Проклятие для Чудовища (СИ) - Джулия Кей

— Да ну тебя, — притворно обиделась я, толкая парня.

Филипп не уступил и направил меня в сугроб в ответ. Так мы и шли до моего дома, толкая друг друга из стороны в сторону, как два барана, явно нарушая покой соседей своим громким смехом.

— Ты вроде сказала, что Юри тебя поцеловал? — внезапно прервал все веселье парень.

— Да. Не то, что поцеловал. Скорее чмокнул. В щеку.

— А-а, я уже подумал…

— Что?

— Что у вас уже все серьезно.

Я поникла, услышав такой ответ.

— Ну надо же с чего-то начинать.

На первом этаже горел свет, а из трубы шел дым. Мы сто лет не разжигали камин. Родители будто предсказали, что сегодня будут гости. Я тихонько приоткрыла дверь, прислушиваясь к звукам в доме. Филипп стоял на крыльце за моей спиной, ожидая зеленого света.

— Мам? Пап? Вы не против, я привела гостя? — крикнула я, надеясь на ответ.

— Конечно нет, — мама вылетела с кухни, держа полотенце в руках. Ее зеленый свитер защищал самодельный фартук, а волосы были собраны в высокую прическу с помощью крабика.

Мы с Филиппом, как два пингвина, зашли в прихожую и тихо прикрыли дверь.

— Филипп, как я рада тебя видеть! — искренне улыбнулась мама.

— Я вас тоже, Кристина, — улыбнулся в ответ Филипп.

— Не стойте, раздевайтесь, мойте руки, сейчас уже горшочки из духовки будем доставать.

Клянусь, я услышала, как Филипп сглотнул на этой фразе.

Я залетела на кухню и тут же села на свое любимое место напротив папы, чтобы видеть, как он отреагирует на гостя. Папа уже переоделся в домашний синий костюм и ждал ужина. Филипп выглянул из-за угла явно недовольный, что я бросила его в такой ответственный момент. Парень ступил на порог кухни и неуверенно замялся в дверях.

— Папа́, знакомься, это мой друг и одноклассник Филипп, — представила я.

— Теперь и мой друг, — добавила мама, кружась над горшочками.

— Здравствуйте, — скромно сказал Филипп. Сейчас он был не такой смелый, как при знакомстве с мамой.

— Очень приятно, Эдуард, — на удивление парня, папа протянул ему руку для приветствия. На лице ни один мускул не дрогнул, он смотрел на Филиппа, не отводя глаз. Я была уверена в своих родителях, что они никогда не заставят меня краснеть, особенно папа. Он относился к людям добрее, чем те того заслуживали. Не помню, чтобы он хоть раз за всю мою жизнь повысил на меня голос. В отличие от мамы, которая при всем своем ангельском виде порой могла вести себя, как… ведьма.

Еще знала, что папа не почувствует в Филиппе подвоха, в отличие от мамы.

Мой отец был таким же высоким и худощавым, как Филипп. Его голову еще не тронула седина, а на лице морщинки появились только возле глаз. Он был очень симпатичным мужчиной, постоянно получал от мамы комплименты и обнимашки. А еще носил очки в толстой черной оправе, делающей его похожим на молодого преподавателя в институте.

Мы сидели в яркой кухне за круглым столом, наслаждались горшочками с ароматной картошкой и овощами, смеялись от историй папы, которые слушали уже в двадцатый раз, но Филипп, как новенький, обязательно должен быть посвященным в них.

— Филипп, а вот вы, как сторонний наблюдатель, скажите, на кого Ливана больше похожа? — спросил папа. Все всегда отвечали одинаково, потому что наше внешнее с ним сходство не заметить невозможно, но ему нравилось слышать это снова и снова.

— Думаю, она идеальная комбинация ваших генов, — уклончиво ответил парень. Я закатила глаза, не веря, что он произнес такие сложные слова.

— Нет, вы все-таки скажите.

— Папа́, не приставай к человеку, ты же и так знаешь ответ, — вклинилась я, отправляя кружок морковки себе в рот. Не могу не радоваться, что лицом пошла в род Готье.

— Вообще-то я еще не видел бабушку Ливаны. Она о ней столько рассказывает. Думаю, у них много общего.

Родители рассмеялись, будто пришли на концерт юмористов. Между мной и Джаннет не было ничего общего, ни одной родинки, что ее жутко бесило. Она всеми способами пыталась изгнать из меня любые повадки семьи Готье и хоть немного приблизить к своей породе — Локонте. Я недовольно прикусила губу, пока родители умирали в истерике. Это при бабушке все по струнке ходили, а за глаза говорили то, за что точно бы получили волшебный пендель.

— Если хочешь, — обратилась мама к парню, смахивая слезы с уголка глаз салфеткой. — могу показать тебе фотографии.

— Хочу!

Я прикрыла глаза. Что может быть унизительнее, чем показ детских фото друзьям.

— Пойдем, все альбомы в гостиной, — мама бесцеремонно взяла Филиппа под руку и потащила в комнату напротив. Я не хотела участвовать в параде стыда, поэтому осталась на кухне убирать со стола.

Я присоединилась к тусовке, когда прошло достаточно времени прежде чем мое отсутствие покажется невежливым по отношению к гостю. Мама и Филипп сидели на диване в цветочек, рассматривая фотографии в альбоме, который мама делала своими руками. Я скромно села рядом, зажимая Филиппа посредине. Папа копошился в камине на другом конце комнаты, пытаясь его потушить. Дом слишком прогрелся, стало жарко, как на курорте в августе.

Мама настолько погрузилась в рассказ, что поведывала историю каждой фотографии, открывающейся на коленях Филиппа.

— А это я со своим братом, дядей Ливаны, он, кстати, завтра приезжает.

— Мам, он же просто хотел увидеть бабушку, а не все фамильное древо.

— Бабушку так бабушку, — мама пролистнула несколько страниц. — Вот. Ну что, есть сходство?

Филипп взял в руки черно-белое фото Джаннет в молодости. Натуральная блондинка с косой до самых колен, тонкой лебединой шеей, острым подбородком, впавшими скулами, острым и тонким носом, пронизывающими и леденящими душу голубыми глазами, ни намека на улыбку в сжатых губах. Настоящая снежная королева, внушающая страх даже с бумажки, но в то же время завораживающая своей красотой. При одном взгляде понятно, что она излучает уверенность и уважение.

Парень поднес фото к моему лицу и одновременно с мамой стрелял глазами то на Джаннет, то на меня.

— Ну-у, может быть, взгляд. Или характер.

Мама прыснула.

— Если бы у Ливаны был характер, как у бабушки, я бы не жила с ней.

Мама вернула фотографию в альбом, обходясь с ней максимально аккуратно. У Филиппа наконец появилась возможность осмотреть комнату, сделанную в таких же ярких цветах, как и весь дом. Прямо за диваном располагался шкаф-стена из дерева медового оттенка, справа стояло кресло под стиль дивана, над камином висели картины, а у окна посредине расположился рояль, на котором