Дахштайн - Макс Юлия

– Я буду приходить, когда захочу, и лучше вам, падре, меня не злить!

– Демоническим прихвостням здесь не место! Первое и последнее предупреждение.

Я порывисто повернулся к нему, низко зарычав. Святой отец довольно резво для своего возраста вскочил со скамьи, будто она была раскаленной плитой. Кутаясь в рясу, он поспешил оставить меня.

– Хорошего дня, падре! – крикнул я, забавляясь его бегством.

Затем как ни в чем не бывало кивнул проходящим мимо прихожанам, которые гуляли по склону после мессы. Закинув руки на спинку скамьи и вытянув ноги, я просидел так до заката.

На следующий день снова пришел к лавке, которую уже считал своей. Вот только насладиться местом уже не смог. Падре освятил скамью. Подозреваю, он проделал это со всеми деревянными изделиями на пике. Правильно освятил, и теперь скамья жгла меня. Не больно, но достаточно ощутимо.

Я сжал кулаки так, что они побелели. Я не собирался спускать святому отцу наглую выходку. На меня накатывали волны гнева, грозя затопить. Перед глазами поплыли цветные круги, а из фаланг пальцев показались когти.

Я размял плечи и шею. Засунув руки в карманы, буквально заставил себя уйти, потому что у меня появился план. Возвратившись в отель, прошелся по холлу и коридорам. Лилит снова закрылась у себя в апартаментах, чтобы скользить по зеркалам, поэтому у меня появился запас времени, когда моего отсутствия никто бы не хватился.

Я влетел на парковку и завел еще не успевший остыть мотор «Мустанга». Открыл окна в салоне, впуская свежий воздух, и понесся. Мороз приятно холодил кожу, а предвкушение заставляло ускоряться. Да-да, я отступил, чтобы вернуться в Хайльбронн ночью.

Шаг. Еще один. Я легко толкнул ладонью дверь, переступая порог. Тело слегка обожгло, но боль оказалась терпима и придавала еще большей злости. Я ощущал прилив бурлящей силы, которая бежала по венам жидким огнем.

Церквушка была небольшой настолько, что сделай я двадцать шагов в одну сторону – уперся бы в противоположную стену, учитывая, что это большая прямоугольная часть. Где-то за одной из низких дверей, ведущих из главного зала, должен был спать святой отец.

Я приблизился к купели возле входа. Опустил пальцы в святую воду, чувствуя легкое покалывание, словно от тока, и приложил ко лбу, затем к правому и левому плечу. Взгляд упал на крест в человеческий рост, который висел на стене за алтарем. Скорбное выражение на лице Христа позабавило, и я встал прямо, раскинул руки ладонями к залу, копируя распятого, склонил голову и злорадно улыбнулся.

Святоши! Бесят. Где их Бог, когда их убивают? На облачках спит? Кожа на руках покраснела и покрылась мелкими язвами. Я почувствовал зуд под одеждой и взбесился еще больше. Первую из трех маленьких дверей выбил ногой. За ней оказалась хозяйственная утварь. Вторая служила уборной. А третья отворилась сама, из темного проема выступил падре в ночном колпаке и клетчатой флисовой пижаме.

– Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omne phantasma, omnis legio, in nomine Domini nostri Jesu Christi eradicare[53]… – голос святого отца дрожал то ли от гнева, то ли от страха.

– Довольно! – я искренне смеялся.

– Что забыл ты в храме Божьем?

– Здесь Бога нет. По крайней мере, в данный момент, – я запрыгнул на алтарь и, поерзав, почти лег на него, облокотившись на деревянную подставку для Святого Писания.

Падре, трясясь, взял в руки крест, висевший на шее, и снова начал шептать на латыни формулу изгнания, которую учили на кафедре экзорцизма при Ватикане.

– Не утруждайтесь. Это так не работает, – махнул я рукой и доверительно добавил: – Я не совсем демон.

– Кресты дрожат, когда ты проходишь мимо церкви, а значит – демон! – крестясь, выпалил падре.

– Как мало вы знаете о демонах, падре, а еще учите других. Нехорошо, – издевательски поцокал языком.

Адреналин переполнял вены, грохот в ушах заглушал все остальные звуки. Я чувствовал напряжение и боль в мышцах.

– Восстановите скамью, на которой сижу каждый день, и забудем о вашей выходке.

Я поднялся с алтаря и мгновенно подлетел к священнику. Нужно было заканчивать, тело горело и жгло невыносимо, мне хотелось завыть. Я схватил падре рукой за горло, ладонь обожгло, будто сунул руку в костер и тут же отдернул.

– Я никогда не потерплю такую мерзость, как ты, рядом с домом божьим! – выплюнул мне в лицо пожилой священник.

Это стало последними словами падре. Зарычав, как бешеный пес, я схватил его за голову и поставил большие пальцы на глаза. Падре трепыхался, как антилопа, когда ей вцепился в горло ягуар: зная, что умрет, и ведомая животным ужасом. Он бил руками по моим плечам и лицу, но что мог сделать старик против такого существа, как я? Мои пальцы давили и давили, пока в глазницах уже мертвого священника не осталось ничего. Бросив того на пол, пошатываясь от боли, я кое-как вышел из церкви. Напоследок кинул взгляд в зал: ничто там не указывало на мое присутствие. Лишь легкий едва заметный грязновато-желтый осадок на гладком дереве пола. Сера. Ну и черт с ней. Оставлю дверь открытой, ветер унесет все за ночь.

Я встал недалеко от порога и задрал голову, глубоко вдыхая морозный альпийский воздух. Звезды мерцали на ясном небе, и на эту красоту, казалось, я мог смотреть вечность. Тело приходило в норму после церкви, язвы на руках понемногу затягивались.

– Ну и где твой Бог, а? – зло спросил я мертвого падре, обернувшись в сторону церкви, но никто мне не ответил.

Убийство не принесло экстаза, как это бывало в отеле. Святоша уничтожил для меня этот пик. Теперь я не смогу здесь появляться, потому что нового падре, присланного на место покойного, также заинтересует моя не совсем человеческая сущность.

Я запрокинул голову и смотрел в бесконечное звездное небо, думая о том, что хотел бы быть свободным. Свободным от Лилит и Фера Люция. Рыжая хороша, очень, и то, что мы делали с постояльцами, было сладким десертом, но, кажется, я уже большой мальчик и способен самостоятельно выбирать блюда.

Я поднял руку, чтобы почесать место за ухом, и нащупал демоническую печать. Она вернулась.

Глава 18

Debes, ergo potes.

Ты должен, значит, можешь.

За пять дней до этого. Лилит

Отель «Дахштайн» изначально торчал из-под земли заброшенной хижиной шахтеров, которые добывали белый кристаллический минерал. Обросший мхом, заваленный на одну сторону, он напоминал клык доисторического монстра. Спустя одну жизнь местного распорядителя землей он стал моим. Отстроенный и идеально зловещий. Весь фокус был в соли. Открыв врата, Повелитель мог сколько угодно держать их таковыми, никто бы не обнаружил внешних проявлений. Соль впитывала влияние сверхъестественных существ, не давая аномалиям выйти на поверхность. Святоши пытались нас найти, но дорогу к отелю мог увидеть только грешник. Не знаю, как Фер Люций провернул это, но после постройки здания вымерла целая горная деревня.

«Дахштайн» многие века являлся моей гордостью, моим детищем. С развитием человеческих технологий поток постояльцев не иссякал. Я довольствовалась тем, что имею, ровно до появления в отеле Дэна.

Тощее недоразумение, в котором текла капля алхимической крови Фауста, даже после обращения не становился полноценным демоном. Нет, внешне парень все делал как надо, даже сверх того. Однако иногда в глазах цвета горного озера отражался прежний Дэн, и мне с трудом удавалось держать его под контролем. Я стала демоном добровольно после того, как отняла жизнь у сестры, с потомком Фауста ситуация была совершенно другой. Он согласился на перевоплощение, душой уже готовый к нему, но лишь после этого начал забирать жизни.