История российского сыска - Пётр Кошель

— Итак, что же вы думаете? Мы ли победим или революция?

Я заявил, что глубоко убежден в победе государства. Впослед­ствии я должен был часто задумываться над печальным вопросом царя и над своим ответом, к сожалению, опровергнутым всей дальнейшей историей...»

От Азефа русской полиции стало известно место в Финлян­дии, где базировался отряд Зильберберга. Это был небольшой отель для туристов, стоявший в стороне от обычных дорог для путешествующих. Двухэтажное здание с дюжиной комнат цели­ком заполняли террористы, на стороне которых были и владель­цы отеля, и обслуга. Посторонних туда просто не пускали, гово­ря, что нет мест. Однако одним январским вечером это правило было нарушено. В двери отеля постучалась юная пара лыжни­ков: студент-жених и курсистка-невеста. Они сбились с пути, за­мерзли и просились на ночь. Не впустить их было невозможно. Неожиданные гости оказались обаятельными людьми, остроум­ными и жизнерадостными. Они весело рассказывали о своей студенческой жизни, танцевали и пели, прожив в отеле целых три дня.

Молодые люди были агентами русской «охранки». Они дали полное описание постояльцев отеля, к тому же им удалось завер­бовать швейцара и горничную. Оставалось только контролиро­вать поезда с финской стороны. И вот на петербургском вокзале были арестованы сначала Сулятицкий, а потом и Зильберберг. Они не назвались, но их опознали привезенные швейцар и гор­ничная. В заспиртованной голове ими был также признан Куд­рявцев. Военный суд приговорил террористов к повешению.

Покушение на Столыпина

В августе 1906 года к даче Столыпина на Аптекар­ском острове подъехало ландо, из которого вышли два жандарм­ских ротмистра и господин в штатском. Они с портфелями в ру­ках быстро направились в переднюю. Находившийся там агент «охранки» заметил, что у одного из ротмистров фальшивая боро­да, и крикнул генералу Замятину: «Ваше превосходительство!.. Неладное!..» В это время все трое, воскликнув «Да здравствует свобода! Да здравствует анархия!», подняли портфели вверх и од­новременно бросили их перед собой. Прогремел оглушительный взрыв. Многие, находившиеся в приемной, были убиты или ра­нены. Ранены были трехлетний сын и четырнадцатилетняя дочь Столыпина. Погибли и сами террористы.

Следствие установило, что ландо было нанято и подано к дому на Морской улице, где проживали спасский мещанин с женой и другая пара — супруги из Коломны. Но их там уже не было.

По остаткам мундиров полиция установила, что жандармское платье было заказано в магазине «Невский базар» молодой дамой.

В ноябре в руки полиции попали листовки, в которых говорилось, что дача Столыпина была взорвана по приговору «Боевой организа­ции» эсеров и выражалось сожаление о неудавшемся покушении.

В Стокгольме предполагался съезд эсеров-максималистов. Агент «охранки» по приметам определил возможную обитатель­ницу квартиры на Морской по кличке Модная. За ней установи­ли слежку. Когда она отправилась в Россию, в Одессе ее задержа­ли. Молодая дама назвалась Фроловой. Ее доставили в Петербург, и там кухарка из дома на Морской опознала бывшую квартирант­ку. Признали ее и продавцы магазина.

После опознания дама сказала, что на самом деле ее зовут На­деждой Терентьевой.

В ноябре же в столице задержали вторую женщину, подходя­щую под описание. Среди революционеров она проходила под кличкой Северная. Это была Наталья Климова.

По словам милых дам, на покушение были отпущены за гра­ницей большие деньги. Бомбы обладали огромной разрушитель­ной силой. Террористы понимали, что им, возможно, проникнуть в кабинет Столыпина не удастся, поэтому предполагалось разру­шить всю дачу. И действительно, большая часть ее оказалась по­сле взрыва разрушенной.

Главными инициаторами покушения были в России некий Соколов (он же Чумбуридзе), Шапошников, Медведь и Кочетов (он же Виноградов, он же Розенберг).

Ко времени ареста женщин Соколов уже был повешен за руко­водство вооруженным ограблением казначея петербургской поч­товой таможни.

Отец Климовой, сраженный горем, скончался, успев отпра­вить письмо властям:

«Дочь моя обвиняется в преступлении, грозящем смертною каз­нью. Тяжко и позорно преступление, в котором она обвиняется. Ва­шему превосходительству, как человеку, на глазах которого прошло много преступников закоренелой и злостной воли, должна предста­виться верной моя мысль, что в данном случае вы имеете дело с лег­комысленной девушкою, увлеченной современной революционной эпохою. В своей жизни она была хорошая, добрая девушка, но все­гда увлекающаяся. Не далее как года полтора назад она увлекалась учением Толстого, проповедывавшего «не убий» как самую важную заповедь, и теперь вдруг сделалась участницею в страшном убийст­ве... Дочь моя в политике ровно ничего не понимает, она, очевидно, была марионеткой в руках более сильных людей... Увлеченная уга­ром, молодежь не замечает, что делается орудием гнусных револю­ционеров, преследующих иные цели, чем молодежь...»

Старик был прав.

Но суд к преступлению отнесся серьезно. Тем более что обви­няемые никаких показаний о своих связях с террористами не дали. На суде они вели себя вызывающе, обзывали присутствующих.

Их приговорили к повешению. От подачи кассационных жа­лоб Терентьева и Климова отказались.

Смертная казнь была заменена бессрочными каторжными ра­ботами. Что касается исполнителей покушения — трех погибших террористов, то о них известно лишь, что это были некие Моро­зов, Миронов и Илья Забелыианский из Гомеля.

Новый сыск для новой власти

Уже на третий день после октябрьского переворо­та был принят декрет об организации рабоче-крестьянской ми­лиции, а некоторое время спустя — декреты о народных судах и революционных трибуналах.

«Перед нами во весь рост стоят два наших смертельных вра­га, — говорил Ленин, — перед нами во всеоружии готовые растер­зать революцию внешние и внутренние враги...»

Особое значение имело создание специального органа, спо­собного вести борьбу с контрреволюцией и «отвечать на ее проис­ки репрессией, беспощадной, немедленной...».

Необходимость образования такого органа и его задачи бы­ли определены в письме Ленина к Дзержинскому от 7 декабря 1917 года. Выступая в тот же день с докладом на заседании Сов­наркома, Ф. Дзержинский говорил:

«Наша революция в опасности. Контрреволюция действует по всей стране, в разных местах, вербуя отряды... Мы должны послать на этот фронт, самый опасный и самый жестокий, ре­шительных, твердых, преданных, на все готовых для защиты за­воеваний революции товарищей».

Так 20 декабря 1917 года была создана Всероссийская чрезвы­чайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Во главе ее встал Ф. Дзержинский. Членами коллегии ВЧК Сов­нарком назначил Д. Евсеева, Н. Жиделева, И. Ксенофонтова, Я. Петерса. Позже в коллегию ВЧК в разные годы входили В. Ава- несов, Г. Бокий, И. Жуков, М. Кедров, М. Лацис, В. Манцев, В. Менжинский, И. Уншлихт, С. Уралов, В. Фомин и другие.

ВЧК явилась первой исторической формой советских органов государственной безопасности.

В первые два месяца она обладала правом лишь на осуществле­ние розыска и на производство предварительного следствия. Все возбужденные ею дела передавались на рассмотрение в ревтрибу­налы. Потом полномочия ВЧК были существенно расширены.

Ленин придавал большое значение отбору руководителей ВЧК. «Сюда надо найти хорошего революционного якобин­ца», — говорил он, имея в виду решительность и безжалостность к врагам.

Четырнадцать месяцев спустя ЦК РКП(б) в специальном об­ращении к чекистам так оценивал ситуацию, возникшую в конце 1917 года:

«Борьбу с контрреволюционными элементами надо было вес­ти самую решительную, энергичную, беспощадную, ни перед чем не останавливаясь. Судебные учреждения Советской республики решить эту задачу не могли. Необходимость особого органа бес­пощадной расправы признавалась всей нашей партией сверху до­низу. Наша партия возложила эту задачу на ВЧК, снабдив ее чрез­вычайными полномочиями и поставив в непосредственную связь с партийным центром».

ВЧК создавалась как руководящий орган борьбы с контррево­люцией и саботажем на территории всей страны.

Публикуется обращение «Ко всем Советам на местах» с при­зывом немедленно приступить к организации чрезвычайных ко­миссий.

В июле 1918 года при ВЧК и губчека были созданы железнодо­рожные отделы, а на крупных железнодорожных станциях, узло­вых пунктах, конечных пограничных станциях — железнодорож­ные отделения губчека.

Развертывание военных действий на фронтах Гражданской вой­ны вело к созданию фронтовых и армейских чрезвычайных комис­сий. Для руководства ими при отделе по борьбе с контрреволюци­ей ВЧК был создан военный отдел. В соответствии с указанием Совнаркома 1—3 декабря 1918 года вместо фронтовых и армейских чрезвычайных комиссий были образованы особые отделы, задача которых состояла в ведении борьбы со шпионажем и контрреволю­цией в частях и учреждениях Красной Армии по всей стране.