Десять дней октября - Алексей Поселенов

меня развалилась в одночасье, я и подумал — возьму отпуск, съезжу в деревню, развеюсь, отдохну. Но всё получилось как-то совсем по‑другому. Перевернулось у меня многое за эти дни.

— Что именно?

— Да… — Артем махнул рукой. — Взгляды на жизнь, наверное… Так сразу не расскажешь. Может, потом когда-нибудь? — И он вновь глянул на девушку.

— В смысле? Когда потом? — Ольга вопросительно подняла на него глаза.

— Ну… я подумал, почему бы нам не встретиться ещё раз? — Артем никогда не был особо смел с противоположным полом, а уж после женитьбы так вообще забыл, как знакомиться с девушками и, тем более, приглашать их на свидания. Сейчас он несколько смутился от непривычной для себя ситуации. — Если вы, конечно, не против.

Ольга пристально посмотрела на него, о чем-то задумалась.

— Я не знаю, — наконец тихо сказала она.

— Оля, я завтра уже в город уезжаю, мне в понедельник надо на работу. Может, вы дадите мне свой телефон, и я вам позвоню позже?

Она снова какое-то время шла молча, словно раздумывая, как поступить. Потом так же тихо сказала:

— Хорошо.

Артем достал свой телефон.

— Диктуйте.

Она назвала цифры, и он нажал вызов. Во внутреннем кармане Ольгиной куртки зазвонил мобильник.

— Ух ты, — удивилась она, — даже связь есть. Обычно берет только в деревне, а стоит чуть подальше отойти, как сигнал пропадает.

— Ну вот, — Артем сбросил звонок и улыбнулся, — значит так и надо. Теперь и вы мой номер знаете.

Девушка тоже улыбнулась в ответ.

— Хорошо, я запишу.

Ветер становился всё сильнее, и верхушки сосен, сбросив с себя почти весь снег, не на шутку расшумелись вверху. Они подошли к опушке леса. За деревьями виднелось поле, на другом конце которого темнели крайние дома деревни. В некоторых избах уже зажигали свет.

— Дядя Гена, наверное, потерял меня. — Артем посмотрел на часы, когда они, наконец, вошли на центральную улицу.

— Сколько там?

— Половина пятого.

— Ну что ж… Мне направо, — сказала Ольга.

— Оля, давайте я вас до дома провожу, — предложил Артем.

— Нет, спасибо, не нужно, — отказалась девушка. — Я сама дойду, тут недалеко. Да и заметят, так будут потом сплетничать — с кем это наша учительница гуляет ходит. А вы, тем более, считай, уже и не местный, вас, наверное, многие или забыли, или вовсе не знают.

— Гм, — Артем усмехнулся, — у нас могут. Ну ладно, всего вам доброго. Я обязательно позвоню на следующей неделе, хорошо? Кстати, когда вам лучше звонить, чтоб не отвлекать от занятий?

— Лучше вечером, часов в семь-восемь. До свидания, Артем, приятно было познакомиться. Да, передавайте от меня привет вашему дяде. — И, повернувшись, она пошла на боковую улицу.

Артем постоял какое-то время, глядя вслед девушке, удалявшейся легкой и быстрой походкой. Её розовая куртка ярким пятном выделялась на фоне наступающих ранних сумерек. «Баня, наверное, готова уже, — подумал он и быстро зашагал в сторону дяди Гениного дома. — Сейчас самое время погреться. Хотя сначала не помешает перекусить». Чувство голода, притупленное разговором с Ольгой, заявило о себе с новой силой, а в животе громко заурчало.

Когда Артем вошел в избу, дядя Гена сидел на стуле у стола и тихонько ворчал что-то себе под нос. Штанина на одной ноге была задрана, и он прижимал к голени кусок ваты.

— Пришел? — Поднял он глаза на племянника. — А то я уж волноваться начал, не случилось ли снова с тобой чего?

— Да чего-то разгулялся. Вот был бы у тебя мобильник, так созвонились бы и всех делов. А что случилось? — с тревогой спросил Артем, глядя на дядькину ногу и снимая бушлат.

— Да, ерунда… В магазин ходил, пока баня топилась, так собачонка какая-то тяпнула. Домой уже возвращался… Иду, как говорится, никого не трогаю, а она от калитки какой-то молчком ко мне — раз! — и за ногу. Я даже заметить-то её толком не успел, не то что среагировать… Вроде и не сильно, а не приятно. Зубы как иголки, острющие… — Он убрал руку, и Артем увидел небольшой по размеру, но довольно заметный синяк с двумя кровоподтеками. — И тётка какая-то тут же в ограде крутится. Я её видел, конечно, раньше, но не знаком, не знаю, кто такие. «Чего, — говорю, — собака у вас не на привязи, да еще и кусается». «Как кусается? Кукла, Кукла! Ты чего это на людей прыгаешь?» Это, стало быть, собаку у них так зовут — Кукла. Я опять говорю: «Почему она у вас не привязанная-то бегает по улице?», «Так мы её побегать немного отпустили, а то ей на цепи-то всё время сидеть скучно». Ты представляешь? Скучно ей, пусть побегает, народ покусает, развлечется маленько… Ох, ну народ… Чего же такие бестолковые-то?

— Так, может, в больницу надо? В травмпункт? Укол какой-нибудь поставить, а то вдруг она заразная?

— Да какая тут больница? На чем я туда поеду, тем более на ночь глядя? Ладно, ерунда это, заживет. Бывало, как говорится, и хуже. — Дядя Гена опустил штанину и встал. — В баню-то пойдешь? Давно готова. Я Людмиле предложил, так она уже сходила, помылась. Я-то уж после тебя, напоследок.

— В баньку, это я с удовольствием. — Артем потер ладони. — Хоть и не сильно холодно сегодня, но всё же за день немного продрог. Только я бы сперва перекусил чего-нибудь, дядь Ген, а то ведь весь день не емши.

— Ну тогда давай наоборот. Ты садись ешь, а я в баню, чтоб совсем не остыла. — Дядька подошел к печке. — Вот тут макароны с тушенкой в сковородке, сам накладывай, сколько надо. И чай наливай, он горячий. Ну, а мыться уж тогда последний пойдешь, я тебе пару полешек подкину для жара.

— Договорились.

— Это, кстати, к нашему разговору, что люди собачек всяких любят больше, чем тех, кто рядом живет, — сказал дядька, доставая чистое белье и полотенце из шкафа. — Не в осуждение этой тетки, а как живая иллюстрация. Собачку, значит, ей жалко — как же, на цепи она сидит, пусть погуляет. Хотя вроде бы на то она и собака, чтоб на цепи сидеть. А то, что эта псина укусить кого-то может, об этом мы не думаем. «Она, — говорит, — не кусается у нас». Я её спрашиваю: «Она тебе сама это сказала? А меня кто только что тяпнул?» Стоит, молчит, глазами хлопает. Так эта хоть молчит, а иной бы сказал ещё, что я сам виноват, раз хожу тут мимо их дома, и таких ведь хватает. Ладно ещё — я, но ведь и дети по улице ходят, испугаются, да и маленького покусать