ГИТЛЕР И Я - Отто ШТРАССЕР

Глава 12. Будущее против Гитлера

Ужасная угроза Западу, представленная союзом России и Пруссии, может быть сравнима лишь с угрозой нашествия аварцев, монголов и турок в девятом, тринадцатом и шестнадцатом столетиях. Но прошлое учит нас, что народы Европы черпают в своей религии и своем стремлении к свободе постоянно возрождающуюся силу, которая позволяет им восстать, как один, и отразить нападение варваров.

«Бог испытывает тех, кого Он любит». Христианская заповедь напоминает нам, что угроза может быть средством спасения, что она может пробудить и у индивидуумов, и у наций жизненные силы, которые в периоды пресыщенности, материализма и нигилизма могут казаться мертвыми.

Гитлер-расист и Сталин-марксист никогда не чувствовали или не понимали морального закона такого возрождения. Черпая силы в своем безумном материализме, они полагали, что души людей мертвы, что миллионы готовы принимать рабство до тех пор, пока живы их тела. Но в жизни наций есть и другие проблемы, а не только проблемы безработицы, классовой борьбы, рас и жизненного пространства. Идеалы Свободы, Чести и Веры все еще способны руководить действиями людей и поднимать их на борьбу против самых больших опасностей. Гитлер и Сталин не сумели понять эту истину, потому что эти идеалы - вера, честь и свобода - остаются для них бессмысленными словами.

С удивлением и восторгом иностранные обозреватели увидели изменения, произошедшие во Франции и Англии после подписания известного Мюнхенского договора. Но Гитлер отказывался признавать их и продолжал упорствовать в убеждении, что Франция прогнила, а Англия - беспомощна.

В конце 1937 года министр иностранных дел Германии фон Нейрат попросил своих послов во Франции, Италии и Англии присылать ему обстоятельные и строго объективные сообщения о ситуации в этих странах. Адольф, однако, утратил доверие к своему министру иностранных дел, и фон Нейрат горько сетовал, что Гитлер следовал советам только господина фон Риббентропа. Сообщения послов были переданы Гитлеру и вызвали у него ужасную вспышку ярости.

«Ваши донесения, - заявил он фон Нейрату, - находятся в прямом противоречии с конфиденциальными донесениями, которые я получил. Откуда этот болезненный пессимизм? Я знаю, чему следует верить, когда речь идет о Франции или об Англии».

Двумя месяцами позже фон Нейрат был заменен Иоахимом фон Риббентропом. У графа Вельчека, тогдашнего посла Германии в Париже, имелись все основания быть встревоженным тем, как развивалась политика Германии. К середине 1938 года он попросил своего военного атташе пообщаться с фюрером и попытаться представить ему правдивую картину о состоянии Франции и французской армии. Военный атташе был вызван в Берлин, и его донесение гласило: «Генеральный штаб Франции находится на необычайно высоком уровне, офицеры и сержанты отлично обучены, материальная база, особенно моторизованных дивизий, является первоклассной. Люди ничуть не утратили своих боевых качеств. В любом случае французская армия 1937 года превосходит армию 1917 года».

После прочтения этого сообщения Гитлер послал за военным атташе.

- Господин генерал, - сказал он, - вы старый офицер, вы потерпели поражение в 1918 году и вы все еще находитесь под неприятными впечатлениями от своего поражения. Поймите же наконец, что не Франция, а Америка разбила нас. Моя личная информация убеждает меня в том, что у французской армии, отравленной большевизмом, нет ни храбрости, ни инициативы. Мобилизация не смогла бы пройти без большого вмешательства и беспорядков со стороны коммунистов, и даже если мобилизация была бы успешно проведена, в первом же сражении солдаты скорее стали бы стрелять в своих офицеров, чем в нас.

Военный атташе стал красноречив.

- Я могу лишь предупредить вас не доверять подобным идеям, - ответил он.

- Донесения, которые вы получаете, ложны и опасны. Молодым людям, действующим в качестве ваших наблюдателей, недостает опыта. Они говорят по-английски и по-французски, но они не знают ни Англии, ни Франции, В Париже они фланируют по бульварам и якшаются с немногими парламентариями и людьми из общества. Они не имеют никакого представления о подлинной силе Франции; они ничего не знают об истории Франции, о французских провинциях или о французском офицерском корпусе.

- Я запрещаю вам, господин генерал, оскорблять моих лучших сотрудников в такой манере. Их молодые глаза видят больше, чем глаза старых офицеров, ослепленных предрассудками.

После этого военный атташе подал в отставку, но Гитлер отклонил ее.

Человек, описавший мне эту встречу, имел непосредственное отношение к посольству Германии в Париже, и, когда вспыхнула война, вместо того чтобы возвратиться в Берлин, он предпочел остаться в нейтральной стране.

- Нет никакого способа открыть глаза фюреру, - доверительно сказал он мне в прошлом году. - Он отказывается что-либо видеть.

- Тогда он ничуть не изменился, - ответил я. - Когда я в свое время работал с ним, Гесс имел обыкновение останавливать меня у самой двери и просить: «Ради всего святого, не говорите ему это» или «Ради всего святого, не говорите ему то». Он не может переносить плохие новости.

Гитлер закрывал глаза на то, что действительно происходило во Франции и в Англии. Он не мог видеть и не видел того, что происходило в умах итальянского и испанского народов, и даже еще больше - он закрывал глаза на глубокие изменения народа Германии.

Все же «Гитлер и Германия» - оставалась проблемой первостепенной важности, исходя из политических, моральных, исторических и этических соображении.

Нацистская диктатура покрывала Германию подобно толстому слою льда над рекой. Лед является неотъемлемой частью реки и остается прочным лишь до тех пор, пока река питает и поддерживает его. Но в один прекрасный день вода отделяется от своего ледяного покрова, и между ними образуется пустота, невидимая с берега. Лед по-прежнему кажется таким же прочным, как и прежде, но его можно теперь разбить вдребезги одним ударом топора.

Это точная аналогия того, что медленно происходило с диктатурой нацистов, начиная с 1933 года. Было бы глупо отрицать, что Гитлер и его система были до некоторой степени выражением настроений немецкого народа, иллюстрацией его природы, осуществлением его стремлений. Но все это не может быть вечным. Разве льду не нужны определенные атмосферные условия для того, чтобы он образовался?

Под неподвижной поверхностью река остается живой, как и прежде. Невозможно полностью остановить развитие, революцию немецкого народа. Чувства и стремления масс, воля людей, способных к независимым суждениям, отделились от немецкой диктатуры или стали враждебными ей. Между водой и слоем льда образовалось пустое пространство. На ледяном покрове уже появились трещины.