Клан – моё государство 3. - Китлинский

– Это доказать надо, их преступление, что сделать почти невозможно. Так?

– Верно. Когда правовые структуры подчинены власти, сделать это невозможно. Поймать их гораздо проще, чем ты думаешь, но посадить при такой власти – нет.

– Рука руку моет.

– Именно.

– Говорят, что Андропов хотел навести порядок.

– Говорят, в Москве кур доят. Иди теперь разбери.

– Когда Андропов стал генеральным секретарём, все кипятком писали, но ловить почему-то стали в кино прогульщиков.

– От того и пустились на облавы, что система не хотела дать себя скушать, направила его усилия не в свою сторону, а на народ. Андропов это понял и стал готовиться к загону самой власти,- Сашка вытолкнул вагонетку в зев прохода.- Щёлокова взяли в оборот.

– А он дожидаться ареста не стал.

– Поспешил. Ему выдержки не хватило. Если бы он кончины Андропова дождался – всё бы сошло ему с рук.

– Саш, а ему что светило?

– Вышка. Ему и всем его замам.

– Их всех Андропов держал под "колпаком"?

– Крепко держал. Имел помощника хорошего. Сергеева. Слышал?

– Который застрелился?

– Да.

– Ходили слухи, что Сергеев самый страшный человек в КГБ.

– Добрейшей души был мужик. Контрразведчик от Бога. Он сумел засадить своих людей, с разрешения Андропова, кругом. Сергеев знал про нашу страну всё и про власть тоже. Боялись его сильно, отсюда и слухи о его кровожадности. Когда Андропов умер, его трогать побоялись.

– Что ж он застрелился?

– Я его под пистолет подвёл,- ответил Сашка, заворачивая выехавшую из отверстия вагонетку.

– Зачем?

– Его обкладывали со всех сторон постепенно. Нет, я был бы рад, стань он главой КГБ, даже подсобил бы ему в деле разгребания дерьма, но он отказался. Сказал, что сам человек системы не имеет права её разрушать, хоть и ненавидит, ибо это непорядочно. Вот пулю в лоб и пустил.

– И что смерть его дала?

– Во-первых, никто не знает, дал он свой архив кому-то или нет. Во-вторых, сразу после его смерти вся шушера стала всплывать. При его жизни многие в столице не показывались, даже на околицу Москвы боялись ступить, а когда он ушёл, принялись жить в наглую. Он мне сказал так: "Когда уйду, ты мужик умный, сумеешь распознать, кто всплывёт, эти и будут главные". Вот они и всплыли в центре и на местах. Никто со стороны в их ряды не просочился.

– Саш, так среди них есть такие, кто до перестройки был никем,- удивлённо пожал плечами Снегирь.

– Это твоё заблуждение. Нет у власти никого, кто бы не сидел в системе. Да они мелкие чиновники в прошлом, но выпестованы они этой системой, они её птенцы. И старых они не посадят. Кто станет подкладывать мину под свой зад, если тебе самому скоро уходить, что грозит тюрьмой?

– Потому они и ополчились на человека не из системы.

– Кого имеешь в виду?

– Руцкого.

– А!!! Этого…

– Разве не так?

– Абсолютная ложь, как говорят физики. И он из системы, и генерал Дудаев из системы. Обоим им будет плохо. В системе надо действовать по её внутренним законам, иначе сожрёт она тебя.

– Руки не чесались?

– На место убитого чиновника приходит такой же продажный чиновник. Я систему осмотрел и понял, что сил моих не хватит. Сменить же всех скопом – смерть для государства.

– Выходит, что честных нет совсем?

– Тут дело не в честности как таковой.

– Так ты же в неё упирал? А что, не это главное?

– Молод ты ещё в политическом вопросе. Ягнёнок.

– Саш, ты не смейся, мне серьёзно знать хочется.

– Дак спрашивай.

– Ты за гражданскую войну или нет?

– Категорически против. Гражданская война ведётся руками простого народа, а лидеры, как правило, отсиживаются в Кремле, время от времени друг друга сменяя. Убивать кого-то из-за амбиций Ельцина с одной стороны и противостоящего ему, тоже с амбициями, Руцкого, свеч не стоит. Глупость. Это я для примера, поскольку есть такой конфликт в верхах. Руцкой, кстати, не мишень для Ельцина, мелочь. Наоборот, надо не допустить гражданской войны. Народу тяжко придётся и без неё. Пусть они в столице выясняют отношения между собой, даже черепа пусть друг другу раскроят, невелика для России потеря. Но эти разборки не должны выплеснуться на провинции. Она, провинция, всех кормит и поит, и если московские потасовки перекинутся туда – Россия рухнет.

– Это понятно. Голод, эпидемии, разрушения. На войне, как на войне.

– Вот в Москве пусть и воюют хоть до последнего,- Сашка закинул в вагонетку последнюю породу.- Всё, лезем отсюда к чертовой матери. Из этой проклятой шахты.

– Раньше я не замечал в тебе пренебрежительного отношения к добровольному каторжному труду,- подколол Снегирь.

– Я, Андрей, не исключение из правил, во мне лень живёт как в любом русском. Вот тебе ещё из "Бхагават-гиты" процитирую: "Ведь если бы я, когда-либо пренебрёг исполнением долга, несомненно, все люди последовали бы моему примеру",- Сашка полез на выход.

– Ты же в эту ахинею не веришь?- залезая следом, спросил Снегирь.

– Так не в неё саму, милый ты мой. Мне на неё чхать хочется сто лет. Я верю в реальность ситуации. А истине, если она от жизни – поклоняюсь. Всего-то. И то, что сам работаю как проклятый – пример для остальных и необходимость. К тому же мне положение не позволяет делать это плохо, уважать перестанут и разбегутся. Мне уважение крайне нужно, особенно от них, добытчиков. В горном деле мы равны, пусть я где-то умнее их, но повода оскорбиться я дать не могу.

– Потому за тобой люди и идут без раздумий.

– Такие черты в себе самом надо искать и воспитывать обязательно. Вот если бы Ельцин бросил играть в эту дурацкую игру – большой теннис, а занялся проверкой исполнения своих указов, а вслед ему не стали бы выходит на корты, как обезьянки, все остальные прихлебатели, занявшись прямым своим делом – исполнением указов, может и было бы у нас нормальное общество.

– Хорошие черты надо воспитывать в том, кто умеет держать данное слово, что само по себе на грани искусства,- ответил, вздохнув, Снегирь. Они замолчали и весь путь, по узкому лазу, проделали молча.

Часть 5

Янг, как и обещал, устроил Елену в фирму. Два месяца она обживалась и присматривалась к сотрудникам. К ней, как она подметила, тоже весьма приглядывались. Тщеславие её было ущемлено. Сильно. Все были обходительны и тактичны, но красоты замечать никто не хотел. Ей не было сказано ни одного комплимента. Обидевшись, она пустилась на женские хитрости, чтобы привлечь к себе хоть чуточку внимания, но результата не последовало. Её продолжали не замечать. В конец расстроившись, она пошла к одной молодой сотруднице поговорить по душам и всё выяснить, будучи уверенной в том, что не внимание к ней – козни Янга. Спокойно выслушав Елену, сотрудница, улыбнувшись, ответила, что её предположения ложны и напрасны. Дело в том, пояснила сотрудница, что это секретный разведцентр и работают в нём профессионалы, у каждого из которых за плечами уйма дел по всему миру. А не ухлестывают за ней по причине прозаической: из-за желания сохранить внутреннее душевное равновесие, в любви ведь много нервных душевных затрат и переживаний, что есть расход энергетический, в их же работе надо быть всегда на высоте. Любовные привязанности снижают профессионализм, а в плохом состоянии человек не может делать работу ответственную хорошо. Вернувшись в свою комнату, Елена упала на кровать и разрыдалась. Ей стало жаль себя. За то, что дала себя втянуть в дело, как ей казалось грязное. "Теперь точно убьют",- говорил ей внутренний голос. "И зачем я сюда полезла? Разницы нет кто они, смысл один. Опасность, которая мне угрожала, выросла многократно, и я её уже ощущаю явно". Она отревелась и уснула, совсем обессилив.

Несколько дней спустя, появился Янг. Он был одет в строгий элегантный костюм и широко улыбался. Он поцеловал руку Елене, всё происходило в отделе на глазах сотрудников, которые, впрочем, не придали этому никакого значения. Елена, заметив это, вымученно улыбнулась.

– Не сладко, вижу, вам, Елена Сергеевна,- сказал Янг.

– Нормально,- ответила она, решив не жаловаться и не хныкать, а держать марку.

– Вас женщин трудно понять. То вы смеетесь, то ревете, то говорите, что всё хорошо и всё время делаете это невпопад. Меня это настораживает. Сильно. Я же примечаю, что вам не по душе и что-то вас изнутри грызет. Говорите обо всём. Обсудим. Возможно, изменим кое-что.

– С чего вы решили, что мне плохо?- чуть пожав плечами, спросила Елена.- Совсем наоборот.

– В том то и дело, что наоборот,- нахмурившись, ответил Янг.- Вы сильно изменились за эти два месяца. Сильно и не в лучшую сторону.

– Неужто появились морщины?- Елена демонстративно достала зеркальце и стала всматриваться в своё лицо.

– Кокетка вы!- иронично произнес Янг.- Идемте-ка поговорим по душам,- и направился к выходу из отдела.

Они вышли в просторный холл, где собирались сотрудники по торжественным дням, чтобы выпить и пообщаться, для чего накрывали длинный стол. Янг взял два стула и, поставив их друг против друга, предложил Елене сесть на любой из них. Она присела на краешек. Янг расположился напротив так близко, что их колени слегка соприкасались.