Сладкая, как мед - Джоан Вулф

— Спасибо тебе, Лоренс, за то, что ты в меня веришь, — проникновенным голосом произнес герцог. — Для меня это очень много значит.

Лоренс совершенно неожиданно обнаружил, что у него перехватило дыхание. Наконец он прокашлялся и выдавил из себя:

— Чевиот, я понимаю, что вел себя не совсем по-братски. Ты уж прости…

— У тебя были все резоны относиться ко мне с недоверием, — отвечал герцог, играя тяжелым пресс-папье. — Я всегда это осознавал.

— Понимаешь, — признался Лоренс, воодушевленный его словами, — я считал, что ты ненавидишь Чевиот, и меня убивало то, что ты — а не я — получил право распоряжаться судьбой этого замка. — Он робко посмотрел на старшего брата и спросил:

— Но ведь это не так? Ты же любишь Чевиот, как и я?

— Да, — негромко, но твердо отвечал Энтони. — Очень люблю.

— Между прочим, я и Патрика застукал на том, что он следил за Харви,

— сообщил Лоренс. — Он думает в точности так же, как я. Но я его отправил по своим делам. Еще не хватало, чтобы с ним что-нибудь случилось!

— Как, и Патрик тоже? — Взгляд герцога заметно потеплел.

— Прости, Энтони, что я тебя заподозрил, — грубовато промолвил Лоренс. — Конечно, я вел себя как болван!

— Ну, я ведь тоже тебя подозревал, — вдруг признался герцог.

— Что? — Лоренс так растерялся, что Энтони невольно улыбнулся. — Да. Я подумал так: ты мог свалить на меня всю вину, а если Сара погибнет, то меня бы арестовали за убийство. Ты же…

Лоренс замер с раскрытым ртом.

— Но с какой стати мне это делать?..

— Чтобы стать следующим герцогом, — лаконично закончил Энтони.

— Боже правый!..

Герцог со стуком опустил пресс-папье на стол.

— Итак, Лоренс, я в равной степени должен извиниться перед тобой, как только что сделал ты.

Лоренс неожиданно рассмеялся.

— Похоже, что мы с тобой оставили вне подозрений только маму да Патрика!

— Верно, — рассмеялся в ответ Энтони.

В тот вечер джентльмены засиделись в столовой после обеда необычно долго. Герцог приказал откупорить бутылку портвейна, и они с Лоренсом по очереди наполняли бокалы, живо обсуждая переустройство конюшни.

— Нам не мешало бы прикупить пару кобыл и свести их с Родриго, — предложил Лоренс, прикончив очередной бокал.

— Отличная мысль! — подхватил Энтони, и братья углубились в подробное обсуждение статей кобыл, достойных внимания Родриго.

Макс как приклеенный торчал по другую руку от Энтони, вертел в пальцах единственный бокал портвейна и вполуха прислушивался к разговору, навевавшему на него сон и скуку. Невилл Харви устроился напротив и через равные промежутки времени бросал на герцога и его брата сердитые взоры, полные праведного гнева.

По мере того как Энтони и Лоренс расправлялись с портвейном, их планы делались все грандиознее и грандиознее. В конце концов Максу не оставалось ничего, как снизойти до Невилла Харви и обсудить с ним последние перестановки в правительстве.

И вдруг кто-то прикоснулся к его рукаву. Макс обернулся и увидел, как у Энтони блестят глаза. Только этот странный блеск и легкий румянец на щеках выдавали его состояние.

— Мой брат явно выпил лишнего, — сказал герцог. Макс посмотрел поверх его плеча. Лоренс заснул, опустив голову на стол.

— Каждый должен знать свою меру! — недобро отрезал Макс.

— Но это я хотел сегодня напиться, он же как мог составлял мне компанию, — заявил герцог.

Макс снова подумал, что Энтони выдает слишком четкая речь. Чевиот никогда не следил за своей дикцией, если не был пьян.

Секретарь осуждающе поджал губы и промолчал.

— Ты что, не доволен? — искренне удивился Энтони. — Макс, разве ты сам никогда не напивался? Или ты тайный трезвенник?

— Я стараюсь им быть.

Тогда герцог схватил вторую бутылку портвейна, принесенную расторопным слугой, и до краев наполнил бокал Макса.

— Пей! — велел он.

— Энтони. — Макс кинул на друга умоляющий взгляд. — Я не очень люблю портвейн.

— Макс! — повелительно воскликнул герцог. — Пей сейчас же!

Макс отрицательно покачал головой.

Герцог откинулся в кресле и скрестил руки на груди.

— Человек, который не пьет портвейн, не может быть моим личным секретарем!

Макс смотрел на него. Герцог смотрел на Макса. Он не шутил. Почему-то он считал крайне важным, чтобы Макс разделил с ним выпивку.

Макс высоко поднял свой бокал. Он задержал дыхание. И выпил все единым духом. Поставив бокал, он спросил:

— Доволен?

— Молодец, — отвечал Энтони. В следующий миг он выпрямился, и не успел секретарь и глазом мигнуть, как его бокал был полон вновь. Герцог опять откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. — Ну же, — приказал он, — выпей еще!

— Только если ты выпьешь со мной, — вздохнул Макс.

— Согласен! — Судя по всему, Энтони явно обрадовала такая перспектива. Он незамедлительно наполнил свой бокал.

На следующее утро Макс чувствовал себя отвратительно. Его передернуло от одного вида яиц, бекона и ветчины, приготовленных на завтрак. Все, что он мог себе позволить, — это кофе.

Он все еще сидел над полной чашкой, рассеянно уставившись в пространство и стараясь подавить новый приступ тошноты, когда в столовую вошел Энтони.

Герцог выглядел совершенно здоровым и свежим.

— У тебя не болит голова? — поинтересовался Макс с жалобной гримасой.

— Разве что слегка, — небрежно ответил герцог. — Я никогда не страдаю похмельем.

Макс лишь застонал в ответ.

— Бедный Макс! — Энтони усмехнулся и похлопал друга по плечу. — Но я непременно должен был отметить вчерашний вечер, а с кем приятнее всего делиться радостью, если не со старым другом?

Вот всегда он так! Ему не составит труда найти такие слова, от которых Макс растает и будет готов простить ему что угодно!

— И что же ты праздновал?

Герцог загадочно улыбнулся и ничего не ответил.

Внутри у Макса все сжалось от тревоги.

Она беременна! Наверняка в этом все дело!

Паника была так сильна, что Макс моментально забыл о похмелье. Если Сара родит Энтони наследника, ее власть над мужем станет полной и неоспоримой.

Макс в отчаянии думал о том, что должен что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше — иначе все пропало!

Глава 24

Сара закончила свою картину и решила, что теперь она могла бы изобразить Чевиотскую возвышенность в целом. Втроем с Энтони и Патриком они каждый день выезжали в фаэтоне на прогулку, колеся по окрестностям в поисках самого эффектного вида на горы. Наконец ей приглянулся небольшой горный кряж, разделенный с голубыми громадами Чевиота знаменитой Нортумберлендской пустошью.