Избранное - Нора Георгиевна Адамян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А сейчас докторша куда-то ушла, и надо было удерживаться одной. Райка думала только об этом.
— Я вам удивляюсь, — сказала Ксении женщина в белом халате. — Наша больница сегодня не дежурила, хирурга нет, операционная не готова. Я отказываюсь принять больного.
Была правда в ее словах. Но дежурная больница находилась далеко. И рассуждать не было времени.
— Это экстренный случай. Вызовите хирурга.
— Нет, меня просто поражает, как вы смело распоряжаетесь! С чего это я буду беспокоить врача? Гораздо проще вам увезти своего больного.
— Больная уже нетранспортабельна, — еле сдерживаясь, сказала Ксения. Ссориться было нельзя. — Посмотрите сами, прошу вас.
Пожав плечами, женщина в белом халате прошла по коридору. Стоя над носилками, она громко сказала:
— Ну что с вами, милая?
Райка напряженно смотрела на пятно на стене. Оно помогало не уплывать в темноту. Говорить ей было трудно.
— Не знаю. Тошно, в глазах черно…
— Что, милая? — переспросила женщина. — А пункцию вам сделали? Нет? — Она повернулась к Ксении: — Так что же вы — сразу и оперировать! Быть может, и показаний нет. Вы ведь не специалист. Больную оставьте. Утром мы покажем ее гинекологу. Лично я оснований для спешки не вижу.
Она оглядывала всех спокойными глазами. Володя и Сема маялись у дверей и, вероятно, осуждали Ксению за задержку. Ну, сдали больного, и надо ехать. Сухонькая седая сестра тоже смотрела неприязненно: «В чужой монастырь со своим уставом не лезут».
А молодая женщина, которую больше всего это касалось, была безучастна, беспомощна. Она ничего не могла сделать для своего спасения.
Ксения резко проговорила:
— Я настаиваю. Вызовите хирурга.
— А тут вам не подчиняются. Больница не дежурная, и принять больную я отказываюсь.
По коридору гневно прошелестел накрахмаленный халат.
Ксения кинулась вслед:
— Разрешите мне сделать пункцию?
— Нет уж! Пожалуйста, не перекладывайте на нас ответственность. Допустим, результат окажется положительный. Что тогда! Я не хирург и сделать ничего не смогу. А вы будете нас обвинять.
— Я буду обвинять вас во всех случаях!
Женщина взвизгнула:
— Вы мне угрожаете? На каком основании? Дешевая демагогия нынче не проходит.
— Дайте мне номер телефона хирурга или вашего главного врача.
— Я — не справочное бюро.
А время шло. В приемной седая сестра заняла телефон. Она долго держала трубку и предостерегающе поднимала руку, когда Ксения пыталась заговорить с ней.
— Аркадий Семенович, — наконец сказала она, — простите, что разбудила. Тут у нас «скорая» женщину доставила… Я сейчас передам.
Ксения выхватила трубку.
Сонный, низкий голос говорил:
— Ну, ну?
Ксения очень торопилась. В трубке зевнули.
— К чему так много слов? Скажите Марфе Игнатьевне… Впрочем, дайте ее мне.
Марфа Игнатьевна послушала и прикрыла рукой мембрану:
— Вы не можете послать машину за доктором? Будет быстрее.
— Слетаем? — готовно встрепенулся Сема.
Володя вопросительно посмотрел на Ксению. Она кивнула.
В маленькой операционной Раю сразу положили на стол. Марфа Игнатьевна сказала:
— И пункцию делать не надо бы. Вид уж больно характерный. А все ж таки полагается, — значит, сделаем.
Шприц, введенный в брюшную полость, сразу наполнился кровью.
Рая застонала.
— Ты держись, — сказала Марфа Игнатьевна. — Ты держись и одно помни: что мы тут будем делать — все единственно только для твоего здоровья.
Она двигалась неторопливо и в такт движениям бормотала:
— Руки, йод, халат, салфетки. Спирт. А где пенициллин?
Ксении казалось, что старуха говорит стихами. Марфа Игнатьевна строго ей приказывала:
— Завяжите мне сзади тесемки. — И сердилась: — Вы меня коснулись. Коснулись или нет? — Потом опять сосредоточенно бормотала: — Здесь зажимы, здесь ланцеты, кетгут, шелк, перчатки, иглы…
Рая смотрела тоскливо, испуганно. Ксения отвела от ее лба прядки светлых волос, повязала ей голову куском марли.
— Опять обмираю, — прошептала Рая. — Скорей бы… Будет больно?
— Ты ничего не почувствуешь. Заснешь, и все.
Рая чуть кивнула. На ее лице резко обозначились незаметные раньше русые брови. Подглазницы почернели. Нос заострился. Белая, как снегурка, она таяла на глазах.
Движение и голоса в коридоре оповестили о прибытии доктора. Невысокий, с растрепанными, серыми от седины волосами, он вбежал в операционную. За ним, шурша халатом, вошла дежурная.
— Вот, Аркадий Семенович, побеспокоили вас…
В голосе ее была неопределенность. Побеспокоили, а может быть, зря. Но побеспокоила не она…
Врач остановился у стола, посмотрел на Раису, сказал: «М-да» — и повернулся к Марфе Игнатьевне.
Неприкосновенная в стерильном халате, с поднятыми и тоже прикрытыми стерильными тряпочками руками, Марфа Игнатьевна движением головы указала на шприц, наполненный кровью.
Он опять сказал: «М-да» — и будто стряхнул с себя что-то.
— Мыться, побыстрей. Кровь готовьте. Какая группа? Вызовите из второго корпуса Васильеву. Она будет мне помогать.
Женщина в халате, вытянув голову, ловила каждое слово.
— Понимаете, Аркадий Семенович, очень не хотелось мне вас беспокоить, очень. Но случай такой…
— Васильеву вызовите, — повторил доктор. — Не сами! — крикнул он ей, заторопившейся выполнить поручение. — Пошлите кого-нибудь. Ваше дело — наркоз и давление.
Ксения должна была уйти. Теперь все сделается без нее. Она здесь даже лишняя.
Доктор мыл щеткой руки. Он был на кого-то очень похож, особенно когда вытягивал дудочкой губы, и Ксения окликнула его раньше, чем узнала:
— Аркаша…
Не переставая тереть ногти, он вскинул глаза:
— Ксюша! Откуда ты взялась?
Тут же исчезли все перемены, нанесенные временем. Как она не узнала сразу Аркашу Тальберга, своего однокурсника!
Начался быстрый разговор в минуты, пока мылись руки, пока Марфа Игнатьевна с великими предосторожностями облачала доктора в халат, пока натягивались резиновые перчатки.
— Ты же был педиатр…
— По молодости. Все меняется. А что Димка?
— Вадим совсем оставил медицину. Он занялся скульптурой.
— Вот здорово!
— Ну, не знаю еще…
— Нет, раз смог оставить, значит, все правильно. Я вот, например, не оставлю. Ругаюсь, но не оставлю.
— Еще бы вы оставили! — сказала женщина в халате. — Разве можно вам оставить? Вы же людей обездолите. Видели бы вы, как Аркадий Семенович швы накладывает! Изумительно! Просто вышивает!
Она обращалась к Ксении. Она улыбалась ей. Мало ли что было, теперь все уладилось, все надо забыть и вести себя так, будто ничего не произошло.
Но мира с ней Ксения принять не могла:
— А вот вам просто необходимо переквалифицироваться. Вы лечащим врачом быть не можете.
Марфа Игнатьевна завязывала на хирурге маску и на секунду замерла.
