Два года каникул - Жюль Верн

— Уж я такая — какая есть, ребятки,— смеясь, говорила она.— Мое дело — шить, да стирать, да по дому хлопотать!

Больше всего Кэт старалась хоть как-то привести в порядок белье детей. Оно сильно износилось за эти полтора года, и его нечем будет заменить, когда оно окончательно порвется. А что делать с обувью? Хотя ее берегли как могли, а в теплую погоду ходили босиком, все же башмаки были в плачевном состоянии, что очень беспокоило рачительную хозяйку.

В первой половине месяца прошли сильные дожди, но после семнадцатого ноября наступили жаркие дни. Буйно зазеленела растительность — деревья, кустарники, трава, распустились цветы. Пернатые обитатели Южных болот вернулись в свои родные места. Донифан просто изнывал от невозможности поохотиться на болотах, а Уилкокс тосковал по своим силкам, которых нельзя было ставить на озере. Но все-таки в тенета у самого Френч-дена кое-какие птицы попадались. Однажды Уилкокс нашел там перелетную ласточку, возвратившуюся после зимовки из дальних стран. Под крылом у нее сохранился привязанный мешочек, но — увы! — он не был посланием к мальчикам. Их письмо осталось без ответа…

Теперь колонисты проводили долгие часы, сидя без дела в холле. Бакстеру нечего было записывать в дневник Френч-дена. А через четыре месяца наступит третья зимовка на острове!

В этой угнетающей обстановке даже у самых энергичных было тяжкое настроение, за исключением Гордона, как всегда погруженного в хозяйственные дела. Бриан порой тоже был в подавленном состоянии, хотя старался не выказывать этого. Он всячески побуждал товарищей не падать духом, продолжать учение, почаще вспоминать о родине, семьях и не терять надежды вновь увидеться с ними. Но ему это плохо удавалось, и он сам боялся впасть в отчаяние.

Однако внезапно возникшие серьезные обстоятельства заставили всех встряхнуться, чтобы постоять за себя.

Двадцать первого ноября днем Донифан, удивший рыбу, обратил внимание на стаю птиц, похожих на ворон, с пронзительными криками круживших над левым берегом Зеландской реки.

Донифан не стал бы особенно интересоваться этой каркающей стаей, если бы не их странное поведение: они описывали широкие круги, суживавшиеся по мере того, как приближались к земле, а потом, сбившись в плотную кучу, кидались вниз. Внизу они кричали еще громче, но Донифан ничего не мог разглядеть в густой траве.

Подумав, что там лежит труп животного, он попросил Моко отвезти его на тот берег на ялике.

Через десять минут оба они пробирались сквозь плотные заросли. Спугнутые птицы взвились в воздух, громко протестуя против нарушения их пиршества.

Там действительно лежал труп молодого гуанако. Он пал всего несколько часов назад: тело еще не успело остыть.

Мальчики собрались было предоставить стервятникам лакомую добычу, но их заинтересовало, как и почему гуанако оказался на болотистом берегу, вдали от восточных лесов, где обитали эти животные. Донифан осмотрел труп. На боку его была еще кровоточащая рана, нанесенная не ягуаром и не каким-нибудь другим хищником…

— Его пристрелили! — воскликнул Донифан.

— А вот и доказательство,— отозвался юнга и, расширив рану ножом, достал оттуда пулю.

Она была явно не из охотничьего ружья. А это означало, что стрелял либо Уолстон, либо кто-то из его спутников.

Быстро вернувшись во Френч-ден, мальчики рассказали товарищам о своей находке. Несомненно, это дело рук человека с «Северна». Но важно было знать, где и когда был произведен выстрел. Вероятнее всего, в гуанако стреляли пять-шесть часов назад: после чего раненое животное успело добраться через низину до Зеландской реки. Значит, кто-то из матросов охотился близ южной оконечности озера, а следовательно, шайка ушла из устья Восточной реки и постепенно приближалась к Френч-дену.

Положение колонистов резко ухудшилось. Правда, на юге простиралась бесплодная болотистая равнина, усеянная стоячими лужами, пересеченная ручейками: там мало водилось дичи, и Уолстон вряд ли станет далеко заходить в эту местность. Кроме того, поскольку до Френч-дена не донеслось звука выстрела, есть надежда, что и злодеи пока их не обнаружили. Но теперь необходимо было готовиться к защите, чтобы не быть застигнутыми врасплох.

Три дня спустя после неожиданной находки опасность усилилась. Двадцать четвертого ноября утром Бриан и Гордон отправились на левый берег, чтобы посмотреть, нельзя ли сделать поперек узкой тропки между озером и болотом насыпной бруствер[147], который прикрыл бы Донифана с несколькими меткими стрелками на случай приближения врага.

Все трое отошли примерно на триста шагов от реки, когда Бриан наступил на какой-то предмет и раздавил его. Он не обратил внимания, считая, что это — одна из множества раковин, приносимых приливом в низину Южных болот. Но Гордон, шедший сзади него, остановился и произнес:

— Подожди-ка, Бриан.

— Что там такое?

Гордон наклонился и поднял раздавленный предмет.

— Посмотри,— спокойно проговорил он.

— Но это же не раковина,— воскликнул Бриан.— Это…

— Это трубка!

Действительно, Гордон держал в руках почерневшую чашечку трубки, от которой отломился чубук.

— Как известно, никто из нас не курит,— продолжал он тем же тоном.— А значит, эту трубку обронил…

— Кто-то из банды Уолстона,— докончил Бриан.— Если только это не трубка Франсуа Бодуэна.

Но нет! Трубка была сравнительно новая, судя по цвету излома, и никак не могла принадлежать французскому моряку, умершему много лет назад. Ее явно уронили здесь совсем недавно: в чашечке еще сохранились остатки табака. Итак, несколько дней, а может быть буквально и несколько часов назад, Уолстон или один из его сообщников был здесь, у западного берега Семейного озера!

Гордон и Бриан немедленно вернулись во Френч-ден, и Кэт сразу опознала трубку, которую она видела в руках Уолстона.

Итак, шайка добралась до берегов Зеландской реки. Если Уолстон обнаружит колонию и увидит ее обитателей, он, конечно, сообразит, что у них есть инструменты, провизия и патроны, а семеро крепких мужчин легко одолеют десяток мальчиков, если к тому же нападут на них внезапно.

Ввиду грозящей опасности Бриан решил установить непрерывный дозор. Устроили наблюдательный пункт на скале, откуда днем была видна вся окрестность на сторону болота, леса Западни и озера. По ночам старшие стали поочередно дежурить снаружи у входов, прислушиваясь к малейшему шуму. Двери изнутри укрепили подпорками, а в случае необходимости их можно будет завалить камнями, которые натаскали в пещеру. Для пушки были сделаны две амбразуры: одна — в сторону реки, другая — к озеру. Все огнестрельное оружие привели в боевую готовность.