Амундсен - Тур Буманн-Ларсен

Брак между Чарльзом Пито Беннеттом и его юной супругой, вероятно, напоминал отношения заботливого отца с несовершеннолетней дочерью. Мало того что жена была очень молода, она выросла в маленькой стране и не привыкла к ошеломляющей среде мировой столицы. Супруг держал Кисс в строгости. Как часто случается с более старшими мужьями, он ревновал юную жену ко всем подряд.

Впрочем, Кисс была сильной личностью — умной, талантливой, с хорошими данными для принятой в обществе игры. Привязанная к мужу нерасторжимыми узами, она добилась некоторого равноправия для себя. Потребности у супругов были очень разные, тем не менее они вели совместную жизнь в рамках союза, скрепленного как взаимным уважением, так и — более всего — сыновьями.

Хотя кормильцем и главой семьи был он, она тоже приобщалась к благам, которые дарует богатство, использовала мужнино положение и извлекала из этого удовольствия. Уже в 1906 году в Лондон приехал брат Нильс, чтобы начать карьеру в лесоторговом деле зятя. За ним последовали Трюгве (на стажировку) и кузен Арвид Аструп, также пожелавший воспользоваться связями лесоторговца и заняться предпринимательством.

Само собой разумеется, в браке чего-то недоставало. В 1912 году Кисс Беннетт исполнилось 26 лет, она была общительна, жизнерадостна, реалистична, но и романтична. Она жила в роскоши, не зная невзгод, видя одну лишь светлую сторону жизни. После беременностей и родов ей хотелось восполнить утраченную юность, пусть даже частично. Возможно, у нее и раньше бывали приключения. В эдвардианской Англии не возбранялось быть легкомысленной. Там на многое закрывали глаза. За исключением скандалов. Скандалов никто терпеть не собирался.

И тут в город является гордый покоритель Южного полюса. Соотечественник. Кисс достает свое красное платье и разыгрывает свои женские карты так, как их и следует разыгрывать. Тем более что у нее удивительный талант к подобным играм. Кстати, господин Беннетт тоже не имел ничего против полярного путешественника. Он знал толк в гонках между мужчинами… желательно, конечно, на моторах, а не на собаках… ну да ладно, лесоторговец ничего не имел и против собак. А этот полярник, видимо, важная персона, раз его так ценят в автомобильных кругах, так что, если это порадует женушку, — идем в «Савой»!

К тому времени, когда Руал Амундсен накануне Нового, 1913 года поднимется на борт «Святого Павла», у него уже будет заключено с Кисс Беннетт любовное соглашение, которое, по его расчетам, должно стать крепче ее брака.

Теперь ни о какой другой женщине не может быть и речи, хотя он еще получает единичные письма от Сигрид Кастберг и вынужден снова просить Хермана Гаде заняться «Йёвикским делом». В январе он пишет из Америки, что с Сигрид пора ставить точку: «Я, по крайней мере, настолько связан — причем связан окончательно и бесповоротно, — что не могу предпринимать в других направлениях шагов, которые, возможно, и предпринял бы в иных обстоятельствах». Полярный путешественник дает отставку Сигг Кастберг, предпочтя ей Кисс Беннетт.

В 1913 году фру Кастберг развелась с мужем и получила должность в министерстве социальной защиты — скорее всего через своего бывшего зятя, министра. Спустя много лет присяжный поверенный Верховного суда женился во второй раз — на женщине значительно моложе его. Сигг дожила до весьма преклонного возраста: она умерла в 1958 году, так больше и не выйдя замуж.

Между Сигг и Кисс, которая была на девять лет моложе, много общего. Обе были сильными личностями, умевшими брать инициативу в свои руки, в том числе в отношении мужчин. Обе происходили из другой страны (Сигг была наполовину американкой), что позволяло им чувствовать себя свободнее в окружавшей их обстановке. Обе пользовались успехом, были экстравертны и бросались в глаза в любой компании — иными словами, быстро становились предметами мужского восхищения. Обе занимали высокое положение на социальной лестнице. И обе принадлежали другому.

В душе Руал Амундсен воспринимал себя после лондонского Рождества как человека женатого. Даже веселая холостяцкая жизнь с закадычным другом Херманом Гаде теперь вступает в новую фазу: «Я уже сообщал тебе, что более не свободный человек, а связан по рукам и ногам — и собираюсь быть в этом отношении "пай-мальчиком"».

Скоро наш полярник выучится играть на мандолине.

Глава 21

УЛЬТИМАТУМ

Зимней ночью, пока роскошный пароход с Руалом Амундсеном на борту пересекает Атлантику, в Христиании звучит выстрел. «Сегодня ночью в Солли-парке застрелился Ялмар Юхансен, — уведомляет брата Леон в письме от 4 января 1913 года, — о чем ты, вероятно, уже знаешь из телеграфных сообщений».

Оставив в «Гостинице фру Бюэ» бритвенные принадлежности и неоплаченный счет, Ялмар Юхансен пошел вниз по Карл-Юхансгате, свернул на Драмменсвейен и добрался до Солли-парка. В парке он вынул шестизарядный армейский револьвер и направил себе в лоб. Очевидно, выстрел предназначался только ему, но поразил еще двоих: Фритьофа Нансена и Руала Амундсена. Более того, выстрел потряс всю страну.

На третий день Леон Амундсен и Йорген Стубберуд вместе с двумя родственниками покойного сопровождают его гроб из Центральной больницы на Западный железнодорожный вокзал. Леон забронировал вагон, который должен доставить тело Ялмара Юхансена из столицы в родной Шиен. На гроб возложен большой венок с маленькой визитной карточкой. На карточке стоит: Руал Амундсен. «Передай близким Юхансена мои сердечнейшие соболезнования. Поскольку я не знаком ни с ними, ни с их положением дел, сделать это самому мне невозможно», — пишет Леону из-за океана полярный путешественник.

Расходы на состоявшиеся 9 января похороны безоговорочно поделили между собой двое работодателей: Нансен и Амундсен. Леон прибегает ко всему, что только не пахнет ханжеством, для спасения Руаловой репутации, пошатнувшейся в связи с трагическим случаем. «Учитывая ваши с ним отношения, я не посчитал нужным предпринять что-либо помимо того, о чем уже докладывал. В данных обстоятельствах мне показалось неуместным возложить на могилу венок с лентой и произнести благодарственную речь. Между тем прибывшие из Кристиансанна Нильсен, Преструд и Хассель явно решили, что я сделал слишком мало, поскольку, как я вижу из газет, Преструд возложил-таки венок с прочувствованными словами и от твоего имени. По-моему, на ленте пристало бы обозначить: от товарищей. Красивый венок с надписью прислал также Нансен, попросив возложить его на Юхансенову могилу одного уроженца Шиена. Сам же Нансен не приехал, сославшись на "болезнь в семье", что на мой взгляд (как и на взгляд шиенцев) было не совсем удобно».