Избранное - Нора Георгиевна Адамян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И чтоб не слушать его, чтоб уйти от него скорее, Ксения сказала:
— Хорошо.
15
Город будто кончился. Мимо плыли темные бревенчатые избы. Странно было видеть над ними электрические фонари. Где-то кричал петух. А потом опять поехали по широкой улице. Темным ночным блеском заблестели огромные витрины, мягко лег под колеса асфальт.
Тянется Москва вширь и ввысь. Думаешь, уже окраина, а за ней вырос новый район. Думаешь, на край света приехал, а она вот, опять столица… Дом оказался огромный, новый, сложенный из белых плиток. Подъездов в нем было много, но адрес дали точный: третий подъезд, сто третья квартира. Володя ворчал:
— Хоть бы догадались встретить, лифтершу разбудили.
— Да ладно тебе, — сказал Сема, — не дойдешь, что ли?
— А ты можешь разок и помолчать, если постарше тебя люди разговаривают.
В предрассветные часы тело будто тяжелеет, и вдвое труднее подниматься по нескончаемым лестничным пролетам. Ребята вяло переругивались. Ксения перевела дух и прикрикнула на них.
Тянулись этажи — шестой, седьмой, восьмой. Теплые, тихие лестничные площадки, двери с почтовыми ящиками. Снова лестницы, и нельзя даже передохнуть.
— Домище, — не то ворчал, не то восхищался Володя. — Неплохо бы здесь квартирку получить…
— «Квартирку, квартирку»… Взял бы ящик, хоть на пару этажей.
— Мне не положено ящик таскать. Знаешь формулу — каждому по способностям.
— Товарищ называется…
— Дурак. От тяжести руки дрожат. Ты, что ли, за меня укол сделаешь?
— А то не смогу. Важное дело.
— И взялся бы?
— Подумаешь…
— Удивляюсь я, Семен, твоему нахальству.
Сердце у нее стучало и дыхание прерывалось. Девятый этаж, пролет десятого. Все тихо. Тихо и за дверью сто третьей квартиры. У звонка низкий басовитый звук. И снова тишина.
— Может быть, они ее увезли, не дождались? — высказал предположение Володя.
Сема не отнимал пальца от кнопки звонка. Гудело непрерывно. Но прошло не меньше минуты, пока кто-то зашевелился у двери.
— Кого?
— «Скорую» вызывали?
Открыл заспанный парень в одних трусах.
— Обварилась тут у вас девушка?
— Никого мы не вызывали. Колька! — крикнул он в коридор. — Тут девушку какую-то спрашивают.
— А у нас девушек нет.
Подошел еще парень в таком же легком ночном туалете.
— Вы бросьте дурочку валять, — сказал Володя. — Вызывали «скорую»?
— Никого мы не вызывали.
— Это дом восемнадцатый, квартира сто три?
— Ну да. Только у нас в квартире и девушки-то никакой нет.
Ксении показалось, что у ребят смущенные лица. Но ведь это может только казаться.
— Володя, позвоните в центр, уточните.
— А телефонов нет во всем доме. Еще не провели. Автомат есть внизу за углом, но он, кажется, не работает. Испорчен он, Колька?
Колька подтвердил:
— Испорчен.
— А вы не слышали, в доме никаких происшествий не было?
— Ты не слышал, Колька? И я вроде не слышал.
— Может, в соседней квартире?
— Да нет, если вы говорите, что девушка обварилась, так на нашем этаже девушек вообще нет. Мы хотя недавно вселились, но это дело уточнили. Так, Колька?
Надо было немедленно звонить в центр. Володя с Семой бежали вперед, перепрыгивая через несколько ступенек.
— Эти самые жлобы и вызвали. Не видишь, что ли? Глаза отводят. И вином разит.
— Может, и так.
— Я тебе точно говорю. Выпили и решили побаловаться. Только жаль — не докажешь.
Ксения старалась не считать этажи. И когда думала, что уже почти сошла вниз, оказалось, что спустилась только на пятый этаж. Душная тишина лестничной клетки обессиливала. Очень хотелось спать.
Но если произошла ошибка в адресе, значит, их где-то ждут, где-то страшно мучается человек. Может быть, совсем близко.
Володя побежал за угол искать телефон. Сема поставил ящик у машины.
— Может, подъездом ошиблись? Я сбегаю в другие.
— Пошалил кто-то, — сказал Лаврентьев, выглядывая из машины. — У дураков это запросто.
— Ошибка, может быть.
Лаврентьев хмыкнул:
— Ошибался один такой. Вы еще тогда у нас не работали. Каждый день вызов и вызов. И все ложные. Из автомата, сукин сын, звонил. А все же, рано ли, поздно, застукали. На суде, пакость, плакал: нельзя, говорит, за легкомысленный поступок три года человеку давать. Я свидетелем был.
Легкомысленный поступок, безоглядный поступок, необдуманный поступок… За все приходится отвечать рано или поздно. Вдруг приходит другое зрение, другой слух. «А когда мы с вами повторим наш волшебный вечер?» Слова, как удары, легли на сердце. Почему? А если бы их когда-нибудь сказал Вадим? Ничего. Значит, не в словах дело? Просил же Алексей Андреевич: «Пожалейте меня». Он на все был готов, только ей от него ничего не нужно. А от Вадима? Как же пойдет жизнь, если ничего не нужно?..
Прибежал Володя. Недалеко отделение банка. Там есть автомат, но охранник не пускает.
Охранник куражился:
— Что мне форма? Нынче каждый может форму надеть. Или, к примеру, белый халат. А я имею право не пустить. Имею? Имею.
Володя закипел:
— Ты понимаешь, мы «скорая помощь». Открой сейчас же.
— Ну и что? Что мне «скорая помощь»? Или начальство оно мне, или что?
Он загораживал дверь, за которой находился телефон.
Ксения видела, как наслаждается своей властью охранник. Она понимала, что ни наскоком, ни силой не заставишь его открыть дверь. И как ни противно ей было в эту минуту его узкогубое, тупое лицо, она сказала искательным голосом:
— Я вас очень прошу, товарищ, сделайте нам такое большое одолжение. Вы, конечно, можете нас не пустить, но мы очень просим, разрешите позвонить.
Охранник наморщил лоб и задумался.
— Войдите в наше положение, уважьте просьбу. Мы будем благодарны.
Откуда у нее брались такие слова?
— Ладно, — смилостивился страж, — вы взойдите, только без парня.
Володя сделал свирепое лицо и вопросительно поглядел на Ксению. Она сердито мотнула головой, и Володя протянул ей листок вызова.
В центре проверили адрес. Все было правильно. Номер дома, подъезда, квартиры. «Видимо, ложный вызов. Возвращайтесь обратно».
Ксения положила трубку. Охранник стоял рядом, ожидая изъявления благодарности. У дверей она сказала ему строго и внушительно:
— Вы не имели никакого права не допускать нас к телефону. О вашем недостойном поведении завтра будет доложено по начальству. Володя, запишите номер отделения.
Они очень торопились и лишили себя удовольствия посмотреть, какое впечатление произвели эти слова.
Володя спросил:
— А вы вправду завтра доложите по начальству, Ксения Петровна?
— Обязательно. Людей надо лечить.
Она оговорилась. «Учить», — поправил Володя.
У машины стоял человек в полосатых пижамных брюках. Накинутое на плечи пальто поминутно сползало. Ксения прибавила шагу. Это был парень из сто третьей квартиры.
— Я вспомнил, тут еще есть дом, тоже восемнадцатый номер. За арку надо пройти.
— А ты
