Десять дней октября - Алексей Поселенов

виляла между деревьев, огибала пригорки и постепенно спустилась к речке, журчавшей среди крутых берегов, густо заросших тальником. Найдя спокойный омут, Артем подошел ближе к воде. Он вспомнил, как ещё шестилетним пацаном ходил сюда с дедом Трофимом таскать пескарей. Пескари были крупные, как говорил дед — хрушки́е, с длинными усами и темными пятнами по бокам. Никто тогда не переживал по поводу особо уловистых снастей. Всё было просто и незатейливо. Поплавок — гусиное перо или обычная винная пробка, грузило — кусочек свинцовой пластинки, обернутый вокруг лески, сама леска — та, какую удалось достать в районном магазине спорттоваров, а удочка — длинная кривая палка, вырезанная вот из такого же тальника что растет по берегам этой речки. И ничего — ловили как-то и радовались своему улову, с удовольствием ели потом уху или рыбную жарёху на постном масле со сметаной.

Где-то здесь же, на одном из таких омутов много лет назад его крестила в один из летних дней баба Дуся. Церкви тогда ещё в деревне не было, и она по просьбе матери Артема, своей дочери Галины, крестила его сама. Артему тогда было от силы года четыре, может, чуть больше, но он запомнил тот день. Было жарко, по берегам густо цвели ромашки и ещё какие-то мелкие желтые цветочки с мягкой шелковистой травкой. По цветам деловито ползали пчелы, собирая нектар; громко гудели, не обращая внимания на людей, толстые шмели. Баба Дуся сидела на берегу, у неё на коленях лежала старинная книга, и она медленно читала из неё какие-то молитвы или что‑то иное, положенное читать в таких случаях. Артем тогда не понимал, что происходит, поэтому просто сидел рядом, тут же была и его мать. Потом баба Дуся попросила внука залезть в речку и, зайдя в воду сама, три раза окунула его прямо с головой. Артем не захотел сразу вылезать обратно на берег и остался плескаться в воде, которая была совсем не холодная и очень прозрачная. Он вспомнил, что, ныряя, открывал глаза и видел там, под водой, таких же здоровых пескарей, уткнувшихся носами в каменистое дно и почти неподвижно стоявших на одном месте против течения. Позже один священник объяснял ему, что такое крещение не считается, что он крещен не до конца, что надо ещё человека мазать миром, но Артем махнул рукой — ему и этого было достаточно, чтоб самому считать себя крещеным.

Дед Трофим с бабой Дусей умерли в один год, когда Артем служил в армии. Он в конце зимы, а она уже осенью, пережив мужа чуть больше, чем на полгода.

Сейчас по течению медленно плыли желтые тальниковые листья, длинные и узкие, словно кораблики. Снег неслышно ложился на воду и тут же становился частью этой лесной речушки. Когда Артем был пацаном, берега были не такие заросшие, и вдоль них можно было относительно легко ходить с удочкой. Сейчас же они превратились в непроходимые заросли, и пройти вдоль берега было трудно. Поэтому Артем вернулся на дорогу и пошел дальше по ней, однако журчание воды, доносившееся с реки, ещё долго слышалось ему.

Пройдя пару-тройку километров, он вышел к большой скошенной поляне. Вдали виднелись высокие холмы — отроги горного кряжа, заходившего в эти края одним своим краем. На поляне лежало много туго скрученных рулонов сена, до сих пор не вывезенных с покоса. Артем подумал, что раньше в их местах такой техники не было, и сено собирали в копны вручную вилами, а потом так же метали их в высокие стога. Сейчас рулоны, похожие на большие и толстые заснеженные таблетки, виднелись по всей поляне, а между ними паслась стреноженная гнедая кобыла. Время от времени она тяжело взбрыкивала передними ногами, перескакивала на полметра вперед и щипала из-под снега зеленую отаву, успевшую нарасти после покоса. Следом за ней покорно шел совсем маленький жеребенок, постоянно тыкавшийся мордой в лошадиное вымя. Лишь только казалось, что он ухватывал его своими губами, как кобыле нужно было скакать дальше, и жеребенок начинал всё заново. «Чего ж ты на месте-то не постоишь? — подумал Артем. — Дай хоть детенышу своему молока напиться». Он немного постоял, глядя на эту картину, и, свернув с дороги, пошел дальше прямиком через поляну.

Солнце поднялось уже высоко, но теплее не делалось, и это было даже хорошо. Снег не таял, а оставался морозным и пушистым, поэтому идти по нему было легко. Артем стал заворачивать по большой дуге, рассчитывая постепенно сделать круг и выйти к деревне с другой стороны.

Пройдя через поляну, Артем снова вошел лес, на этот раз это был сосновый бор. Когда-то давно его посадили люди, и деревья, стоящие ровными рядами, смотрели в небо прямыми как мачты стволами. Внизу веток почти не было, все кроны ушли туда, наверх, в погоне за солнечным светом. Вновь выйдя на неширокую дорожку, Артем решил идти по ней.

В одном месте он заметил раскидистый куст калины, росший чуть в стороне от тропинки. С одной стороны куст был буквально усыпан гроздьями красной крупной и сочной ягоды, особенно красиво смотревшейся под укрывшим их свежим снегом. Артем свернул с дорожки и подошел к кусту. В эту пору калина набирала самую свою спелость. Чуть подернутая легким морозцем она теряла грубую горечь и становилась вяжуще-терпкой, с приятной горчинкой, но по-прежнему сочной, такой, что сок брызгал в стороны от легкого нажатия на ярко-красный шарик.

Подойдя ближе, он стряхнул с ягод снег и откусил целую гроздь прямо с куста. «М-м-м…» — Артем блаженно улыбнулся, жуя ягоду прямо вместе с мягкими косточками. Калина — ягода на любителя, кто-то её вовсе не ест, кто-то печет с ней пироги, а Артем обожал есть её в это время года прямо вот так, с куста. Он с удовольствием ел её даже зимой, когда она промерзала насквозь и превращалась в красные ледяные шарики. Тогда надо ягодки просто немного подержать во рту, чтобы они оттаяли и чуть-чуть согрелись, а потом уже есть их аккуратно, чтобы не простыть. Он пацаном часто делал так, когда ходил зимой в лес на лыжах.

С удовольствием наевшись калины, он вдруг почувствовал, что хочет есть по-настоящему. Уходя утром гулять, он даже не подумал, что надо что-нибудь взять с собой в дорогу — какое-нибудь печенье или просто пару кусков хлеба. Впрочем, голод он всегда переносил легко, поэтому, вернувшись на тропинку, снова неспешно зашагал по ней в сторону деревни.

Пройдя несколько метров, Артем увидел, как вдалеке среди