтобы ты знала, во время собрания Клуба Бесконечности несколько старших членов выразили желание проучить тебя.

— Что? — спрашиваю я, слыша, как Тристан выкрикивает имя Лиззи резким, сердитым тоном. Он направляется ко мне, но ущерб уже нанесён.

— Они не хотят видеть, как один из девяноста девяти процентов отбросов уничтожает их вот так. Существует тонкая грань, позволяющая поддерживать порядок в классах, и они хотят, чтобы ты либо вернулась на своё место, либо… — Лиззи замолкает, когда Тристан подходит справа от меня, Крид слева, а Миранда сразу за ним. — Тебе не кажется, что она должна знать? — она поднимает взгляд на Тристана, глаза прищурены, дыхание прерывистое. — Они не просто попытаются заставить тебя покончить с собой. Они убьют тебя, Марни.

— Что? — я задыхаюсь, удивлённо моргая. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что старшие члены Клуба хотят твоей смерти. Точка. Им всё равно, как и почему. — Лиззи захлопывает свой шкафчик, когда Тристан скрежещет зубами в её сторону. Они долго-долго смотрят друг на друга. — Они хотят твоей смерти. Всё, что мы сделали на той последней встрече — это изменили ситуацию таким образом, что единственные люди, которые могут прикоснуться к тебе — это ученики этой школы.

— Ты только что нарушила правила, — огрызается Тристан, когда Лиззи идёт по коридору, покачивая тёмным конским хвостом. Она оборачивается, держа в руках ноутбук и огромный учебник в твёрдом переплёте, и поджимает губы.

— Да, что ж, ты тоже.

А затем она разворачивается и исчезает в коридоре.

А я все следующие несколько недель не вижу ни волоска с её головы.

«Они хотят твоей смерти».

Слова Лиззи звучат у меня в голове, но я, кажется, не могу выцепить ни одного из парней, чтобы заставить их сказать мне почему. Почему я? Что, чёрт возьми, я такого плохого сделала?

— Зейд Кайзер, — рявкаю я, упирая руки в бока и останавливаясь перед ним. Он сидит на краю фонтана в переднем дворике, приподнимая солнцезащитные очки, чтобы посмотреть на меня. У нас есть неделя до Дня Святого Валентина, и я не знаю, как справиться с этим со всеми пятью парнями. В прошлом году мы с Заком… Ну, вы знаете, что мы с Заком сделали. В этом году я хочу провести этот день со всеми.

— Марни Рид, давно не виделись, — говорит он, как будто не ночевал прошлой ночью в моём общежитии. Я не говорила об этом ребятам, но я вписывала их имена в план и оставляла по одному на каждый день недели. Два оставшихся дня я оставила для группы и личного дня. Я разрешаю ребятам ночевать у меня — или ночевать в их комнатах — только в назначенные дни.

Это не идеальная система, но она работает. Ну и удаётся взять сложную ситуацию альтернативных отношений из реальной жизни и изложить её на бумаге, что я ценю.

Зейд похлопывает себя по коленям, как будто это самое логичное место в мире, где я могла бы сидеть. Я игнорирую его и вместо этого сажусь рядом с ним, опускаю пальцы в воду и смотрю на него. Прошлой ночью, когда я попыталась спросить о Клубе Бесконечность, он начал целовать меня в шею, и я забыла своё собственное имя.

Сегодня ему так не повезёт.

— Ты знаешь, мы с ребятами как раз обсуждали детали тура этим летом. — Он поднимает свой телефон и вертит им в руках. Ах, суббота и возвращение технологий в кампус. По выходным здесь становится так тихо. То есть, когда люди не веселятся как сумасшедшие. — Мы как бы подстроили это так, чтобы мы путешествовали между этим местом и Колорадо. Будь краткой, милой, простой, и закончи тем, что я заберусь в твою постель в Борнстеде.

Тогда я просто смотрю на него, одетого в обтягивающие чёрные джинсы и ботинки, на его рубашку с короткими рукавами, усыпанную булавками, и пытаюсь представить, какая жизнь могла бы быть у нас вместе, если бы я выбрала его. Я такая строгая, а он такой… нет. Но иногда я задаюсь вопросом, вцепились бы мы с Тристаном друг другу в глотки через какое-то время, мы так чертовски похожи.

Может быть, Зейд мог бы гастролировать со своей группой, а я могла бы проводить семинары по всему миру или что-то в этом роде… Я бы проводила весь день, работая в строгой академической обстановке, а потом он возвращался весь потный, покрытый чернилами и заряженный после своего выступления, и мы…

— Марни? — спрашивает он, размахивая разукрашенной рукой перед моим лицом. — Ого, красавица, куда ты только что ходила?

Я качаю головой и поднимаю руки, чтобы убрать с лица несколько случайно выбившихся прядей волос.

— Я хочу знать, как Лиззи нарушила пари, почему она не мертва или что-то в этом роде, и почему она сказала, что Тристан только что сделал то же самое. Думаю, я также заслуживаю знать, пытаются ли люди, блядь, убить меня.

— Это… чёрт, ладно. — Зейд взъерошивает пальцами свои волосы цвета морской волны, а затем бросает взгляд на дорогу, как будто кого-то ждёт. Колокольни над нами звенят, и птицы разлетаются на ветру, как листья. — Мы пытались, мы действительно пытались. Мы… всё, что мы делали на той неделе — это пытались всё исправить, чтобы Харпер и старшие члены Клуба Бесконечности оставили тебя в покое. Мы потерпели неудачу в этом деле, Марни. — Я помню лицо Виндзора, когда он появился в тот день в папином доме, весь осунувшийся и усталый. — Мы пытались. Но мы младшие