Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь - Михаил Шкаровский

Подобные требования действительно оказались предъявлены ряду настоятелей. Так, приходский совет Николаевской церкви Мюнхена 29 апреля 1943 г. заслушал доклад игумена Александра (Ловчего) о его вызове в гестапо и объявлении там под расписку, что рабочим с пометкой «OST» не разрешается посещать богослужений, совершаемых в храме. После обсуждения вопроса совет постановил довести до сведения восточных рабочих, что по распоряжению местных властей богослужения для них будут совершаться в лагерях, а также просить митрополита принять все зависящие от него меры по удовлетворению духовных нужд рабочих, прибывших с Востока[613].

О таком же инциденте, имевшем место примерно в это время, писал в своих воспоминаниях и архимандрит Иоанн (Шаховской):

«Гестапо, испуганное этим начавшимся наплывом в наш храм „остовцев“, привезенных в лагеря Берлина, захотело, чтобы я вывесил у храма объявление о том, что в мою церковь воспрещается вход людям с „Востока“. Я сказал чиновнику гестапо, что Церковь Христова зовет к себе людей, а не отталкивает их. Но позже мне пришлось запрещать молодежи русской в праздничные дни Церкви, совпадавшие с рабочими днями, перескакивать через ограду лагеря и уходить в храм. Как ни радостно было видеть такой героизм, я категорически запрещал его, ради физического сохранения этих горячих верой людей»[614].

Наряду с усилением запретов на посещение восточными рабочими богослужений вне лагерей, в конце 1942 г. немецкие ведомства впервые стали задумываться о необходимости сделать некоторые уступки. Неуклонное стремление к вере миллионов вывезенных в Германию русских людей заставляло нацистские власти начать отступление от своих первоначальных установок, и чем дальше, тем больше. В циркуляре генерального уполномоченного по использованию рабочей силы от 30 декабря 1942 г. говорилось, что для повышения удовлетворения от работы у восточных рабочих, как и ввиду ожидаемых благоприятных пропагандистских последствий при дальнейшем наборе рабочих, желательно, чтобы предприятия предоставили остарбайтерам 7 и 14 января (Рождество и Новый год по «русскому календарю») свободное время после обеда. Генеральный уполномоченный также писал о возможности устройства в эти дни богослужений при соблюдении общих определений рейхсфюрера СС и шефа германской полиции, то есть без привлечения православных священников извне[615].

Этот циркуляр оказал лишь частичное воздействие. В сообщении ведомства шефа полиции безопасности и СД от 28 января 1943 г. отмечалось, что впервые почти во всех лагерях восточных рабочих были проведены праздничные вечера 24 декабря — в Рождество по григорианскому календарю, но лишь некоторые руководители производств дали возможность отпраздновать Рождество 7 января, большинство из них оказалось против этого. Ничего в сообщении не говорилось и о проведении православных богослужений[616].

Еще больше внимания генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы в своем циркуляре от 16 апреля уделил устройству «русской Пасхи», которая совпадала в 1943 г. с «немецкой Пасхой»: «Всячески содействовать проведению лагерного праздника своими силами. При этом речь идет главным образом о пении, танцах, музыке, спорте и др. мероприятиях». В документе заметно явное стремление отодвинуть религиозную сущность праздника на задний план. Но позволялось на прежних основаниях устраивать в лагерях богослужения, «насколько такое желание будет выражено восточными рабочими и для этого имеются возможности. При этом необходимо извещать соответствующие органы государственной полиции»[617].

Затянувшаяся война и все большее увеличение роли, которую играло в германской экономике использование труда иностранных рабочих, заставляли идти на дальнейшие уступки. По предложению министра пропаганды Геббельса 15 апреля 1943 г. на заседании «рабочего кружка» РСХА по разработке связанных с иностранцами вопросов была обсуждена и принята «Инструкция об общих принципах обращения с трудящейся в рейхе иностранной рабочей силой». 20 апреля шеф полиции безопасности и СД Кальтенбруннер разослал циркуляр о необходимости всем ведомствам следовать правилам, изложенным в инструкции[618].

В итоге состоялось отсутствовавшее ранее узаконение некоторых прав иностранных рабочих. Но запрет на окормление восточных рабочих священниками Германской епархии по-прежнему остался в силе. Причем по сравнению с первоначальным проектом от 10 марта окончательный вариант инструкции был ужесточен[619]. Тогда национал-социалисты еще считали возможным обойтись вообще без священников — лишь силами мирян-проповедников.

Массовое посещение праздничных богослужений восточными рабочими в православных храмах Германии, несмотря на все запреты, заставило немецкие учреждения приступить к выполнению плана подготовки проповедников для большого числа лагерей. Поскольку священников-беженцев из оккупированных восточных областей в 1943 г. в рейхе еще почти не было, то за помощью в образовании мирян пришлось обратиться к митрополиту Серафиму. 18 сентября шеф внешней службы уполномоченного по рабочей силе из оккупированных восточных областей Миллер заключил с митрополитом соглашение о процессе подготовки проповедников: «В качестве обучающих назначить священника Александра Грипп-Киселева и священника Пауля Гёкке… Отдельный учебный курс ограничивается периодом в 14 дней, образование осуществляется вышеназванными священниками, использование участников учебного курса в качестве мирян-проповедников может быть осуществлено в соответствии с планами митрополита Серафима. Во время учебной деятельности оба вышеназванных священника будут оплачиваться Восточным министерством. Если окажется, что среди предложенных в священники восточных рабочих найдутся такие, которые имеют необходимую подготовку, они будут представлены митрополиту Серафиму и рукоположены им во священники… Оба вышеназванных преподавателя, пока не имеется рукоположенных священников из числа восточных рабочих, совершают крещения, отпевания и др. церковные обряды»[620].

Заключение этого соглашения было первой крупной победой митрополита. Курсы по обучению проповедников некоторое время функционировали и, судя по воспоминаниям протоиерея А. Киселева, в деле их создания ему даже оказал помощь заведующий Нюрнбергским районом офицер СС[621]. Владыка Серафим не только не препятствовал посещению восточными рабочими храмов епархии, но и активно способствовал этому. По свидетельству берлинского корреспондента русской газеты «Голос Крыма», кафедральный собор в пасхальные дни был заполнен остовцами так, «что иголке негде упасть»[622]. А в сентябре митрополит издал распоряжение, чтобы о восточных рабочих было установлено специальное прошение на великой ектении: «Да Господь Милосердный охранит святым своим покровом всех наших братьев и сестер на чужбине на работах сущих»[623].

Деятельность проповедников не решала проблемы. В октябре 1943 г. митр. Серафим в епархиальном журнале довел до сведения духовенства епархии, что со стороны епархиального управления было сделано все от него зависящее для духовного окормления рабочих из Восточной Украины. В опубликованном сообщении с горечью отмечалось: «Если эти старания не увенчались успехом, и в настоящее время нет надежды на решение вопроса, то потому, что это зависит не только от митрополита»[624]. Однако митр. Серафим продолжал свои усилия. Проходившее с его участием 21–26 октября в Вене Архиерейское совещание РПЦЗ в одной из принятых резолюций подчеркивало: «Необходимо предоставление русским рабочим в Германии свободного удовлетворения своих духовных потребностей»[625]. И уже в декабре 1943 г. митрополит Серафим в специальном указе просил настоятелей и приходские советы отпустить ему лишние священные сосуды, облачения и т. п. для открытия в будущем церквей в лагерях[626].

Весной 1944 г. германские ведомства пошли на дальнейшие уступки. 24 мая государственный советник Нейгауз из ведомства шефа полиции безопасности и СД сообщил Гауггу, что принято решение допустить 15 православных священников к духовному попечению о восточных рабочих[627]. 1 июня 1944 г. РСХА выпустило первый специальный указ о «Духовном окормлении восточных рабочих, находящихся в пределах Рейха», отменявший все прежние распоряжения. Этот указ был разработан по соглашению с начальником Партийной канцелярии, генеральным уполномоченным по использованию рабочей силы, Германским рабочим фронтом, РМО и Министерством пропаганды. 15 священникам разрешалось окормлять восточных рабочих, и с началом их использования прекращалась деятельность мирян-проповедников. Каждому священнику выделялся определенный район, который охватывал огромную территорию — как правило, 3 округа, но иногда даже 7.