Генрих Гиммлер - Роджер Мэнвэлл

Политические представления Гиммлера фокусировались на прошлом. Были они чрезвычайно просты и не учитывали естественного прироста множества совершенно разных людей, которые, в результате столетних войн и политических уступок, пришли к современному разделению Европы. В Европе, считал он, должны доминировать либо германские расы, либо славяне; таковы были его твердые воззрения. Союз англичан с чуждыми им славянами против своих же расовых братьев казался ему совершенно неразумным. Как сказал он Керстену:

«Наши методы не так уж оригинальны. Все великие нации в борьбе за власть, подобно нам, в той или иной степени применяли силу и объявляли войны; французы, испанцы, итальянцы, поляки, и в большой степени англичане и американцы тоже. Много веков назад Карл Великий на примере саксонов и франков продемонстрировал, как можно переселить целые народы, англичане проделали то же самое с ирландцами, испанцы — с маврами; да и столкновение американцев с индейцами закончилось эвакуацией целой расы… Но в одном мы определенно оригинальны: наши меры являются выражением идеи, а не поиском личных преимуществ или удовлетворением амбиций: мы лишь хотим воплотить социальные идеалы и объединить Запад на германской основе. Мы постараемся прояснить эту ситуацию, во что бы то ни стало. Быть может, только через три поколения Запад примет этот новый порядок, для которого и были созданы Ваффен СС»[97].

Если бы нацистская Германия выиграла войну, то именно такой порядок постарался бы установить в Европе Гиммлер, унаследуй он власть от Гитлера; в его помыслах Германия должна была создать большую экономическую конфедерацию европейских и североафриканских государств, ведомых Германией и втрое превышающую по численности населения и мощи Соединенные Штаты. Керстен тщательно записывал высказывания Гиммлера:

«Европейская империя образует конфедерацию свободных государств, в число которых войдут Великая Германия, Венгрия, Югославия, Словакия, Голландия, Бельгия, Валлония, Люксембург, Норвегия, Дания, Эстония, Латвия, Литва. Эти страны будут самоуправляемыми. У них будет общая европейская валюта, общее управление в некоторых отраслях, в том числе в полиции, внешней политике и армии, в которой различные нации будут представлены национальными формированиями. Торговые взаимоотношения будут регулироваться специальными соглашениями, и в этой сфере будет главенствовать Германия как наиболее сильная в экономическом отношении страна, способная содействовать развитию слабых. Появятся также свободные города, исполняющие свои особые функции, и среди них представление национальной культуры…

После полного искоренения большевизма в России западные территории перейдут под управление Германии по подобию графств, учрежденных Карлом Великим на востоке своей империи; последующие методы будут напоминать те, которые применяла Англия для развития ее колоний в доминионы. Когда мир и экономическое процветание полностью восстановятся, эти территории будут возвращены русскому народу, который будет пользоваться там полной свободой, и тогда мы заключим с новым правительством двадцатипятилетний договор о мире и экономическом сотрудничестве»[98].

Громадную территорию России предстояло разделить и отдать под административный контроль Германии, Англии и Соединенных Штатов после того, как эти нации заключат соглашение с Гитлером. Германия будет управлять территорией, простирающейся до реки Обь, тогда как англичанам достанутся земли от Оби до Лены. Американцы займут область к востоку от Лены, включая Камчатку и Охотское море. Как сказал Керстену Гиммлер в самом начале войны, Германия не собирается ослаблять имперскую мощь Англии. Напротив, Англия будет одним их краеугольных камней новой Германской Европы. Британский флот будет охранять Европу с моря, тогда как немецкие армии будут защищать ее со стороны суши. Теории Гиммлера, базировавшиеся в основном на прошлом, с трудом определяли будущее Америки. Керстен описал это так: «Американский образ мышления был настолько ему чужд, что он до сих пор даже не начал его понимать».

Как только Европа стабилизируется и займет положение политического, экономического и культурного центра мира, управляемого земельной аристократией и охраняемого вооруженными крестьянами, начнется распространение чистой немецкой породы путем интенсивной селекции. Семена этого славного германского мира уже посеяны в нынешнем кодексе СС о браке и воспроизводстве населения и в концепциях движения Лебенсборн. «Я смотрю на СС, как на посаженное мною дерево, — сказал Гиммлер Керстену, — корни которого способны противостоять любому урагану». Такая элита должна быть установлена в каждой нации, способной производить чистокровную нордическую расу, там, где она не существует, ее следует обеспечить, создавая поселения нордических эмигрантов.

Одновременно с мужчинами будут развиваться и женщины нордического типа, «Избранные», как называл их Гиммлер, «сильные, целеустремленные женщины». Лучшие из них будут обучаться в Женских Академиях Мудрости и Искусства и будут представлять немецкую женственность во всех уголках планеты. Истинно нордическая женщина должна быть готова к браку с указанным ей мужчиной для обеспечения идеального прироста человеческой расы. Гиммлер утверждал, «что людей можно разводить так же, как и животных, и что можно создать человеческую расу, обладающую высочайшими духовными, интеллектуальными и физическими качествами». Когда он видел белокурых детей, сказал Керстен, «он буквально бледнел от волнения».

В то время как лучшие люди Германии погибали на фронте, Гитлер с Гиммлером пришли к выводу, что после войны следует изменить законы о браке и узаконить двоебрачие. Столь жестоко унесенные войной жизни должны быть пополнены любой ценой.

«Лично я считаю, — сказал Гиммлер Керстену в мае 1943 года, — что отказ от моногамии будет для нас вполне естественным. Брак в его современно виде — это сатанинское изобретение католической церкви; законы о браке по сути своей аморальны… В условиях двоебрачия каждая жена будет выступать стимулом для другой, и обе будут стремиться стать женщиной мечты для своего мужа — исчезнет неряшливость, исчезнет беспорядок. Они будут стремиться к идеалам красоты, проповедуемым искусством и кино».

Открытые и счастливые отношения Гиммлера с Хедвиг, которая к моменту этого разговора с Керстеном уже родила ему одного ребенка и была беременна вторым, несомненно, подталкивали его к одобрению двоебрачия как с личной точки зрения, так и в политическом плане. Он очень любил пофантазировать на тему полигамной семьи: