Агрессия: хроники Третьей Мировой войны - Алексей Колентьев

- Там уже нет. Бери, владей и помни, как вытащил меня из той горячей могилы.

- Спасибо, брат.

…Мы ещё некоторое время стояли, дальнейший разговор вертелся вокруг обычных житейских проблем. Я отвечал автоматически, подарок, пристёгнутый слева у пояса, ощущался новой приятной тяжестью. Голову переполняла та особенная пустота, когда ни одна мысль не додумываясь до конца просто вязнет не принося пользы. В какой-то момент закруглив тему, я вышел из-под навеса и тут же столкнулся с кем-то в полумраке. Человек отскочил и стал заваливаться назад, оскользнувшись в жидкой грязи. Сработал рефлекс и я поймал ускользающий рукав бушлата, слегка потянув лёгкую, по ощущениям, ношу на себя. Женщина или подросток, даже дистрофик-новобранец весит больше…

- Ропша, это ты?!

В отрывистой фразе послышались знакомые нотки. Свет фонаря выбившийся из-под хлопающего на ветру полога ближайшей палатки позволил разглядеть прядь светлых волос, прилипших ко лбу. Блеснули серо-голубые, полные слёз глаза. Лера…

- Я…

Не знаю как это вышло, но в следующий миг наши губы уже встретились. От девушки пахло обычным медицинским духом: смесь антисептиков, хлорки и чего-то ещё. Прижимая Леру к груди, интуитивно находя глаза, лоб, щёки и губы в надвинувшейся снова темноте, я с запозданием опознал её родной, сладкий телесный запах. В какой-то момент оторвавшись от меня, девушка быстро и очень тихо заговорила, словно боясь что я исчезну, не успев услышать всех новостей:

- Шуфенков прислал список вновь поступивших… Там среди сопровождающих увидела твою фамилию. Ехала, торопилась, думала не успею и… И снова потеряю твой след! А ты… Ты искал меня?!..

Рассказывать про бесконечные запросы, которыми я достал и госпитальную канцелярию и потом всех штабных в роте, особенно не хотелось. Но просто так молчать тоже не было сил, поэтому, кое-как преодолев застрявший в горле ком стекловаты, удалось произнести:

- Искал как только мог… Но ты же видишь, чинов не приобрёл, а на запросы рядовых писарское войско реагирует не особо шустро. Думал, что всё …

Неожиданно поднявшийся ветер, бросил пригоршню мокрого снега прямо на нас. Мелкие капельки влаги засеребрились на коже, ресницах девушки. Я снял перчатку и как мог бережно отёр таявшие снежинки с её щёк. Лера вдруг поймала мою ладонь и прижавшись к ней губами, прерывисто всхлипнула. Потом, резко потянула куда-то в темноту, решительно пробормотав:

- Пойдём… Быстрее…

Некоторое время ушло на блуждание между палатками, но время для меня застопорилось, перестав существовать. Долгое время представляя нашу встречу, ни как не думал, что она будет вот такой. Как и в тот первый раз в пещере, я совершенно растерялся. Разум хотел передать все те мысли, что возникали всякий раз, когда война ненадолго разжимала свои объятия. В такие моменты я упорно пытался представить, а что случится после? Что будет, если по какому-то огромному недоразумению выживу я, да и Лера вдруг решит остаться со мной рядом на какое-то время? Попытки каждый раз оканчивались ничем. От природы обладая совершенно посредственным воображением, живо представить нашу совместную жизнь не получалось. И я просто сидел в палатке, или там, где застанет минутка отдыха, уставившись в пространство. Сон приходил короткими оборочными провалами в темноту, а потом снова был очередной бой и война опять завладевала мной целиком.

…Хлопнул полог, мы пришли в скудно обставленную палатку, где от всей мебели был старый рассохшийся стул, печка-буржуйка в центре комнаты, да узкая кровать застеленная тонким зелёным одеялом, упрятанная за белой больничной ширмой. Мы замерли на пороге, взгляд девушки растерянно пробежал по моему лицу, потом она оглянулась назад и в этот миг я просто её поцеловал в губы. Сначала неумело, потом вспомнилось всё , что стёрлось и казалось ушло навсегда. Но тело помнило, каждое прикосновение открывало забытые уголки памяти, заставляя кровь приливать к голове, от чего в ушах стоял непрерывный гул. Мы бестолково кружили по комнате, я бедром задел угол стола, от чего на пол градом полетели какие-то бумаги. Потом пришла очередь ширмы и вот мы уже вообще потерялись, время не просто утратило своё значение, оно ускорилось настолько, что я перестал его ощущать.

Очнулся я от лёгкого ощущения щекотки. Скосив глаза вниз, увидел как непокорный светлый локон колышется от моего дыхания возле самого кончика носа. Голова девушки прочно обосновалась у меня на груди, а её руки крепко держали меня за плечо и талию. Горячая нога прочно обхватила моё бедро и я боком ощущал, как подрагивает её живот при дыхании. Стараясь не тревожить Леру, я попытался чуть поднять голову, чтобы осмотреться, но девушка тут же встрепенулась и вскинула голову, не разжимая объятий:

- Ты не уснул?

- Это было бы свинством с моей стороны. Не видеть любимую женщину столько времени и вдруг уснуть в такой пикантный момент!..

Я потянулся вниз и найдя губами её макушку поцеловал, попутно вдохнув знакомый запах. Однако на этот раз примешивались всякие больничные запахи и ещё холодная сырость поздней осени, от сквозняков, гуляющих по палатке. Девушка вздрогнула, потом потянулась вверх всем телом. В полумраке блеснули её глаза обращённые на меня:

- Ой, я совсем не против. Когда ещё выдастся возможность поспать, как не сейчас!..

Опустив руку вниз, я провёл ладонью по плечу, спустился ниже. Лера задрожала, кожа её покрылась мурашками и следующие полчаса мы не разговаривали. Всё получалось нежнее, более чувственно чем в первый раз, хотя как и в начале я плохо помню что и как происходило. Наконец, оторвавшись друг от друга мы замерли, каждый слушал и считал вздохи другого. В чувство меня привёл холод. Оглядевшись, заметил бардак устроенный нами в палатке. Вещи опять перемешались, одеяло сбилось к изножью кровати. Сев, я подобрал тонкое солдатское одеяло вправленное в серый, застиранный пододеяльник и укрыл девушку. Но Лера застыла, лёжа на спине, её тёмные сейчас глаза следили за каждым моим движением не отрываясь. Когда я опустился рядом и поцеловал её в ключицу, девушка что-то пробормотала и поёрзав под одеялом снова прильнула ко мне всем телом.

- Слышала, ты останешься при штабе на несколько дней. А я через час уезжаю, нужно налаживать работу нового полевого госпиталя под Александровкой.

Страх холодной змеёй обвил мою грудь и стиснул её со всей силы. Учитывая как амеры любят бомбить наши госпиталя и расстреливать врачей с ранеными, Леру не ожидало ничего хорошего. Снова мучительно засосало под ложечкой, нестерпимо захотелось закурить. Сглотнув колючий комок ставший поперёк горла, я ровным голосом уточнил:

- Это на пятьдесят километров западнее, практически на «передке».

- Я почти единственный настоящий военный хирург с реальным довоенным опытом на три госпиталя. Остальные – из гражданских, отмобилизованных. Есть отличные специалисты, но…

Недоговорив, она снова развернулась ко мне лицом и снова был этот длинный, жадный поцелуй полный нежности и отчаянья. Оторвавшись, Лера горячо зашептала, уткнувшись мне в шею.

- Мне самой страшно… чёрт, мне каждую секунду страшно от того, что прилетит осколок, бомба или другая дрянь!.. Помнишь, есть легенда про Реку Мёртвых – Стикс? Она разделяет живых и мёртвых. Живые видят только тени на другом берегу и слышат лишь их невнятный шёпот. Не хочу быть только бесплотным духом, не хочу чтобы нас опять что-то разделяло!..

Кожей я почувствовал, как Лера плачет. Слёзы отчаянья, они самые горячие и горькие одновременно. Подняв её лицо за подбородок, поцеловал в заплаканные веки, щёки и заострившийся кончик носа.

- Помнишь тот самый первый раз, в пещере?

- Д-да… помню…

- Ты тогда взяла с меня слово, что я не умру до нашей следующей встречи. И вроде сработало: мы всё ещё живы и опять вместе. Раз уж так вышло, что я остаюсь как бы в тылу, а ты отправишься к чёрту в зубы… Короче, теперь моя очередь взять с тебя обещание не умирать.

Взяв её лицо в свои ладони, я наклонился так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Сейчас они были почти синими, в красных прожилках на белках. В уголках застыли капельки солёной влаги. Пристально всматриваясь в эти, кажущиеся бездонными глаза любимой женщины, я твёрдым голосом произнёс:

- Обещай мне это. Твёрдо обещай не умирать!

- Да… Обещаю…

… Мы не отрывались друг от друга, пока в палатку не влетел какой-то мужик в грязном халате поверх полевой формы. Поняв, что Лера за ширмой не одна, он остановился и застуженным до сиплости голосом сообщил, что машина ждёт. Девушка нехотя отодвинулась и мы замерли. Вечность закончилась, время вновь побежало стремительно и неумолимо. Лера глазами показала мне на большой бак с водой. Рядом с которым стоял на полу гнутый алюминиевый таз. Мыться ледяной водой, совершенно не стесняясь наготы друг друга было словно продолжением того, что прервал запыхавшийся санитар. Торопливые прикосновения, мимолётные взгляды – всё это врезалось в память так сильно, что вряд ли когда-нибудь можно забыть. Потом, мы стали быстро одеваться, путаясь в вещах, снова ежесекундно стараясь коснуться друг друга рукой, плечом, ладонью. При этом больше не было сказано больше ни единого слова. Тягостное молчание преследовало нас до самого порога. Лера забралась в кабину грузовика, тащившего на прицепе длинный бронированный вагон, с узким рядом тёмных бойниц по обоим бортам. Я стоял у входа в опустевшую палатку до тех пор, пока машина не вырулила на основную трассу, ведущую прочь из лагеря и не скрылась в предрассветной темноте. Было без пятнадцати минут четыре утра. Машинально оправив чуть криво сидевшую разгрузку, я направился к навесу, где уже рычал мотор нашего броневика, предстояло в очередной раз попрощаться с тем, кто стал мне немного ближе на этой войне.