Голос сердца. Книга вторая - Барбара Брэдфорд

Франческа не способна была промолвить хотя бы слово.

«Для него не имеет значения! Но не для меня! О, нет, Вик! Она называет его — Вик. Он никому не позволяет так обращаться к себе, только самым близким людям. Мне, Никки и, очевидно, Катарин. О Боже, это случилось на съемках в Йоркшире. Должно быть, он спал с нею в тот уик-энд, который они провели у нас в замке Лэнгли. Он тогда еще отказался прийти ко мне, якобы из-за папы, из-за того, что это мой дом. Он сказал тогда, что это будет нечестно. Нечестно! О, Вик, ты врал мне, ты обманывал! Ты был нечестен со мной».

Перед мысленным взором Франчески вдруг предстали они вместе. Картина получилась удивительно четкой, живо воспроизводящей мельчайшие подробности. Вот Катарин в объятиях Вика, целует его, дотрагивается до его тела. А вот Вик отвечает на ее поцелуи, ласкает ее, овладевает ею. Неужели он занимался любовью с ней точно так же, как со мной? Говорил ей то же самое, все те нежные, любовные, интимные слова? Это непереносимо! Крепко зажмурив глаза, она прогнала это видение. Неожиданно на нее нахлынул приступ дикой ревности, и бурлящий в ней гнев сменился столь же неистовой ненавистью к Катарин. «Это она во всем виновата! Она соблазнила его, околдовала, обольстила. Да, вот в чем правда! Вик по собственной воле никогда бы не предал меня, не изменил бы нашей любви».

Открыв глаза, но стараясь не смотреть на Катарин, Франческа негромко спросила:

— Когда? Когда ты забеременела, как тебе кажется?

Бившая ее внутренняя дрожь усилилась, и Франческа была вынуждена изо всех сил вцепиться руками в железные подлокотники кресла, на котором сидела, чтобы скрыть ее.

— В июне. Должно быть, это случилось в июне.

— Значит, сейчас ты уже на третьем месяце…

— Почти.

— А не поздно делать аборт? Это не опасно?

— О нет, дорогая. Доктор заверил меня, что все будет в порядке. Не волнуйся за меня, Франки, со мной все обойдется.

Катарин тепло ей улыбнулась, глубоко тронутая заботой подруги о ее здоровье и благополучии. Встретив устремленный на нее прямой взгляд Катарин, Франческа потупилась и принялась пристально разглядывать свои босые ноги. «Я хочу, чтобы она умерла. Она собирается убить своего ребенка, а он должен был бы быть моим! Я тоже хочу умереть. Мне незачем больше жить. Я потеряла его. О, Вик, зачем ты все это натворил?»

Франческа с трудом встала, сомневаясь, будут ли держать ее дрожащие ноги. Силы совсем покинули ее, и она двигалась очень медленно. Жестокая боль где-то в области сердца терзала ее, накатываясь длительными спазмами, от которых у нее перехватывало дыхание. Не начинается ли у нее сердечный приступ? — отстраненно, как о постороннем человеке, подумала она. Интересно, случаются ли у девушек в ее возрасте апоплексические удары? Хорошо бы, если с нею он случится. Вот тогда Виктор пожалеет, нет, они оба с Катарин горько пожалеют о том, что они с нею сделали! Она ослепла от слез, застилавших ей глаза и капавших на ее обнаженную грудь, стекая вниз по купальнику. С трудом преодолевая головокружение, она добралась до шезлонга.

Катарин с тревогой следила за ней.

— С тобой все в порядке, дорогая? — спросила она. — Мне показалось, что тебя слегка шатает. Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?

Не оборачиваясь, Франческа неразборчиво пробормотала:

— Да, немного. Слабость. Подташнивает. Жара. Солнце.

Она перегнулась через шезлонг, стараясь, чтобы Катарин не увидела ее искаженное переживаниями лицо, схватила полотенце и прижала его к истекающим слезами глазам. Потом несколько минут она старательно протирала полотенцем шею, плечи, грудь. Она буквально обливалась потом, хотя чувствовала, что внутри у нее все заледенело в оцепенении. Франческа уронила полотенце, нашла свои темные очки и очень медленными, неуверенными стариковскими движениями нацепила их на нос. Такими же неловкими движениями она подобрала с пола широкополую шляпу и надела ее на голову.

Катарин вскочила и задвинула освобожденное Франческой кресло подальше в тень.

— Надеюсь, что ты не заработала солнечный удар! — воскликнула она. — Ты сидишь на самом солнцепеке, глупышка. Неудивительно, что ты плохо себя чувствуешь. Может быть, мне стоит пойти и принести тебе аспирин?

— Не надо. Со мной все о'кэй. Спасибо.

Франческа медленным черепашьим шагом двинулась в сторону Катарин, стараясь ступать одной ногой точно в след другой и тщательно пытаясь сохранять равновесие. Неожиданно ей показалось, что мраморные плитки пола вспорхнули вверх и полетели ей прямо в лицо. Не понимая еще, что она падает лицом вниз, Франческа попыталась защититься взмахом руки. Катарин бросилась к ней и, крепко ухватив ее за локоть, помогла устоять на ногах.

— Может быть, нам лучше пойти в дом? Там попрохладнее, и ты сможешь прилечь. Как ты считаешь? — участливо и озабоченно спросила она.

— Ради Бога, не надо, я не хочу ложиться. — Франческа нетерпеливо, с необычной для нее резкостью выдернула руку и села в кресло. — И мне не нужно никаких таблеток. Лучше я выпью глоток лимонада. Не суетись! Говорят тебе, что со мной все в порядке.

— Да, конечно, Франки, как скажешь, дорогая.

Катарин тоже присела и принялась изучающе разглядывать подругу, слегка озадаченная ее резким тоном, ее непривычной и неожиданной грубостью. Потом она сообразила: «Франческа сердится на меня из-за Кима. И ее можно понять. Факты красноречивее всяких слов, и теперь она обижена за него и, естественно, настроена против меня». Катарин вздохнула и подумала про себя, не была ли большой ошибкой с ее стороны излишняя откровенность. Они обе какое-то время сидели молча, а потом Франческа приглушенным голосом поинтересовалась:

— Почему ты мне раньше не рассказывала, что у вас с ним роман?

Катарин растерянно посмотрела на нее.

— Но, Франки, как я могла? Кроме того, тут еще Ким… — Она виновато улыбнулась. — Может быть, тебе я бы и рассказала обо всем, ведь мы так близки и у нас нет друг от друга секретов. Но я постеснялась говорить об этом из-за своих отношений с твоим братом. Сама посуди, как я могла рассказывать о своих делах с Виком?

Франческа пробормотала что-то неотчетливое в ответ, и Катарин торопливо принялась оправдываться дальше:

— Кроме того, Виктор очень боялся, что наши отношения выплывут наружу. Ты знаешь, он просто панически боится скандалов и совершенно помешан на журнале «Конфидэншл». Виктор настаивал на абсолютной тайне. Теперь ты понимаешь, что заставляло меня помалкивать, Франки? — волнуясь, настаивала Катарин.

— Да, — ответила Франческа, подумав с горечью: «Еще как понимаю! Ты очень хитро укрепил свои позиции с флангов, Виктор».