Адъютант его превосходительства - И. Болгарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо, – растроганно сказал Фролов и, поморщившись, показал глазами на забинтованное плечо. – Вот только с этим неудачно получилось.
– Врачи говорят: скоро поправишься, – успокоил его Лацис.
– Да я и сам решил: дня через три-четыре убегу. Пулю вынули, рану зашили. Чуть затянется – и… – загорячился Фролов, на щеки его выплеснулась краска волнения.
Лацис нахмурился:
– Давай условимся так: лежать, пока не выпишут. Своевольничать не надо.
– Вот и я так думаю, – поддакнул Красильников. – Хоть отоспитесь тут.
Фролов посмотрел на Семена Алексеевича долгим взглядом, спросил:
– Скажи, Семен, что с мальчишкой? Где он?
Красильников неуклюже заерзал на табурете.
– Не знаю… Поначалу забыли про него: этот Сперанский всем нам задал работы – во! – Он провел ладонью по горлу. – Потом искал его. И дома был… Нету. Но ты не беспокойся – разыщу.
Фролов на секунду прикрыл глаза, тихо проговорил:
– Жалко парнишку… Пропасть может в этой заварухе…
– Я его обязательно найду, ты не сомневайся, – еще раз пообещал Красильников; – Я всем нашим, которые его в лицо знают, наказал – найдут. Куда денется?!
Фролов слабо кивнул в знак того, что верит Красильникову. В палату заглянула нянечка, укоризненно посмотрела на посетителей.
– Гонят, – вздохнул Красильников и хитровато взглянул на Лациса. – Может, пойдемте, Мартин Янович?
– Плохие новости с собой хотите унести? – понял уловку Красильникова Фролов. – Рассказывайте!.. Лацис посуровел лицом, вздохнул.
– Понимаешь, обстановка на фронте за эти дни резко ухудшилась. Особенно на юге. Сорок пятая, сорок седьмая и пятьдесят восьмая наши дивизии на грани окружения. Приказом командующего двенадцатой армией их объединили в одну, Южную, группу и поставили задачу удерживать юг Украины. Удерживать во что бы то ни стало. Но подошел военный флот Антанты, блокировал все Черноморское побережье, и вчера депикинцы с помощью союзников захватили Херсон и Николаев. На очереди Одесса… – с затаенной горечью, что говорит все это еще не пришедшему в себя человеку, обстоятельно развертывал картину последних дней Лацис.
– Н-да… – Красильников как-то несмело, украдкой взглянул на Фролова, будто и себя признавал виновным в происшедшем, и сокрушенно покачал головой. – Я так понимаю, что, пока не поздно, надо им из этой каши выбираться. И чем быстрее, тем лучше.
– Вот об этом и шла сегодня речь в Центральном Комитете, – сказал Лацис. – Готовится приказ о боевом переходе Южной группы на соединение с основными силами двенадцатой армии – в район Житомира…
– Куда?.. К Житомиру? – Фролов приподнялся на подушке и вскинул на Лациса удивленные глаза. – Но ведь это… это больше четырехсот верст!..
– Они долго молчали. Затем Фролов спросил: – А вы, Мартин Янович? Вы верите в успех этого рейда?
– Нет. – Фролов ожидал, что Лацис промолчит или уклонится от ответа, или уж во всяком случае ответит не столь категорично. А Лацис между тем сурово продолжал: – Нет, если мы не окажем Южной группе помощь. Если будем полагаться только лишь на счастливую звезду или военный талант товарища Якира, на его везение или просто на случай… Нет!
– Командование Южной группой возложено на товарища Якира?.. Это правильно, это хорошо, – задумчиво сказал Фролов. – Но чем, чем мы можем им помочь?
– Если бы я мог сказать сегодня чем… Не знаю! Надо думать! И использовать любую, самую малейшую возможность для помощи! – Лацис встал, нервно подошел к окну палаты и долго стоял так, не оборачиваясь. – Для начала надо получить исчерпывающую информацию, что конкретно предпримет Ковалевский против Южной группы. А он, конечно, будет знать о ней и приложит все силы для ее уничтожения.
– Надо срочно сообщить об этом Кольцову, – предложил Фролов, на, лице у него выступило выражение сосредоточенной тревоги.
– Согласен. Но дело, как ты понимаешь, слишком важное, чтобы полагаться на эстафету. Надо кому-то идти к Кольцову, быть неподалеку от него. – Лацис вопросительно посмотрел на Фролова.
И они снова замолчали. Фролов несколько раз коротко взглянул на Красильникова, но тот, погруженный в раздумье, не заметил этого.
Вновь в палату заглянула нянечка, сокрушенно покачала головой, с молчаливым укором поглядела на Лациса. Когда Дверь за нею закрылась, Фролов поднял глаза на нервно вышагивающего по палате Лациса:
– Мартин Янович! Я думаю, что в Харьков может пойти…
Красильников.
– Я? – брови Семена Алексеевича стремительно изогнулись. – Ну знаешь… Вот уж для чего я точно не способен, так это для разведки.
– Речь идет о другом, – мгновенно оценив выгоды этого предложения Фролова, сказал Лацис. – Речь идет о помощнике Кольцову. О диспетчере, что ли, который будет связан с большевистским подпольем. Проверять явки, следить за четкой работой связников. Нужна регулярная и быстрая пересылка всех сведений, добытых не только Кольцовым, но и товарищами из Зафронтового бюро… Не исключено, что вам прямо из Харькова придется пробираться навстречу Южной группе, если, конечно, товарищи там сумеют снабдить вас надежными документами.
– Насчет Южной группы – сильно сомневаюсь, чтоб справился, а вот диспетчером… – Красильников сокрушенно вздохнул, понимая, что это дело уже решенное. – Диспетчером, может, и получится.
– Что ж… Удачи тебе, Семен! – погрустнев, ласково сказал Фролов Красильникову и слегка пошевелил неслушающейся рукой. – С кровью от сердца тебя отрываю. Нужен ты мне здесь – вот как! Да только понимаю: там ты еще нужнее… Адреса явок до Харькова возьмешь у Сазонова, выучишь на память, – уже деловито наказывал он, забыв, что лежит в палате и через минуту-другую может потерять сознание от боли.
– Ясно. Как молитву.
– Вот-вот. Уточни у Сазонова пароль. Если его еще не поменяли, он такой: «Скажите, не доводилось ли нам с вами встречаться в Ростове? – „Ваше имя? – «Я – человек без имени“.
– Я – человек без имени! – медленно повторил Красильников последние слова пароля, словно пробуя их на слух, покачал головой. – Мудрено шибко!
– Мудрено, зато надежно.
Они еще сидели бы у Фролова, но не на шутку встревоженная нянечка привела врача – маленького, толстого, воинственного старичка, – и тот, несмотря ни на какие мандаты, просто выставил их за дверь. Лациса врач знал, вскинув острую бороденку, сказал ему холодно, с достоинством:
– Это здание, товарищ Лацис, республика, государство, остров. Здесь самое высокое начальство – старик Гиппократ. И его предписаниям обязаны подчиняться все, кто ступит на эту территорию. Даже вы, хоть вы и председатель ВУЧК.