Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1 - Паркинсон Кийз

— Лежите спокойно, Кэри, — строго произнес доктор Брингер. — Ларри выздоравливает, и все благодаря вашему уходу. Даже в большей степени благодаря вашему уходу, нежели превосходному своему здоровью. Но теперь вам придется препоручить его кому-нибудь еще.

— Да никого же больше нет, кто мог бы ухаживать за ним. Вы сами неоднократно говорили, что Тьюди — превосходная нянечка, но при здоровом ребенке, у нее нет достаточного опыта ухода за больным малышом. А про миссис Сердж вы сказали, что она уже слишком стара, чувствуется возраст, и поэтому…

— Все это, конечно, правильно, но…

— И что же?

— Будьте добры, дайте мне закончить, Кэри. Есть еще ваша матушка. Сколько я ее знаю, она всегда была превосходной нянечкой и сиделкой. С этого дня вам придется разрешить ей брать Ларри на ночь, а не сменять вас на пару часов, как она это делала до сих пор. Теперь его здоровье вне опасности, и, полагаю, он быстро выздоровеет. Тем не менее, хотя и нет необходимости, чтобы кто-то сидел с ним всю ночь, он по-прежнему нуждается в тщательнейшем уходе. А вы не можете сейчас предоставить ему такой уход.

— Нет, смогу.

— А я говорю, что не сможете. Вы вновь можете упасть в обморок — причем в самый неподходящий момент, и это может обернуться плохо не только для вас, но и для Ларри. К тому же теперь вы должны думать и о втором ребенке. Вы же хотите этого ребенка… По-моему, он для вас больше значит, чем Ларри, пока он не родился. И если вы его потеряете, то это будет сокрушительным ударом для вас. Добавлю, что вы поступите весьма неблагоразумно, если будете настаивать на том, что вы только что мне заявили.

Кэри откинулась на подушках.

— Кто сейчас у Ларри? — спросила она.

— Савой и Тьюди. В доме также находится миссис Сердж. Она все еще способна помогать другой нянечке несколько часов без перерыва, днем. Но ночью она уже не в состоянии этим заниматься.

— А мамы там нет?

— Нет. Ларри мирно уснул, так что она вернулась в Синди Лу пообедать с вашим отцом. Я ей сказал, что побуду с вами до ее возвращения. Еще я обещал побеседовать с вами по-отечески и без чьего-либо присутствия. Но отсюда я собираюсь отправиться прямо в Синди Лу, чтобы лично просить вашу матушку вернуться в Монтерегард теперь, когда вы все поняли. Я обещал ей, что обязательно зайду. И скажу ей, чтобы она приготовилась остаться в Монтерегарде на ночь — на несколько ночей. Но сперва мне бы хотелось, чтобы вы дали мне слово, что не покинете постель, пока я не разрешу вам этого. В любом случае, вы понимаете, что не сможете его кормить, когда он поправится достаточно для того, чтобы почувствовать голод. И я благодарен Господу, что перед этим прискорбным событием мы начали поить его коровьим молоком, поскольку теперь вам самой понадобится дополнительное и существенное питание. Но даже если бы вы не были столь изнурены, вам все равно сейчас не хватило бы для него молока. Поэтому ночью пусть его начнет кормить ваша матушка. Я говорю вам правду, Кэри. Тут вопрос не только о вашей пользе, но также о пользе Ларри… и будущего ребенка.

Он с трудом добился от нее нужных обещаний. И вправду это удалось ему нелегко. Лишь когда к ним пришел Савой и заверил Кэри, что малыш мирно спит, только тогда она согласилась остаться в своей комнате по крайней мере до тех пор, пока Ларри своим криком не позовет ее к себе. Но прежде чем это случилось, пришла Люси и успешнее всех остальных заменила Кэри. Раньше Люси никогда не распространялась о всей горечи разочарования, овладевавшего ею всякий раз, когда она безуспешно пыталась подарить Клайду ребенка. Однако теперь она поведала дочери об этом, причем настолько трогательно, что Кэри не смогла сдержать слез, когда слушала рассказ матери. Выплакавшись, она наконец успокоилась, и ее мысли вдруг обратились к тем, еще не рожденным детям, которые обязательно появятся и станут зримым и осязаемым знаком ее удовлетворенности как женщины и ее триумфа как жены. Постепенно жгучее желание обезопасить и сохранить свое будущее овладело всем ее существом, помогая забыть о тревогах и волнениях настоящего.

— Что бы там ни было, у тебя есть папа, а у него — ты, — наконец проговорила Кэри, понимая, что говорит это ни к месту.

— Да, ты совершенно права, — отозвалась Люси. — У меня есть папа, а у него есть я.

— А он не очень возражал, когда ты уходила?

— О нет. Он согласился с доктором Брингером, что я должна идти к тебе. Но он хотел пойти со мной. Я с трудом отговорила его. К тому же в Синди Лу только что приехал Валуа Дюпре… завтра он собирается в Батон-Руж. У них с отцом какая-то очень важная консультация. Да и потом, нет никакого смысла, чтобы отец отвлекался от дел, ухаживая за Ларри… все равно от него тут мало проку. Способность к уходу за малышами не входит в число его многочисленных талантов, — улыбнулась Люси и поднялась. — Ну что ж, по-моему, мне пора в детскую. Полагаю, Ларри, когда проснется и увидит меня, не станет так требовать тебя. В конце концов, он меня знает и мы уже достаточно с ним подружились. Если он будет всем доволен, то я пошлю к тебе Савоя, а мне во всем сможет помочь Тьюди. И пожалуйста, поверь мне, дорогая, с Ларри будет все в полном порядке.

— Да, я верю тебе, мамочка. И спасибо тебе огромное, что ты вот так поговорила со мной. Знаешь, мне очень помог этот разговор.

Они прижались друг к другу и поцеловались, после чего Люси вышла и Кэри осталась в одиночестве. Она лежала в тишине и думала теперь не о больном ребенке, о котором так сильно беспокоилась несколько дней, а о той новой жизни, таившейся внутри нее, о бесконечной любви ее мужа к ней и о запоздалой ответной любви с ее стороны, преобразившей их брачные узы и обещавшей полную гармонию в будущем.

Когда через час Савой вернулся из детской к ней в спальню, то рассказал, что, проснувшись, Ларри совсем не плакал; он действительно узнал бабушку (какой не по летам умненький ребенок!) и очень обрадовался при виде ее. Он даже выпил молоко, которое бабушка дала ему. А потом снова мирно уснул. Миссис Бачелор уже сделала почти все распоряжения и приготовления на ночь. Тьюди принесла еще молока, его поставят в чашечку, подаренную миссис Сердж по случаю крещения Ларри. Там оно постоянно будет нужной температуры, и Ларри всегда сможет выпить его, если вдруг проголодается. А сейчас миссис Бачелор отослала Тьюди спать, пожелав ей хорошенько выспаться, и сама начала готовиться ко сну.

— Так что ни о чем на свете тебе не надо беспокоиться, дорогая моя! — с чувством завершил свой рассказ Савой.

— Да, мне просто не верится… — проговорила Кэри, чувствуя, что проваливается в умиротворяющий сон.

— Может быть, тебе что-нибудь нужно? Ты только скажи, я все принесу.

— Мне ничего не нужно. Единственное, чего мне хочется, — это знать, что ты рядом со мной. А что, уже все ложатся спать, не так ли?

— Да, наступило такое время. Если хочешь, мы можем назвать его «временем ложиться спать».

— Да, мне бы хотелось. Поскольку больше недели…

Больше недели мысли всех домочадцев были прикованы к Ларри. Теперь же наконец они вновь могли думать друг о друге. Так они и уснули, обнявшись.

В том крыле дома, где располагалась детская, Люси некоторое время бодрствовала. Она почти полтора часа сидела у кроватки Ларри, прислушиваясь к его дыханию и время от времени щупая его лобик. Дыхание малыша было ровным и размеренным, а лобик — чуть влажным под нависающими над ним кудряшками. Ужасный период, когда ребенок едва не умер от удушья, миновал, жгучая лихорадка полностью прекратилась. Теперь никто не сомневался, что он будет спокойно спать помногу часов кряду. Кроме того, его колыбелька была придвинута к большой кровати, так что Люси сможет услышать самый слабый его зов. Поэтому ей не нужно больше сидеть возле колыбельки.

Она готовилась ко сну, как обычно, по старинке — спокойно и размеренно. Потом преклонила колени, чтобы вознести молитву Господу Богу, добавив и несколько личных просьб к Всевышнему, касающихся тех, кто был для нее ближе и дороже всех на свете. Еще она возблагодарила Бога за то, что он даровал Ларри излечение от смертельного недуга; за то, что теперь на ее дочь снизошла благодать Господня в виде безграничной любви ее мужа и будущего дитя. Не забыла Люси попросить Господа и о том, чтобы он не обошел в благодати Савоя и Бушрода, заблудшую овцу. Наконец она встала с колен, посмотрела на ребенка и, потушив лампу, легла сама. Лишь мягкий свет от ночничка в форме Мадонны падал на безмятежное личико спящего малыша.

Люси заснула не сразу. Обычно она быстро привыкала к новой обстановке, но сейчас кроме ответственности за спящего младенца она, как ни странно, чувствовала что-то непривычное. Прежде ей не приходилось спать в этой комнате. К тому же уже довольно много времени она не видела Клайда. И сейчас она подумала о нем, ведь он тоже один и тоже наверняка испытывает непривычное чувство, такое же, как и она, — чувство одиночества.