Подкидыш - Филиппа Грегори

– Ах ты, моя принцесса! – восхитился напоследок Фрейзе. – Правда, может, одета почти в лохмотья, но это ничего. Я бы ничуть не удивился, если б в один прекрасный день сюда явился принц, да и увез тебя к себе в замок, чтобы ты там настоящей принцессой стала.

Она засмеялась от удовольствия и вытолкала Фрейзе из кухни, захлопнув за ним дверь. А он снова влез на платформу для зрителей и посмотрел оттуда вниз, в медвежью яму, где вытянувшись и совершенно неподвижно лежал маленький оборотень.

– Смотри-ка, – Фрейзе помахал в воздухе своим гостинцем. – Смотри, что у меня! Любишь хлеб с вареньем, а? Я очень!

Звереныш поднял голову и осторожно посмотрел на Фрейзе, потом показал зубы, приподняв верхнюю губу, и тихо зарычал. Фрейзе с наслаждением откусил кусок хлеба, потом отломил еще маленький кусочек и бросил его оборотню.

Тот отскочил, но, учуяв дразнящий запах, подошел ближе и наклонился.

– Давай-давай, – ободрил его Фрейзе. – Ешь скорей. Хотя бы попробуй. Может, тебе очень даже понравится.

Оборотень осторожно обнюхал хлеб и потянулся к нему всем телом, сперва поочередно вытянув свои крупные передние лапы. Потом он снова обнюхал угощение, лизнул и мгновенно проглотил весь кусок целиком, точно был невероятно голоден. После этого он уселся в позу сфинкса и уставился на Фрейзе.

– Отлично! – снова подбодрил его Фрейзе. – Еще хочешь?

Звереныш, не мигая, смотрел, как Фрейзе откусил еще кусок, с наслаждением прожевал и проглотил, а затем снова бросил оборотню кусочек. Тот уже не отскочил, а проследив глазами за летящим куском, сразу оказался в том месте, где хлеб коснулся земли – на этот раз в самом центре арены. С каждым новым куском он подходил все ближе и ближе к Фрейзе, который стоял неподвижно, наклонившись над оградой.

Без колебаний проглотив очередной кусок, оборотень снова сел на задние лапы и посмотрел на Фрейзе, явно ожидая, что тот даст ему еще.

– Хорошо, хорошо, – сказал Фрейзе тем же ласковым тоном. – А теперь еще ближе.

И он уронил последний кусок хлеба совсем рядом с собой, но так близко оборотень подойти не осмелился. Он потянулся было к сладостно пахнувшему угощению, но взять не решился и отскочил, хотя Фрейзе не шевелился и лишь тихо произносил какие-то ободряющие слова.

– Отлично! – сказал он. – Ладно, позже ты, разумеется, подберешь свое угощение. – Вдруг Фрейзе заметил, что в дверях гостиницы стоит Ишрак и внимательно за ним наблюдает.

– Зачем ты кормишь его хлебом? – спросила она.

Фрейзе пожал плечами.

– Просто хотел получше его рассмотреть. И потом, мне показалось, что хлеб с вареньем ему должен понравиться.

– Все остальные его ненавидят, – продолжала она, – через два дня убить собираются, а ты его хлебом с вареньем угощаешь. Странно.

– Жалко его, бедолагу, – признался Фрейзе. – Вряд ли ему самому хотелось оборотнем становиться. На него это, должно быть, обрушилось просто как снег на голову, а теперь ему из-за этого умирать придется. Несправедливо как-то.

За эти слова он был вознагражден краткой улыбкой.

– Несправедливо, – согласилась Ишрак. – И ты прав: возможно, он просто от природы такой. Может, это какая-то неизвестная разновидность животных и мы такой еще никогда не видели. Знаешь, как те детишки, которых многие эльфийскими подменышами считают: они словно не имеют никакого отношения к той среде, в которой им привелось вырасти.

– Да уж, в нашем мире не любят тех, кто сильно ото всех прочих отличается, – кивнул Фрейзе.

– И это тоже верно, – подтвердила Ишрак; уж она-то сама чуть ли не с рождения сильно отличалась от окружающих – и смуглым цветом кожи, и темными, чуть раскосыми глазами, и многим другим.

– Как приятно, что ты такая добросердечная девушка! – восхитился Фрейзе, обнимая Ишрак за талию. – Может, поцелуемся?

Ишрак стояла совершенно неподвижно, не поддаваясь на его ласковые объятия, но и не вырываясь. И эта ее неподвижность способна была оттолкнуть куда сильней, чем если бы она рванулась, отскочила и пронзительно завопила. Нет, она стояла, точно каменная статуя, и Фрейзе тоже замер, ничего более не предпринимая и чувствуя, что стоило бы, пожалуй, убрать руку с ее талии, но теперь он этого сделать почему-то уже не мог.

– Немедленно меня отпусти, – сказала Ишрак очень тихим и ровным голосом. – Учти, Фрейзе, я тебя по-хорошему прошу: лучше отпусти меня, иначе пожалеешь.

Он, пытаясь придать себе уверенности, усмехнулся, однако смех этот прозвучал что-то не слишком уверенно.

– А что ты мне сделаешь? – с улыбкой спросил он. – Побьешь? Ладно, я бы с удовольствием получил трепку от такой девчонки, как ты. Я даже вот что могу тебе предложить: ты мне уши надерешь, а потом сама же меня поцелуешь, хорошо?

– Нет, я швырну тебя на землю, – сказала она со спокойной решимостью, – и тебе будет очень больно. Мало того, ты почувствуешь себя полным дураком.

Фрейзе, точно принимая вызов, тут же еще крепче стиснул ее талию и со смехом сказал:

– Ах, красотка, никогда не стоит угрожать тем, чего сделать не можешь! – И он за подбородок приподнял ее лицо, пытаясь повернуть к себе и поцеловать.

А дальше все произошло так быстро, что он даже ничего не понял. Только что он обнимал Ишрак и уже склонился к ее губам, собираясь поцеловать, но уже в следующую секунду она, схватив его за руку, резко бросила его через себя, и он шлепнулся на спину, больно ударившись о грубый булыжник, да так и остался лежать посреди грязного двора с гудящей от резкого падения головой. А девушка, уже стоя на пороге гостиницы, сказала ему оттуда, слегка запыхавшись:

– На самом деле я никому не угрожаю зря, тем более тем, чего совершить не способна. Так что лучше хорошенько запомни: никогда даже не прикасайся ко мне, не спросив разрешения.

Фрейзе осторожно сел, потом столь же осторожно встал, старательно отряхнул куртку и штаны и, качая очумелой головой, снова удивленно посмотрел в сторону крыльца, но девушки там уже не было.

Поваренок так и сновал вверх-вниз по лестнице, таская в комнату Изольды и Ишрак ведра с горячей водой, которые они принимали у дверей и тут же выливали воду в ванну, которую заранее установили перед камином. Это, собственно, была большая деревянная бадья, сделанная из наполовину обрезанной винной бочки. Ишрак постелила на дно бадьи простыню и добавила в воду немного душистого масла. Затем парнишка наконец ушел, девушки заперли дверь, разделись и вместе залезли в исходившую паром воду. Изольда осторожно обмыла раненое плечо Ишрак и ее разбитый лоб, а потом велела ей повернуться спиной, чтобы удобнее было промыть ее густые черные волосы.

Отблески огня, горевшего в камине, сверкали на их влажной коже. Девушки тихо разговаривали, наслаждаясь горячей водой и теплом мерцающего очага. Вымыв густые темные волосы Ишрак, Изольда умастила их благовониями, свернула в тугой узел и заколола на макушке.