Под одним небом - Валентина Мельникова

финал историй может быть разным – кому-то лекарства помогают, кто-то получает лишь недолгое продление жизни, у кого-то получается справляться с болезнью долгие годы. Но какие же сильные эти дети и их родители! Каждый день справляться со стрессом, вставать через силу, через «не могу», через отчаяние, и идти вперёд шаг за шагом, радуясь жизни. В то время как мы – живые, здоровые, живущие в мирное время, счастливые – не ценим всего этого. Ворчим, что лень вставать на работу (Но у нас есть работа! Мы можем кому-то принести пользу, можем зарабатывать сами!), что надоело стирать и готовить мужу (Но у нас есть муж! И у него столько хороших качеств, которые почему-то кажутся нам привычными и разумеющимися сами собой!). Я вообще стала больше ценить свою жизнь и просто возможность дышать, смотреть, узнавать что-то новое, общаться с людьми. Если хотя бы один день прожить, прислушиваясь к себе и за всё благодаря Бога – попробуйте! – вы поймёте, как счастливы на самом деле. Попробуйте всего один день не жаловаться, а замечать мелочи и принимать их с улыбкой и благодарностью. Не унывать, а принимать как урок. Это сложно, и с первого раза вряд ли получится. Но уже после первых попыток вы поймёте, как хорошо жить. И что всё у нас есть для того, чтобы быть счастливыми. А то, что мечты пока не все осуществились, значит одно – трудись. И получится наверняка.

После посещения выставки мы с Ларри отправились в ресторан неподалёку. Было уже довольно поздно, и народу было немного. Мы поели, много говорили, Ларри шутил, как всегда. И совершенно очаровал двух официанток, которые нас обслуживали в этот вечер.

Одна из них даже сказала мне:

– Вам, наверное, весело с ним?

– Ещё как, – подтвердила я.

То, что нашу жизнь нельзя назвать ровной и гладкой – это точно. Сплошной взрыв эмоций, вулкан. Но иногда в ней бывают такие приятные вечера и моменты, как в этот день.

После ужина, пока нам готовили чай по какому-то особенному рецепту, мы с Ларри вышли на балкон. Смотрели на звёздное небо, я прижалась спиной к его груди, он положил сплетённые в замок руки мне на живот. Невероятное объединение, когда ты чувствуешь это слово – семья – на физическом уровне.

Я накрыла его руку на животе своей ладонью, и в этот момент малышка топнула ножкой. Этот удар прошёл сквозь наши руки, и мы улыбнулись друг другу, чувствуя что-то новое, неповторимое.

Ларри был счастлив как никогда. Как мальчишка, которому подарили желанный подарок: глаза широко распахнуты и полны удивления. И восторга. И трепета.

Сразу столько эмоций! Я бы могла смотреть на него бесконечно.

Это был первый момент их «знакомства» с Эмили.

– Знаешь, что я хочу? – неожиданно спросил он.

Догадаться было довольно сложно, поэтому я не стала строить догадки и сразу спросила:

– Что?

– Хочу быть рядом с тобой, когда наша дочь появится на свет.

До меня не сразу дошла суть сказанного. Пару секунд в воздухе висела пауза. Я ещё пыталась сообразить, не перепутала ли снова что-то в английском – может, неправильно поняла? Мы никогда не говорили об этом прежде. И я не предполагала такой ход событий. Даже не знала, как относиться к услышанному.

– Ты правда хочешь присутствовать на родах?

– Да. А ты против?

– Нет, просто… Ребёнок рождается в муках. Не думай, что я буду лежать и улыбаться, а он в это время вылезет через пупок.

– Я знаю, откуда появляются дети! – возмутился Ларри.

– Фух! Хоть это объяснять не придётся.

Вообще-то, эта идея казалась мне довольно сомнительной. Поэтому я решила выпутаться с ловкостью дипломата и дать себе время подумать.

– У нас же ещё есть время, так что давай мы пока просто будем наслаждаться вечером. Пойдём, там, наверное, чай уже приготовили.

Вечер завершился благополучно, и уснули мы – в кои-то веки – вместе в одной постели и в одно время.

Правда, наутро я снова проснулась одна, потому что у Ларри была запись сингла, а вечером самолёт до Берлина.

Проснулась я в каком-то странном состоянии. Даже не могла описать его, и уж тем более – объяснить. Подумала даже, что вчера просто «перегуляла» и утомилась. Слишком много хороших эмоций.

Но лучше не становилось. Наоборот. Нервное состояние нарастало, внутри всё сжималось и постоянно был неосознанный страх, который я не могла объяснить. Позвонила маме – у неё было всё хорошо, и мы пообщались по скайпу почти целый час.

На какое-то время мне стало лучше, но потом это чувство вернулось.

Я позвонила врачу, чтобы проконсультироваться. Мне разрешили выпить одну таблетку успокоительного, заварить себе травяной чай и заняться каким-нибудь приятным делом. Но я никак не могла себя чем-то занять.

В итоге позвонила Ларри, не рассказывая о самочувствии, но понимая, что уже начинаю себя накручивать и боюсь за ребёнка – не скажется ли это на нём? И не связано ли с ним?

Муж был бодр и полон сил и энергии. Сказал, что заедет часа через два и побудет немного перед вылетом дома.

Я решила погулять немного. Позвонила Кате, мы прошлись неподалёку от дома, и от неё не укрылось моё состояние.

– Ань, всё нормально? Ты какая-то дёрганная сегодня. Или мне кажется?

– Не кажется, – глубоко вздохнула, а потом выдохнула я, надеясь таким образом немного расслабиться. Не помогло. – Сама не знаю, с чем это связано.

– И давно это началось?

– С утра.

– Может, приснилось что?

Я на секунду задумалась, словно цепляясь за какую-то невидимую ниточку, а потом резко встала на месте.

Я вспомнила. Вспомнила сон, который сегодня видела. Ужасный. Я плохо помню его, но конкретные детали всплывали в сознании, словно я только что проснулась.

Я вспомнила яркую вспышку. И самолёт. Я отлично помнила свой страх – ещё больший, чем сейчас. Это был настоящий ужас. Паника вокруг. Люди были пристёгнуты к своим местам в салоне и их лица были искажены от ужаса.

Меня там не было, но я наблюдала за этим со стороны. И видела Ларри среди них. И пыталась сказать, чтобы он выбирался оттуда, но он не слышал. Как будто я кричала за глухим стеклом, а он никак не реагировал.

– Кать, извини, мне нужно… домой, – забывшись, на английском бросила я и кинулась прочь в сторону дома – так быстро, насколько могла.

Ларри не было, и я не сразу обнаружила, что его чемодан всё ещё здесь. Стала звонить, но он не отвечал. Я боялась, что уже опоздала. Позвонила его менеджеру, но тот сказал, что Ларри уже уехал из студии.

В этот момент он и появился – когда я с ума сходила от паники. Я бросилась к нему:

– Ларри! Боже мой!

И мои сумасшедшие глаза напугали его до смерти.

– Что случилось? – он чуть отстранился, чтобы взглянуть на меня, но не выпускал из объятий. – Энн!

– Всё хорошо. Всё хорошо. Ларри, пожалуйста, ты можешь не лететь в Берлин?

Кажется, он опешил. Потому что первые пару секунд вообще ничего не говорил, а только смотрел на меня.

– Энн…

– Это не моя прихоть, Ларри. Просто у меня плохое предчувствие. Я не знаю, почему. Пожалуйста. Я очень тебя прошу. Я никогда о таком не просила, ты знаешь, потому что я знаю, как для тебя важна твоя карьера и твои поклонники.

Моя речь была сбивчивой, и слёзы снова катились по щекам, но я не могла донести до него свои мысли и чувства. Похоже, Ларри считал, что дело в моей чрезмерной чувствительности и повышенной эмоциональности, вызванной беременностью. И когда я рассказала ему о своем сне – лишь уверился в этом. Обнял и прошептал:

– Это всего лишь сон. Не переживай. Я скоро вернусь.

– Нет. Нет! – я отстранилась и ударила его по плечу, чувствуя собственную беспомощность.

Я закусила губу и снова заплакала.

Что мне сделать?

Может, он прав, и я всё придумала? Может быть, я всего лишь неуравновешенная истеричка? Может быть, виноваты гормоны и повышенная эмоциональность?

Но на душе было неспокойно, и я не могла отмахнуться от этого чувства. Тем более теперь, когда знала, с чем это связано.

А Ларри выпустил меня