ГИТЛЕР И Я - Отто ШТРАССЕР

- Но что же в таком случае вы скажете о Рабле, господин Гитлер?

Он с изумлением посмотрел на меня и провел рукой по брови. Я прекрасно знал, что Адольф, возможно, никогда не слыхал о Рабле, и я не придавал этой реплике серьезного значения. Я пояснил, что для меня Рабле представляет французскую joie de vivre, искусство наслаждаться жизнью, любовь к веселью, вину и женщинам.

Адольф брезгливо пожал плечами и продолжил:

- Давайте говорить серьезно. Можете вы назвать каких-либо великих французов?

- Посмотрим, - сказал я. - Ришелье, Генрих IV, Дантон, Клемансо.

- Все они были посредственностями, страдающими недостатком честолюбия, - ответил Адольф. - Они не были титанами. Их мечты не выходили за рамки их ограниченных представлений.

- Сдержанность является одним из главных признаков великого человека, это единственная вещь, которая отличает его от утопистов и сумасшедших, - указал я. - Человек, не знающий границ своих собственных возможностей, неизбежно терпит крах и тянет вниз за собой что-нибудь еще. Взгляните на Карла V, Наполеона или этого маньяка Вильгельма II.

- Тем не менее идея одной нации, призванной управлять другими, коренится в мозгу каждого великого человека. Германия призвана преобладать там, где другие потерпели неудачу.

- Нет, господин Гитлер, вы отказываетесь признавать, что первым инстинктом нации является инстинкт свободы. Этот инстинкт в конечном счете всегда будет сильнее, чем любая человеческая «воля к власти». И наконец, вы забываете, что желание подчинить народы других государств противоречит основному принципу национал-социализма.

По словам Гитлера, долгом вождей Германии будет с годами прийти к организации рейха на спартанских началах, чтобы подготовить его к гегемонии в Европе.

- Только немецкий народ останется народом воинов; другие нации будут илотами, обслуживающими касту воинов тевтонцев. Наш меч будет гарантом их мира и компенсацией за их труд. В Европе больше не будет пяти, шести или восьми великих держав; будет лишь одна всесильная Германия.

Я возразил, что такой проект мог быть осуществлен лишь после ряда войн.

- Нет, - ответил он. - Европа прогнила насквозь, но что значит война, если впоследствии вечный мир будет гарантирован мечом Германии?

- Вы, конечно же, должны знать, что даже Спарта потерпела неудачу в установлении своей диктатуры над Афинами, - ответил я. - Но в результате их ссор и демократические Афины и мрачная Спарта в равной мере стали добычей чужаков-варваров. Вы читали «Демосфена» Клемансо? Вы знакомы с Филиппиками? Единство было тем, что могло бы спасти Грецию, и лишь единство может спасти Европу. Хороший национал-социалист должен быть европейцем, он должен вносить вклад в европейскую солидарность.

- В Европе нет никакой солидарности; есть только подчинение. Спарта потерпела неудачу потому, что у нее не было тирана, и потому, что она управлялась кликой неспособных аристократов.

Интерес на сегодня представляет вопрос, почему Гитлер отказался от дружбы с Англией и согласился стать союзником СССР; почему он уступил своему министру фон Риббентропу, принадлежавшему к группе юнкеров и милитаристов, в которых нашли свое воплощение политические амбиции пруссачества. Секретный доклад об армейской элите, датированный 12 декабря 1939 года, проливает некоторый свет на этот вопрос. Вот цитаты из него: «...Не допускайте там никаких недоразумений. То, что произошло и происходит в отношении Польши, так же как и России, является исключительно результатом военной политики. Гитлер играет роль марионетки. Гестапо - это орудие террора, необходимого для того, чтобы осуществлять планы генералов».

«Когда генералы вошли в Польшу, они верили, несмотря на заявления Франции и Британии, что кампания быстро закончится в их пользу и что не будет никакой войны».

«Еще до того, как все стало ясно, я информировал вас, что, если Гитлер или его люди осмелились бы совершить в отношении России крайние действия, они должны были бы быть арестованы и расстреляны за государственную измену. Гитлер выбрал правильный путь прежде, чем это было бы слишком поздно сделать».

«Я предупреждаю вас, что можно ожидать других сюрпризов. Весь мир внимательно наблюдает за Россией, которая стоит сейчас у ворот Германии. Все очень нервничают, но не немецкие генералы. Мне нет никакой нужды рассказывать вам, что они думают о союзе с Италией; в армейских кругах он расценивается лишь как целесообразный и временный».

Давление, оказывавшееся на Адольфа Гитлера немецкой армией, становится явно заметным со времени этого сообщения. Лично я никогда не сомневался в его существовании. Дух Гинденбурга все еще жил в Германии. Но было бы недостаточно этого отдельного фактора, чтобы отклонить Адольфа от его великой идеи. Он никогда не отказался бы от своей ненависти к большевикам, никто из его непосредственного окружения не согласился бы с этим, если бы внезапно не обнаружилась неискренность мыслей Адольфа. Франция не была страной «метисов» и не была слабой страной, испытывающей недостаток во внутреннем единстве; у нее не было никакого желания повторить свою трагическую ошибку при Садовой, пожертвовав Польшей.

Британцы оставались равнодушными к торжественным заявлениям своих немецких «братьев» о дружбе. Обещание немцев оставить Британии ее господство над морями не побуждало ее выпустить из своего поля зрения европейский континент; и опасность со стороны немцев казалась Британии куда более грозной, чем со стороны французов. Наконец, Польша доказала Гитлеру, что страсть народа к свободе может заставить его пойти на отчаянные поступки.

Голубые книги, желтые или белые книги никогда не передадут всю меру разочарования Гитлера, когда Британия и Франция вступили в войну. Когда он подписывал свой пакт Россией, он все еще надеялся, что это лишь временный шаг; он верил, что по-прежнему сохранял за собой свободу действий в будущем. У него все еще бывают моменты, когда он полагает, что благодаря Герингу и его другу Стиннесу он сможет склонить Англию на свою сторону.

Однако его мечты о господстве в Европе остаются неизменными. Так как Англия отказывается понимать его, он решил, что и она должна испытать судьбу других покоренных народов, будучи низведенной до статуса илота, находящегося на службе у спартанской Германии.

Воодушевленный горячей любовью к своей стране и глубокой преданностью европейской идее, убежденный, что Германия должна жить, охраняя порядок, для того чтобы могла жить Европа, я осуждаю чудовищные планы Гитлера о мировом господстве. Каковы бы ни были обещания Гитлера или его друзей, он стремится лишь к одной-единственной цели - поставить Европу на колени и править континентом в качестве его полновластного хозяина и тиранить другие нации так же, как он тиранит Германию.