Под одним небом - Валентина Мельникова

Лучше закончить с этим прямо сейчас.

Я больше не буду держать тебя.

Слышишь, я больше не буду держать тебя.

Я прослушивала её раз за разом, что бывает со мной очень редко. И на вопрос Ларри вынуждена была признать:

– Это очень круто!

Ларри всегда ждал оценок родных с нетерпением и потаённым волнением, которое всё-таки можно было в нём угадать. Я ни разу не сказала: «Это дерьмо» или «Не очень», но не потому, что лукавила и стремилась ему угодить, а потому, что плохих песен у Ларри и впрямь не было.

А эта дуэтная композиция покорила сердца многих и ещё больше увеличила армию поклонников обоих артистов. За рекордные двадцать четыре секунды она поднялась на популярных музыкальных интернет-площадках на первые строчки, а клип стал лидером среди роликов года на Youtube.

Изменилось ли что-то в нашей с Ларри жизни?

Да. Я стала видеть его ещё реже, потому что количество интервью, съёмок, концертов и передач с его участием увеличилось.

Когда до открытия моей выставки осталась всего неделя, я начала напоминать ему каждый день:

– Двадцать первого апреля. Ты придёшь?

Он обещал.

Но моя вера таяла с каждым днём, потому что дома он практически не появлялся. А за день до открытия, когда я была вся на нервах из-за того, как всё пройдёт, и в последний раз все отсматривала и меняла в сценарии презентации, чтобы было «совсем хорошо», Ларри позвонил мне и виноватым голосом сообщил, что на завтра поставили концерт в Нью-Йорке, и он никак не мог отвертеться. И самолёт уже вечером, он только заскочит взять вещи.

Что я могла сказать? Что это было вполне ожидаемо? Что я надеялась, что любовь всё-таки окажется немного важнее карьеры? Что его поддержка мне очень важна?

– Я обязательно приду и посмотрю, – пообещал он и сам прекрасно осознавая, что это слабое утешение.

– Хорошо, – силясь звучать храброй и спокойной, произнесла я.

А потом разрыдалась. Ну сколько можно? Почему мои интересы всегда задвигаются в дальний угол? Почему я поддерживаю и всегда рядом в такие моменты, а он не может выкроить пару часов для того, чтобы побыть со мной рядом во время открытия?

Я прекрасно отдавала себе отчёт в том, что это минутная слабость, и скоро я успокоюсь. И, может, всё к лучшему, потому что незачем ему светиться рядом со мной лишний раз. И хотя никого из журналистов не звали, и имя моё в приглашениях звучало под девичьей фамилией, всё-таки следовало стараться сдерживать нашу тайну, и если не отрицать, то хотя бы держаться нейтралитета: думайте, что хотите.

Да и живот мой уже довольно очевиден…

Так, со сбивчивыми мыслями и грустным настроением я сидела в нашей с ним спальне в день до открытия и чувствовала, как опускаются руки. А потом вспомнила и достала шкатулку. Там хранились всякие памятные вещицы вроде подвески-ключа, который подарил мне Ларри, его свадебного письма, моего первого билета в Лондон, когда ещё не знала, куда лечу и к кому, и как оно всё обернется.

Вот как бывает: затевалось как временное прикрытие, а стало постоянным положением вещей. Мы думаем, что властны над судьбой, а на самом деле играем по её правилам. И мне это даже нравится.

Послушав любимую музыку и погрузившись на полчаса в ностальгию, я убедила себя, что всё не так уж и плохо, и, значит, к лучшему.

Когда Ларри пришёл за вещами, я проводила его с улыбкой, заверив, что не обижаюсь. Так оно и было. Почти. Чуть-чуть всё-таки грызло изнутри. Но и это пройдет. Я знала, за кого вышла замуж.

Хотя иногда раздражает, когда он говорит только о своих планах, концертах, записи альбома и съёмках клипа. И хочется накричать и сказать: «Неужели карьера тебе важнее?». Но это важная часть его жизни, и я учусь принимать её, а не быть эгоисткой.

На следующий день мне нужно было вставать в шесть и ехать на причёску и макияж, улыбаться и стараться не обращать внимания на любопытные взгляды на свою внешность от тех, кто не был в курсе моего положения. Я знала, что эта публика в составе почти пятидесяти человек – приглашенные организаторами для того, чтобы привлечь внимание и распространить в сети и СМИ отзывы, а вовсе не интересующиеся моим творчеством. Но имя нужно завоевать. И любовь. И признание.

А я искренне люблю своё дело и готова трудиться дальше. Небольшая плата, которую мы установили, предназначалась для Центра реабилитации. Мы надеялись собрать хотя бы некоторую сумму, чтобы помочь одному или двум детям, но уже в первую неделю удалось собрать столько, сколько мы предполагали получить до конца выставки за шесть недель! И это внушало надежду.

Конечно, приходилось слышать и гадости, которые в глаза, конечно, никто не решался сказать. Про то, что я – всего лишь новый проект Ларри Таннера и с удовольствием этим пользуюсь. Но обиднее всего было слышать, что фото детей здесь – для пиара, а не для реального оказания помощи.

Конечно, не обошлось без слёз. И Мэл с Катей меня утешали, вновь напоминая о том, как это может сказаться на здоровье малыша и моих собственных нервах.

Но были и плюсы. На выставку приехала Мэй со своим парнем. И Люда с Костей – сюрпризом, остановившись в городе на два дня, которые я с удовольствием провела с ними.

И, да, за эти шесть недель Ларри всё-таки выкроил время, чтобы посмотреть на мои работы. Был вечер, и официально экспозиция уже была закрыта, но для звёзд такой величины нет ничего невозможного. Поэтому мы были только вдвоём, и Ларри комментировал почти каждую фотографию, так что я поймала себя на мысли: это даже весьма неплохо, что у него не получилось приехать на открытие. Теперь я получила больше, чем могла бы.

Мы провели в этом месте около часа. Я рассказывала истории о некоторых фотографиях, Ларри внимательно слушал. Иногда он делился ассоциациями. Какие-то кадры подолгу рассматривал, и я вглядывалась в его лицо и пыталась понять, что он чувствует и о чём думает. Мне всегда это было интересно. Не только в случае с собственным мужем. Когда люди смотрят на частичку твоего мира, твоей души, когда проникают в твой мир через твоё видение, что они чувствуют? О чём думают? То же, что ты сам? Наверняка нет. Уверена, эти цветные истории вызывают у них свои особые чувства. Может быть, ностальгию. Может быть, пробуждают фантазию. Может быть, заставляют улыбнуться или сердце – сжаться.

Я никогда этого не узнаю. Но если что-то в душе хоть на миг встрепенулось, значит, не зря это всё затевалось.

Я ежедневно смотрела отзывы, читала комментарии, переходила по хештегам. И большинство слов в адрес выставки были положительными, что не могло не радовать. Несколько человек уже вели переговоры с организаторами, желая после выставки приобрести некоторые из фотографий и повесить у себя дома или в офисе. Все эти деньги сразу же переводились на счёт Центра.

Я знала, что и Ларри с каждого выступления переводил определённую сумму, но мы не говорили об этом. Знала только наверняка, что за каждое десятое выступление они с командой не получали не копейки, переводя всю сумму в счёт Центра. И от этого моя любовь к мужу становилась лишь крепче. Ведь, задуматься только: ты покупаешь себе очередную помаду, или переплачиваешь за имя производителя сумму в три раза выше, а кому-то не хватает именно этих денег на лекарство. Для тебя это – очередное, привычное, развлечение, приятная мелочь, а для кого-то – цена жизни.

Я не всегда бываю такая сознательная. Я тоже позволяю себе всё это, и материальные условия у меня хорошие, так что нельзя сказать, что я отдаю последнее. Но порой я всё-таки побеждаю свой эгоизм и новой помаде предпочитаю отдать деньги тем, кто нуждается. Это сложно. Сложнее, чем может казаться. Ведь я не вижу их лиц и не знаю имён – это не адресная помощь, а в счёт фонда. После истории с Роззи я стараюсь не привязываться к детям, понимая, что