Жемчужина дракона (СИ) - Лакомка Ната

— Да, ваше величество?

— У тебя кое-что завалялось, что принадлежит нашему роду, — сказал он вкрадчиво. — Надо бы вернуть. Ты же не собираешься становиться драконом?

— Упаси Боже, — коротко ответила я.

— Тогда положи на стол.

Я подошла к столу, поставила на него корзину, достала из поясного кармашка драконью жемчужину и положила рядом с корзиной.

— Забери, — велел король Тристану.

Тот подошел ко мне, едва не коснувшись плечом, и взял жемчужину.

— Значит, вы договорились с герцогом ди Амато, что разыграете бой не на жизнь, а на смерть? — спросила я небрежно. — Умный ход, ваше величество. И как мастерски исполнено — один предсмертный рев чего стоил. Я готова была поклясться, что вас удракошили.

— Злишься? — усмехнулся король. — Сначала мальчишка серьезно думал, что справится со мной, но я быстро… объяснил ему, что он ошибается. Правда, и он успел меня зацепить… — король поднес руку к располосованной щеке и поморщился. — Ты мне всю красоту испортил, щенок. Шрамы от драконьей лапы не заживают!

— Простите, ваше величество, — сказал Тристан.

— Уже простил, — хмыкнул король. — А вот как ты умудрилась устроить это светопреставление на площади, Лален? Что это за колдовство с несгоревшим пергаментом?

— Это не колдовство, ваше величество, — сказала я ровно. — Всего-то смешать чашку воды на чашку прозрачного восточного вина, спрятать флакончик в рукаве, во время молитвы вылить, а потом поджечь. Я проверяла — даже бумага не сгорает. А пергамент толще.

— Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что умные женщины обитают лишь при монастырях, — осклабился король.

— Монастыри — кузницы пытливых умов, — ответила я так же ровно.

— Все закончилось, но вы совсем не веселы, лгунишки, — король сел в кресло, посматривая на нас с Тристаном, стоявших рядом, но даже ни разу не взглянувших друг на друга. — И необыкновенно молчаливы. Вам нечего сказать?

— Есть, — ответила я, глядя в пол. — Милдрют говорила, что это ты все затеял — с картиной, с записками.

— Да, — коротко ответил Тристан, по-прежнему держа жемчужину в ладони.

— Значит, лгал мне, — я уже не сдерживала злости.

Он промолчал.

— Использовал меня, как палку, которой тычут в осиное гнездо.

— Я бы не позволил, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — произнес он глухо.

— Делал вид, что не хочешь никого разоблачать, а сам подталкивал меня, чтобы я обвинила герцогиню и ее любовника.

— Лучше было бы, чтобы это сделал сторонний человек, — ответил Тристан. — Магали, я…

— Врал, что я у тебя первая!

— Тут не врал, — быстро сказал он.

Король наблюдал за нами с огромным интересом, но не вмешивался. Но я уже достаточно узнала, больше говорить было не о чем.

— Вы обещали, что наградите меня, если я успешно выполню миссию, — обратилась я к королю. — Я выполнила, и даже больше. Разоблачила убийц вашего брата, раскрыла все семейные тайны, соблазнила вашего племянника.

— Ты беременна? — коротко спросил король.

— Нет, — ответила я так же коротко. — Но я все равно требую награды.

Лицо короля выразило такое разочарование, будто я должна была зачать его наследника. На Тристана я не смотрела, и мне не было известно, что он думает по этому поводу.

— Награду ты заслужила, — признал король. — Что хочешь? Моего племянника? Забирай. Тем более, мальчишка сам просил тебя в жены.

— Просил в жены? Как мило! И вы разрешили, конечно же!

— Не вижу препятствий для такого союза, — расщедрился король. — Можем обвенчать вас сегодня же. Я не против. Тристан ди Амато, бери эту женщину в жены…

— Ваше величество! — перебила я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от злости. — Вы не против, жених согласен. Но забыли спросить у невесты. Забыли спросить, желаю ли я этой свадьбы.

— А ты ее не желаешь? — усмехнулся король.

— Отвечу лично лорду, — я поклонилась королю и повернулась к Тристану.

— Магали, мне очень жаль… — начал он.

— О, не стоит сожалений, — заверила я его. — Значит, просил моей руки?

Он кивнул.

— Так вот тебе мой ответ, — сказала я и ударила его кулаком в нос.

Я никогда никого не била, и никогда не была особо ловка и сильна, но этот удар получился — во многом благодаря тому, что Тристан все еще держал в руке драконью жемчужину и не успел увернуться.

— Ух ты, — сказал король Рихард без особого сожаления. — Больно, наверное!

Тристан не вскрикнул, но отшатнулся и схватился за лицо. Кровь из разбитого носа хлынула ручьем, только я не испытывала ни малейшего раскаяния.

— На тебе все равно быстро заживет, — сказала я злорадно и продолжала: — Итак, ваше величество. Когда мы с вами заключали договор, и слова не было, чтобы я стала герцогиней. Вы обещали мне лавандовые поля и сундук золота. Так как я не беременна, согласна на сундук серебра. Давайте поля и деньги, и я уезжаю завтра же.

— Магали! — зажимая разбитый нос, Тристан шагнул ко мне, но я остановила его, выставив руку ладонью.

— Ты использовал меня в своих интригах, и я тоже буду использовать тебя в своих интересах — чтобы жить спокойно. Хватит с меня драконов! — я не смогла сдержать слез, и от этого разозлилась еще больше. — Сыта по горло! Всеми! Драконами!..

Я выбежала на террасу, и первым мне на глаза попался горшок с амарантом, который я подарила леди Ромильде. Алые гроздья свешивались до самых перил, как драконьи языки. В сердцах я столкнула его с балкона. Горшок рухнул на брусчатку, и только тогда я немного пришла в себя. Точно так же, как этот горшок, разбились все мои надежды, все мечты, разбилось мое сердце…

Эпилог

Уехав в Юнавир, который по приказу короля был закреплен за мной и моими возможными детьми пожизненно, я не пожелала на прощанье встретиться с Тристаном. Он рвался поговорить, но король не позволил меня беспокоить. Более того, в довесок к сундуку с серебром он снабдил меня каретой, четверкой резвых лошадей и пятью слугами, которых отобрал сам.

— Это чтобы тебя не прибили на второй же день, Лален, — сказал он мне.

Я только хмуро кивнула в ответ, потому что говорить мне не хотелось не только с Тристаном, но и с королем тоже.

Около года я жила безвыездно в своем каменном доме, на краю лавандового поля, окруженная почтительными и верными слугами. Я решила не полагаться больше на королевские милости и потратила полученное серебро, вложив деньги в торговлю лавандой. Работа занимала все время и отвлекала от воспоминаний об Анжере.

Но забыть было невозможно хотя бы потому, что раза два в месяц, а то и чаще, в Юнавир наведывались посланцы герцога ди Амато, и сам он приезжал тоже. Вернее — прилетал, и бродил по округе, поджидая меня, желая и не смея заговорить.

Я гнала и его, и его посланников, и больше не приняла ни одного подарка.

— Не хочу иметь ничего общего с драконами, — повторяла я раз за разом слугам герцога, и они уходили ни с чем.

В один из летних дней, когда я раскладывала на сушилке пучки лаванды, небо вдруг потемнело, и над домом стрелой промчался золотистый дракон. Он приземлился на поле, смяв кусты лаванды хвостом, и я вышла ему навстречу, чтобы высказать все, что думаю о тех, кто от нечего делать пугает людей и портит мои цветочные грядки. Я ждала, что он превратится в человека, но дракон не спешил менять облик.

«Летим со мной», — раздался в моем сознании драконий голос.

Вот тут я испугалась — не слишком ли была самонадеянна, раз за разом отказывая дракону.

Куда только делись обиды, злость и уверенность в собственной правоте! Я замотала головой и попятилась, готовясь обратиться в бегство, но в голове снова раздался нечеловеческий голос:

«Не бойся. Хочу кое-что тебе показать».

Он изогнулся, подставляя спину, и подвернул хвост, чтобы я могла забраться по нему, как по лестнице. Поколебавшись, я решила подчиниться, и забралась на драконью спину, вцепившись в роговые пластины, растущие вдоль хребта.