Изгнанница. Клятва рыцаря - Рикарда Джордан

Авраам закусил губу. Он должен был что-то сделать, не было времени вернуться в свой лагерь и позвать рыцарей. Да ему и нетрудно было представить, что там сейчас творилось: Марта наверняка считала, что отделалась от девушки, равно как и Леопольд. Герлин беспокоилась, однако ничего не могла поделать, разве только Соломон, пусть и неохотно, отправится на поиски. А господин Мартинус, за которым было решение? Действительно ли он так привязан к Марии, чтобы отправить рыцарей ей на выручку? В последнее время они только то и делали, что ссорились, возможно, он даже рад, что избавился от девушки.

Юноша начал лихорадочно соображать, но от размышлений толку не было, следовало что-то предпринять. Почему, черт возьми, он умчался из лагеря, не обдумав свои дальнейшие действия? Юноша проверил оружие. Меч и небольшой нож, которым он резал хлеб и мясо, — вот и все его оружие. Однако затем он ощутил в кармане тяжесть кресала и камня. Ну конечно! Он ведь как раз разжигал костер в лагере, когда появились налетчики. И последние дни стояла сухая погода…

Авраам осмотрелся в поисках трута. Вокруг него в основном стояли буки, и под ближайшим деревом он заметил парочку засохших грибов. Да и сухих веточек вокруг было предостаточно. Он спрыгнул с мулицы и с молниеносной скоростью ударил кремнем о кресало — петлеобразное приспособление из закаленного металла. Искры тут же воспламенили трут, и вскоре разгорелся небольшой костер. Сухая ветвь послужила Аврааму факелом. Огонь быстро расползался по подлеску. Авраам надеялся, что это не станет причиной огромного лесного пожара. Впрочем, сейчас его беспокоило другое. В любом случае, ветер не понесет огонь в сторону лагеря паломников.

Юноша вскочил на Сирену, объехал вокруг лагеря грабителей и поджег каждую кучку хвороста, которая ему попалась на пути. В этот момент люди на поляне увидели огонь и испугались. Похоже, они предположили, что к ним приближается множество всадников с факелами. Авраам больше не мог ждать. Он выскочил на поляну, ткнул налетчика, который приставал к девушке, факелом в лицо, а другому всадил меч в грудь. Краем глаза он заметил, что остальные грабители в панике разбежались.

Мария затихла. Она лежала на земле, свернувшись калачиком, и молилась. Авраам никогда не был так счастлив, как в этот момент, слыша ее отчаянные молитвы своему Богу. Однако у них не было времени благодарить Вечного за спасение.

— Пойдем! — крикнул он ей, и, как только она выпрямилась, рассек мечом веревку, связывающую ее руки.

Мария растерянно смотрела на него. Она не могла забраться на лошадь без стремян, и она была слишком слаба, чтобы помочь всаднику поднять ее. И тут она заметила бревно у костра. Авраам кивнул ей, когда она взобралась на него, и обнял ее за талию. Ему показалось, что она весит не больше перышка, когда он поднял ее и посадил перед собой на лошадь.

— Не бойся, я держу тебя, — прошептал он.

Мария прижалась к нему. Ее удерживали его сильные руки. Авраам мог вечно так прижимать ее к себе, однако им нужно было как можно скорее покинуть поляну. Он снова пустил Сирену галопом. Мулица послушно выполняла его команды. Она не была пугливой, однако пламя пожара и бегущие, кричащие люди привели ее в ужас. Авраам перевел лошадь на шаг, только когда они оказались в полной тишине и темноте.

Мария дрожала в его руках. Похоже, ее силы были на исходе. Однако она попыталась оттолкнуть Авраама.

— Ты слышал, как я молилась… — прошептала она. — Ты выдашь меня…

Она почувствовала, что Авраам помотал головой.

— Нет, конечно же, моя красавица, моя прелесть, мое сокровище. Я никогда не предам тебя. Но я и не отдам тебя этому старому похотливому извергу. С этого момента я буду рассказывать тебе о звездах… Да нет же, я достану их тебе с небес! Сначала твою — как ты хочешь ее назвать?

— Константин, — произнесла Мария тихим голосом. — Константин, мы не можем…

Авраам поцелуем заставил ее замолчать.

— Сперва назови мне имя своей звезды, — потребовал он, — а затем я скажу тебе свое имя…

Девушка прошептала имя, которое прозвучало как всхлип:

— Орли… Это означает… это означает…

Авраам снова поцеловал ее.

— Это означает «Мой свет», — мягко произнес он и убрал волосы с ее лица. — А мое означает «Отец многих народов». Я надеюсь, ты поможешь мне определиться с моим предназначением.

Девушка изумленно посмотрела на него. Между тем над лесом взошла луна — над миром царила еще одна звездная ночь.

— Авраам? — сконфуженно произнесла она.

Глава 9

— Ну и что, по твоему мнению, будет дальше? — спрашивал Соломон у племянника утром.

Троица сидела на козлах повозки — Герлин в качестве примирителя между мужчинами. Однако, несмотря на резкие слова Соломона, Авраам явно пребывал в радостном настроении.

Накануне вечером они почти не разговаривали. Мария совсем обессилела, когда Авраам привез ее в лагерь. Прием оправдал его худшие опасения. Марта встретила девушку бранью, Мартинус даже не посмотрел в ее сторону. Соломон сдерживал себя, однако, определенно, хотел отчитать племянника. Авраам обнимал Марию, девушка доверчиво прижималась к нему и едва не заснула. Юноша открыто поцеловал ее волосы, когда помогал ей соскользнуть с лошади. Он не избегал взгляда Соломона, а посмотрел на него даже с вызовом. Лекарь был возмущен.

Герлин забрала Марию в свою повозку и напоила ее горячим пряным вином — из личных запасов Соломона. Остатки своих запасов магистр прикончил в честь удачно завершившегося приключения и чтобы заглушить боль от незначительных ожогов на правой ноге. Он расшумелся, возмущаясь тем, как Соломон наложил ему повязку, а потом был уведен Мартой в их повозку для отдыха и утешения. Несмотря на то что пожилая женщина, как обычно, не преставала причитать, она явно с охотой заботилась о нем. Похоже, она надеялась, что он больше не станет домогаться Марии.

Соломон уступил свою постель девушке, а сам отправился с Авраамом под повозку. Марию, конечно же, нельзя было отсылать обратно к Марте и Мартинусу, к тому же Герлин нравилось заботиться о своей юной приятельнице. Она обрадовалась, что с Марией ничего страшного не случилось, и разговаривала с ней, пока та наконец не заснула. Между тем под повозкой царило напряженное молчание. Соломон удовлетворился рассказом Авраама об освобождении Марии. Если Мартинуса и его спутников мало интересовали подробности этого предприятия, Бертольд и его люди старались не упустить ни одной детали. Похоже, рыцари готовы были похвалить «помощника цирюльника» за находчивость.

Только Бертольд не мог не съязвить — его замечания все больше тревожили Соломона.

— Вот тебе на! Господин Фридерикус и господин Константин все время проявляли почти еврейскую сдержанность и тут вдруг оказались искусными воинами и спасителями невинных…

Разумеется, последние слова вызвали у рыцарей ехидный смех. Авраам едва сдержался, чтобы не наброситься на них.

— А может, под платьем цирюльника и его помощника скрываются рыцари? — продолжал язвить Бертольд.

Рыцари расхохотались еще громче — представитель их сословия посчитал бы ниже своего достоинства надеть такое платье. Правда, в современных рыцарских романах герой нередко доказывал преданность своей даме, облачаясь в лохмотья нищего.

— А может быть, вы сэр Ланселот на службе у леди Гвиневры?

Соломон и Авраам ничего на это не ответили, понимая, что им следовало делать вид, будто им незнакомы сказания о рыцарях Круглого стола. Однако замечания Бертольда нельзя было оставлять без внимания. А теперь еще и Авраам стал ухаживать за потаскухой магистра Мартинуса.

— Что будет дальше? — невозмутимо переспросил Авраам и добавил, победоносно улыбаясь: — Разумеется, я женюсь на ней.

Соломон так резко натянул поводья, что лошади в испуге остановились как вкопанные. Качая головой, Герлин забрала у него поводья и прищелкнула языком, успокаивая лошадей.

— Ты не можешь этого сделать! Авраам…

— Константин, — поправила Герлин.

— Авраам, мы прощали тебе многое. Твой отец провел столько бессонных ночей, но он всегда был терпеливым. Мы надеялись, что из тебя еще… Ну да, мы надеялись, что ты остепенишься, найдешь себе жену…

Улыбка Авраама стала еще шире.

— Так я ведь нашел! — радостно заявил он. — Мой отец придет в восторг… Причем я, разумеется, рассчитываю на то, что ты умолчишь о некоторых подробностях ее прошлой жизни…

— Например, о том, что она христианка? — резко спросил Соломон.

Авраам посерьезнел.

— На самом деле, дядя Фриц… — Он захихикал. — Ты ведь называешь себя ученым и обладаешь глубочайшими знаниями, а очевидных вещей ты не замечаешь. Христианка! И с чего ты это взял? Разумеется, мой отец придет в восторг, когда познакомится с Мириам из Вены, дочерью Шлома, минцмейстера[9] герцога Фридриха Австрийского!