Путешествие вверх - Алексей Ефимов

— Долго? — спросил Анмай.

Вместо ответа его собеседник вдруг… растаял. Серый комбинезон, сандалии, черные волосы, смуглое лицо, — всё вдруг слилось в сферу дымчато-золотого сияния. Анмай удивленно приоткрыл рот, — справляться с естественными реакциями тела ему удавалось не всегда… особенно, когда тебя вдруг хватает что-то невидимо-мягкое, и поднимает в воздух.

Он понял, что окружен сферой силового поля, — но тут золотистая сфера рванулась вперед и вверх, вытягиваясь стрелой. Вэру сбило с ног и прижало к днищу силового мешка. Тот сжался так, что он мог лишь сидеть, поджав ноги, но это оказалось неожиданно удобно. Воздух тоже оставался чистым и свежим.

У Вэру перехватило дух, — симайа мчался параллельно равнине, высоко, но с такой скоростью, что полет казался бреющим. При этом он ничего не слышал.

Желтые тучи сначала казались неподвижными, затем начали медленно расти, и вдруг поднялись в полнеба веерами и дугами застывшего золотистого пламени. Они валом перекрывали бездну, в которую уходила равнина под ними. Симайа проскочил сквозь тучи так быстро, что Анмай ничего не успел разглядеть, — по глазам ударило золотое сияние, затем темнота. Через секунду они мчались в желтом мраке. Он закрыл глаза, чтобы они быстрее приспособились к нему. Он чувствовал, что они спускаются вниз, то есть к центру масс Р`Лайх, но, когда симайа начал тормозить, Вэру показалось, что они поднимаются, и он никак не мог отделаться от этого ощущения, — оно, почему-то, нравилось ему больше.

Вокруг мерцали странные проблески света, такие тусклые и непонятные, что его мозг не мог сложить их в осмысленную картину. В полной тишине прошло несколько минут, затем симайа предупредил его:

— Закрой глаза.

На сей раз свет не гас, он полыхал огнем, обжигавшим неприкрытую кожу. Вэру задыхался от жары. В тот же миг его обдал мощный порыв ледяного ветра. Несмотря на всё это, он ощутил, как усилилось торможение, — симайа пробивался сквозь силовое поле колоссальной толщины, но не слишком мощное.

Когда яростное сияние угасло, Анмай осмотрелся, растирая обожженые руки. Они поднимались к исчерна-синей колыхавшейся поверхности, — словно бы перевернутого моря. Внизу раскинулось чистое небо, похожее на раннюю зарю, живо напомнившее ему Рассветный Мир Линзы.

Он даже приблизительно не мог определить размер этого пространства, — оно было очень большим и не имело горизонта. Под могучими темными валами, — они казались колыхавшейся землей, — неколебимо застыли острова, уступчатые прямоугольные массивы, похожие на отраженные в небе города, замершие в сумраке утра. Судя по мягким, смазанным теням, здесь был воздух. Этот мир был таинственно-чужим, и потому неодолимо привлекательным.

Стремительно поднимаясь, симайа врезался в колыхавшуюся темноту, и в ослепительной вспышке света пронзил её, — она оказалась очередной разновидностью силового поля. Теперь Вэру открылся новый вид, странно знакомый, словно он видел его в тех снах, что снятся ещё до рождения, — смутная чернота внизу, а вверху и вокруг, — масса светящихся тускло-коричневым туч. Пока симайа приближался к ним, снизу плавно поднимался каменистый склон земли. Взлет кончился, теперь они неслись горизонтально. Потом они нырнули в нагромождения облаков. Те оказались очень толстыми. Но тучи постепенно светлели, становились розовыми, желтыми, белесыми… наконец, они разорвались, — и Анмай увидел сердце Р`Лайх.

Необозримая равнина простиралась в беспредельность. На ней высились снежные горы, зеленели густые леса и раскидывались бескрайние степи. Но она, к удивлению Вэру, состояла из исполинских блоков, колоссальных прямоугольных плотов, разделенных ущельями шириной всего в несколько десятков метров. Самое странное, — плоты смещались друг относительно друга: каждый ряд двигался по своей орбите, со своей неизменной скоростью. В глубоком синем небе над ними плыли странные круглые облака… нет, планеты! Тысячи, миллионы планет, синеватых, перисто-белых, несомненно обитаемых и неповторимых. Их разделяли расстояния лишь в несколько раз больше их диаметров, — и этот невероятный ковер тянулся, насколько хватал глаз. Но самым необычным здесь было солнце, — радужно переливающийся многогранник. Из него били две тонкие, слабо расходящиеся струи белого света, — он видел невообразимое сердце этого мира, Ворота Соизмеримости, в которых плавился сам вакуум.

Анмай знал, что они окружены сверхмощным силовым экраном, превращавшим их излучение в видимый свет, иначе от всего этого великолепия не осталось бы и пара. Но его сердце сжал страх: он увидел кружащиеся вокруг них Йалис-генераторы Р`Лайх, — рой слепяще-ярких, как солнца, звёзд. До них было несколько сот миллионов миль, и даже на таком расстоянии их сияние било в глаза. Но большую часть света давали всё же не они, а бьющие из сердцевины Ворот выбросы, — пламя аннигиляции, пламя сгоравших Вселенных…

Анмай едва мог дышать от волнения. Наконец, он обернулся. Уже далеко позади над равниной высился облачный остров, подобный чудовищной грозовой туче. Он улыбнулся, вспомнив, как мчался в океане чистейшего розового света, но тут симайа резко пошел вниз. Зеленая равнина приближалась. Анмай успел разглядеть лес, реку, травянистое плато между ними, затем трава надвинулась вплотную, — и путешествие закончилось.

Прежде, чем Анмай успел это понять, на него обрушился шквальный порыв ветра, растрепал волосы, — и он остался один, свободный. Симайа мгновенно исчез в небе, сжавшись в золотистую стрелу.

Вэру, медленно поднявшись, осмотрелся, — опушка леса, с другой стороны, — заросший пышной травой склон, та же трава под ногами, её аромат в воздухе, довольно тепло, слабый ветер… Тут он увидел на опушке леса золотистые фигурки. Они выходили из-под деревьев, и шли к нему.

Анмай во все глаза смотрел на них — айа, золотые айа, точно такие же, как на том снимке в Тайлане, много, разные, молодые и… Нет, стариков нигде видно не было, хотя стареющие были. Те, кто постарше, одеты в белое, дети и молодежь, — в одни лишь повязки на бедрах. Все они окружили пришельца, рассматривая его с дружелюбным любопытством, — а он смотрел на них.

При виде множества живых, веселых, поразительно красивых лиц у него перехватило дыхание, — он сам не знал, почему. Может быть, из-за их красоты?

***..

Файа всегда были красивым народом — коричневая, глубокого тона кожа, густые черные волосы красновато-медного оттенка, четкие очертания правильных скуластых лиц, большие серо-серебристые глаза, — миндалевидные, широко расставленные и несколько удлиненные, слегка приплюснутые носы и пухлые, но красиво очерченные губы.

А золотые айа оказались иными, лучшими. Их гладкая кожа тоже была безволосой, но чисто-золотистой, разной, — у одних светлое золото, у других темное, или красноватое, но на свету у всех она отливала серебром. Волосы черные, очень густые, но не медно-черные, как у файа, а с тем же золотисто-металлическим отливом, иногда ярким, иногда призрачно-слабым. Самую красивую особенность их лиц составляли большие длинные глаза, поставленные чуть косо, — темно-синие, с вертикальным зрачком, расставленные чуть шире, чем у файа. Носы были короткие и слабо выступавшие, рты — чувственные, с пухлыми губами, открывавшими в улыбке правильный ряд зубов, таких же чисто-белых, как и белки глаз. Женщины айа выделялись роскошными гривами ухоженных волос, пышной массой спускавшихся до поясницы. Каждое движение, каждый поворот их поразительно красивых тел были исполнены грации. Гладкая поблескивающая кожа делала их похожими на статуи из ожившего металла. Глядя на их лица Анмай понял, откуда файа взяли два своих любимых цвета, — синий и золотой.

Больше он ничего понять не мог, — его мозг словно отключился. В этот день случилось такое и столько, всё вокруг изменилось слишком резко… и он перестал сознавать окружающее. Кажется, ему что-то говорили, трогали, куда-то вели за руку… Он еле смог добраться до какой-то хижины, кое-как стащил одежду, забрался в гамак, и тут же забылся тяжелым, словно камень, сном.

Анмай проснулся растерянным. Он не знал, сколько проспал, не знал даже, утро сейчас или вечер. Сообразив, что здесь вообще нет ни дней, ни ночей, он поднял голову и осмотрелся, тут же удивленно и испуганно замерев.

Напротив, у стены, сидела девушка, почти обнаженная, как все молодые айа, — весь её наряд составляла весьма легкомысленная повязка из ярко-синей, расшитой золотом ткани на бедрах, и несколько низко лежавших ниток пёстрых бус поверх неё. Она смотрела на него и, судя по всему, уже долго.

Анмай замер, растерянно глядя на неё снизу вверх, и невольно любуясь её гибкой фигурой, — изящной от лохматой макушки до испачканных землей босых ног. У неё было странноватое для айа круглое лицо, длинные, косо посаженные, глубоко синие глаза под тонкими линиями сходящихся, чуть хмурых бровей удивительно подходили к серьёзному очерку её маленького пухлогубого рта. На вид ей было лет двадцать, но он не стал бы утверждать, что ей на самом деле столько. В подобном месте…