Принцесса Клевская (сборник) - Мари Мадлен де Лафайет

Та, со своей стороны, решилась на такие хитрости, что в конце концов сама себя погубила, и Месье запретил ей встречаться с Мадам.

Мадам, которую повергло в отчаяние нанесенное одной из ее подруг оскорбление, запретила госпоже де Монтеспан и госпоже д’Арманьяк являться к ней. Она хотела даже заставить Варда пригрозить последней, сказав, что если та не вернет госпоже де Мекельбург, то он отдаст Мадам письма, о которых шла речь. Но он этого не сделал, ограничившись лишь предложением, что укрепило Мадам в прежней мысли: Вард – великий лицемер.

Месье тоже его разгадал из-за пересказов того, о чем говорилось у короля и у него. Поэтому Вард лишь изредка осмеливался появляться у Мадам, и так как Мадам в своих письмах к нему не отчитывалась в частых беседах, которые имела с королем, он стал думать, что король влюбился в Мадам, и это привело его в полное уныние.

Тем временем, по сообщениям из Польши, стало известно, что граф де Гиш, совершив поразительные подвиги, вместе с польской армией оказался в таком положении, при котором спасения нет. Эту новость сообщили за ужином у короля. Мадам это страшно поразило, и она была счастлива тем, что всеобщее внимание к рассказу помешало заметить охватившее ее волнение.

Мадам вышла из-за стола. И, встретив Варда, сказала: «Я вижу, что люблю графа де Гиша больше, чем полагала». Подобное заявление вкупе с подозрениями, возникшими у Варда по поводу короля, заставило его принять решение переменить манеру поведения с Мадам.

Думаю, он немедля порвал бы с ней, если бы его не удерживали слишком серьезные соображения. У него было два повода пожаловаться ей. Мадам шутливо возразила, что в отношении короля видит его в роли Шабана[174], а что касается графа де Гиша, то готова напомнить ему, сколько он всего сделал, чтобы поссорить ее с ним, если, конечно, он не возражает, чтобы она посвятила его в свои чувства к де Гишу. Затем Вард сообщил Мадам, что начинает понимать: графиня де Суассон ему небезразлична. Мадам в ответ заметила, что вряд ли он сможет находиться с той в одной кровати: нос ее причинит ему большие неудобства[175]. С той поры отношения Мадам с Бардом складывались скорее на основе сдержанного уважения, ибо породившие его обстоятельства ушли в невозвратное прошлое.

Тем летом все отправились в Фонтенбло, и Месье, который не в силах был смириться с тем, что обе его подруги – госпожа д’Арманьяк и госпожа де Монтеспан – не имеют возможности принимать участия в увеселениях, так как Мадам запретила им появляться в ее присутствии, согласился, чтобы госпожа де Мекельбург вновь встретилась с Мадам, и в результате встретились все трое, перед тем как двор покинул Париж. Однако первым двум так никогда и не удалось вернуть благосклонность Мадам; в особенности это касается госпожи де Монтеспан.

В Фонтенбло все думали только о развлечениях, а средь бесчисленных празднеств дамские раздоры всегда создают определенные трудности, и самая большая возникла из-за media noche[176], где король просил присутствовать Мадам. Праздник должен был проходить на канале, на ярко освещенном судне, сопровождавшемся другими – со скрипками и музыкой.

До сего дня беременность мешала Мадам принимать участие в прогулках, но теперь, на девятом месяце, она бывала всюду. И потому попросила короля исключить из числа гостей госпожу д’Арманьяк и госпожу де Монтеспан. Тогда Месье, полагая, что его авторитету мужа нанесен урон, поскольку удалили его приятельниц, заявил, что не будет присутствовать на празднествах, где нет этих дам.

Королева-мать, которая по-прежнему ненавидела Мадам, укрепила его в этом решении, рассердившись на короля, принявшего сторону Мадам. Но Мадам все-таки одержала верх, и дамы не присутствовали на media noche, что привело их в бешенство.

Графиня де Суассон, с давних пор безумно ревновавшая Мадам к Варду, не переставала, однако, поддерживать с ней хорошие отношения. Однажды, заболев, она попросила Мадам навестить ее и, желая выяснить чувства Мадам к Варду, после бесчисленных заверений в дружбе упрекнула ее в отношениях с Вардом, которые в течение трех лет Мадам поддерживает без ее ведома; если это галантные отношения, то тем самым она наносит ей весьма чувствительный удар, а если это не более чем дружба, то непонятно, почему Мадам хочет скрыть ее, зная приверженность графини интересам Мадам.

Мадам всегда с готовностью стремилась помочь своим подругам выйти из затруднительного положения и потому сказала графине де Суассон, что в сердце ее никогда не было места чувству к Варду, которое могло бы огорчить ее. Тогда графиня попросила Мадам подтвердить в присутствии Варда, что она не желает поддерживать с ним иных отношений, кроме как через нее. Мадам согласилась. Тотчас послали за Вардом. Он был немного удивлен, но, когда понял, что Мадам вместо того, чтобы поссорить его с графиней, взяла вину на себя, пришел поблагодарить ее, заверив, что на всю жизнь сохранит признательность за проявленное ею благородство.

Однако графиня де Суассон, по-прежнему опасаясь какого-нибудь подвоха, так запутала Варда, что он проговорился, признавшись кое в каких вещах. Чтобы окончательно все выяснить, графиня поведала об этом Мадам, добавив, что Вард совершил недопустимое предательство по отношению к ней, показав королю письма английского короля.

Мадам не отступилась от своих слов. Она по-прежнему утверждала, что за Вардом нет вины перед графиней, и, хотя была недовольна им, не желала показаться лгуньей (а вышло бы именно так, если бы ей пришлось открыть правду).

Графиня, однако, рассказала Варду прямо противоположное, что окончательно сбило его с толку. Он признался во всем, поведал, что только от Мадам зависело, чтобы он до конца дней никогда не встречался с графиней. Судите сами, в какое отчаяние впала графиня! Она послала за Мадам, просила зайти к ней. Мадам застала ее в неописуемом горе из-за измены возлюбленного. Графиня просила Мадам рассказать правду, заявив, что прекрасно понимает: причина, помешавшая ей сделать это, – доброе отношение к Варду, но его предательство такого не заслуживает.

Затем она сообщила Мадам то, что знала, и, сопоставив все вместе, они обнаружили невообразимый обман. Графиня поклялась, что никогда больше не увидит Варда. Но чего не сделаешь во имя страстной любви! Вард так ловко разыграл комедию, что смягчил ее.

Тем временем де Гиш возвратился из Польши[177]. Месье позволил ему вернуться ко двору, но потребовал от его отца, чтобы де Гиш не появлялся там, где находится Мадам. Он часто встречал ее и, несмотря на долгое отсутствие, не переставал любить, хотя Мадам порвала с ним всякие отношения, к тому же было неясно, что ему следует думать об истории с Бардом.

Он не мог отыскать способа объясниться с Мадам. Доду[178], единственного человека, которому он доверял, не было в Фонтенбло, но окончательно привело его в замешательство то, что Мадам, зная, что королю известно о ее письмах к нему в Нанси и о подаренном ею портрете, вновь потребовала все это вернуть через короля, и де Гиш действительно отдал и то, и другое королю с несказанной болью и безропотным послушанием, с каким всегда относился к приказаниям Мадам.

Между тем Вард, чувствуя свою вину перед другом, настолько все запутал, что голова у графа де Гиша пошла кругом. Здравые рассуждения подсказывали ему, что он был обманут, но де Гиш не знал, принимала ли Мадам участие в обмане или виноват один Вард. Буйный нрав не позволял ему оставаться в тревожном неведении, и он решил взять в судьи госпожу де Мекельбург, которую Вард назвал свидетельницей его верности. Однако пойти на это граф де Гиш готов был лишь при условии согласия Мадам.

Он написал ей при посредстве Варда, изложив свою просьбу. Мадам произвела на свет Месье де Валуа и пока еще ни с кем не виделась, но Вард с такой настойчивостью просил у нее аудиенции, что она приняла его. Прежде всего он бросился перед ней на колени. Стал плакать и молить о прощении, предлагая ей скрыть, если она согласна действовать с ним заодно, существовавшие между ними отношения.

Мадам заявила, что не принимает подобного предложения, а, напротив, хочет, чтобы граф де Гиш узнал всю правду; да, она была обманута и попала в ловушку, коей никто не сумел бы избежать, и потому не желает иного оправдания, кроме истины, только тогда все поймут, что в руках любого другого ее добрые побуждения не были бы извращены так, как это случилось.

Затем Вард хотел вручить ей письмо от графа де Гиша, но она отказалась взять его, и правильно сделала, ибо Вард показал уже письмо королю, сказав при этом, что Мадам обманывает его.

Еще он просил Мадам назвать кого-нибудь, чтобы помирить их с де Гишем. Во избежание дуэли она согласилась, чтобы примирение состоялось у мадам де Мекельбург, однако Мадам не желала давать повода думать, будто встреча эта состоится по ее разрешению. Варда, ожидавшего совсем иного, охватило беспредельное отчаяние. Он бился головой о стены, плакал, словом, делал вещи несуразные. Но Мадам проявила твердость, не отступилась, и хорошо сделала.