Голос сердца. Книга вторая - Барбара Брэдфорд

Ее размышления прервала обратившаяся к ней Катарин.

— Спасибо, что поехала со мной, Франки. Я ведь представляю, как отвратительно ты себя чувствовала, перегревшись на солнце. Тебе по-прежнему нехорошо?

— Нет, спасибо, мне намного лучше. Я рада, что могу отвезти тебя, Кэт, побыть там с тобой. Я не меньше твоего переживаю за Терри и Хилари.

— Норман был в такой истерике, что у него ничего нельзя было узнать толком. Очень жалею, что не смогла задать ему нужных вопросов. Незнание всегда пугает.

— Согласна с тобой, но постарайся немного расслабиться, Катарин, мы уже скоро приедем.

— Это не так просто. Можно мне включить радио?

— Почему бы и нет.

Катарин принялась возиться с кнопками, настраивая приемник, и неожиданно в тесное пространство их автомобиля ворвались звон гитар и мужской голос, певший:

— Yo sé que soy una ilusión fugace para ti, un capricho del alma, que hoy te una a mi…

Франческа вцепилась руками в руль, сжав его обод так, что побелели костяшки пальцев. У нее перехватило дыхание. Опять эта песня, с которой связано столько воспоминаний! Во время субботнего бала марьячос исполняли ее столько раз, что для Франчески эта песня стала своеобразной литанией ее горя. «…Una aventura mas para ti», — выводил певец, и радио швыряло слова песни прямо в лицо Франчески, повторявшей их про себя по-английски, поражаясь их пророческому смыслу, ранее ускользавшему от нее.

«Знаю, что я для тебя лишь очередное приключение, что после этой ночи ты забудешь обо мне. Знаю, что я для тебя быстротечный мираж, что лишь твой минутный каприз связал нас. Но все же целуй с дикой страстью меня, и я с радостью отвечу на твои поцелуи, а когда наступит час, мое сердце умрет для тебя».

Любимая песня Виктора Мейсона, — подумала Франческа, — но какими пророческими оказались ее слова. Мое сердце умерло. И он оказался всего лишь миражем для меня. Все кончено. Я больше никогда не увижу его». Слезы хлынули из ее карих глаз и залили лица. Столь долго сдерживаемые чувства наконец устремились наружу, и она, не таясь, разрыдалась. Катарин резко обернулась и с удивлением посмотрела на нее:

— Дорогая, что случилось?

— Сама не знаю, — прошептала Франческа, отчаянно моргая и силясь разглядеть дорогу сквозь застилающие глаза слезы. — Но думаю, что мне надо на минутку остановиться.

— Вон там есть место, куда можно свернуть! — крикнула Катарин. — Вот сюда, на подъездную дорожку к тому дому. — Указала она рукой.

Она, охваченная тревогой, не могла понять, чем вызван этот поток слез. Франческа свернула с шоссе на небольшой, усыпанный гравием съезд, резко затормозила и, уронив голову на руль, зарыдала с новой силой. Катарин выключила радио, придвинулась к ней, крепко обняла и погладила по голове.

— Что такое, Франки? Что тебя так расстроило?

— Я не знаю, — прошептала Франческа.

Она повернулась к Катарин и была уже почти готова открыться ей, но в последнюю минуту передумала. Нет, она никогда не сможет рассказать Катарин о своей связи с Виктором. Никогда. Постепенно ее рыдания стихли, она высвободилась из объятий Катарин и, вытерев ладонью мокрое от слез лицо, попыталась улыбнуться.

— Прошу прощения, — нерешительно проговорила Франческа, глядя на Катарин, сидевшую рядом. — Все пошло кувырком, — медленно, запинаясь, продолжила она. — Такое чудесное лето обернулось трагедией.

Катарин закрыла рукой ей рот.

— Не говори так! — воскликнула она, и ее глаза наполнились ужасом.

Когда они подъехали к госпиталю, Катарин легко выпорхнула из машины, а Франческа поехала искать место для парковки. Катарин тем временем бегом взлетела по лестнице и распахнула дверь. В приемной она обнаружила Нормана, который сидел, по-стариковски сгорбившись, в кресле, опустив плечи и уронив голову на руки. При виде Катарин его лицо исказилось гримасой, и он медленно покачал головой.

— О нет! — вскричала Катарин, подбегая к нему. Она села рядом, схватила и крепко стиснула руку Нормана, продолжая молча, похолодев от страха, смотреть на него, не ре таясь задавать вопросы.

— Хилари все еще без сознания, — проговорил он.

— А Терри? — прошептала Катарин.

— Только что уснул. Я не мог с ним справиться, когда сидел рядом. Он совершенно обезумел, вскакивал с кровати и порывался идти искать Хилари. Мне пришлось позвать врача, чтобы тот сделал ему укол.

— Они сильно пострадали, Норман, дорогой?

— У Терри, слава Богу, все повреждения только поверхностные. Синяки, ссадины, глубокая резаная рана на лице, не считая сломанного ребра и растяжения плеча. Его выпустят отсюда через несколько дней…

Глаза Нормана налились слезами, и, достав из кармана носовой платок, он громко высморкался.

— Но Хилари — я просто не знаю, что про нее сказать. Она в коме, и это очень беспокоит врачей.

— У нее есть другие повреждения?

— Да, но так же как у Терри, они не слишком серьезны. Сломаны рука и нога, ободрана половина лица, но доктор, который говорил со мной, считает, что пластическая операция ей не потребуется.

Норман крепко сжал руку Катарин и с неистовством крикнул:

— Она не должна умереть, Катарин! Она не может умереть! Не могу даже подумать о том, что будет с Терри, если она… если это произойдет. Он не перенесет этого, без Хилари ему не жить.

— Все обойдется, Норман, — попыталась его мягко утешить Катарин, но в ее голосе не чувствовалось большой уверенности. — Мы не должны сейчас думать о худшем. Мы должны надеяться на лучшее.

— Да, — пробормотал Норман. Он отвернулся и несколько минут смотрел в окно, после чего вдруг повернулся всем телом к Катарин и пронзил ее взглядом.

— Это мы во всем виноваты, — мрачно заявил он. — Нам не следовало этого делать.

— Что нам не следовало делать, я не совсем понимаю? — спросила поставленная в тупик его заявлением Катарин.

Норман отстраненно посмотрел на нее и часто заморгал глазами. Помолчав немного, он тихо сказал:

— Мы тогда сговорились и уговорили их работать вместе в том фильме. Они снова влюбились друг в друга. Мы вмешались в чужую жизнь, а это неправильно. Никто не смеет брать на себя роль Бога, Катарин.

Катарин ошеломленно уставилась на него.

— Как ты можешь такое говорить, — увещевала она его таким же тихим голосом. — Вспомни, ведь мы же старались помочь Терри справиться с его проблемами. Кроме того, не мы же с тобой вели машину сегодня. Ты ведешь себя просто глупо, Норман.

Но Норман Рук, казалось, не слышал ее. Он продолжал сидеть, упрямо уперев взгляд в свои, обутые в сандалии, ноги.