Путешествие вверх - Алексей Ефимов

Он искоса поглядывал на небо, и вдруг его охватило предчувствие чего-то очень хорошего. Он улыбнулся. Этого предчувствия он не испытывал очень давно, ещё с юности. Оно никогда его не подводило.

Когда они выбрались наверх, в лицо ударил ветер. Анмай быстро пошел вперед, вновь замер на краю обрыва, и осмотрелся. Высота была приличной — метров тридцать. Внизу темнела полоса зарослей, дальше блестела спокойная, довольно широкая река. За ней, до самой бесконечности, — открытая, зеленая, тающая в необозримой синеве равнина. Там, где-то, очень далеко, парили смутно-синеватые острые силуэты — гор, а может, и огромных зданий. Справа, где у самой реки начинался лес, из зелени поднималась гигантская рука из серого гранита. С её открытой ладони внимательно смотрел громадный глаз. Рядом виднелись утопавшие в зарослях многоэтажные массивы древних на вид каменных построек. От них исходил физически ощутимый аромат таинственности, и Анмай, вдруг ощутив себя мальчишкой, не сразу решился взглянуть вверх. Несколько быстро ползущих в бездонно-синем небе рваных облаков лишь подчеркивали его глубину. И в этой бездне плыли миры…

Подчиняясь внезапному порыву, он растянулся на траве и закинул руки за голову, глядя вверх. Краем глаза он заметил на равнине узкую расщелину. Снежные горы на той стороне двигались, — медленно, едва заметно для глаз, и так же медленно над ним проплывали миры…

Он повернулся лицом к наплывавшим гигантам. Планеты сияли на небесной синеве, — синее в синем, расцвеченное белой вязью облаков. На севере они сверкали идеальными сферами, к югу становились серпами, сначала толстыми, потом всё уже, пока не исчезали, превращаясь в призрачные, едва заметные темные диски.

Присмотревшись, Анмай заметил смену бесчисленных фаз. Когда миры на несколько минут закрывали Ворота, на землю падала прохладная тень, подобная тени плывущего облака. В его ушах гремел беззвучный, медлительно-торжественный марш бессчетных плывущих планет. Проплывавшие над головой достигали тридцати угловых градусов в диаметре, дальние мерцали крошечными лунами. Их было столько, что он даже не пытался их сосчитать. Расстояния между ними были разными, и даже на равном удалении они различались по размеру раза в два, — а вдали величественно плыл одинокий гигант раза в четыре больше среднего диаметра, но такой же синевато-белый.

На всех бесчисленных мирах светились облачные фронты и спирали циклонов. Отражения Ворот на воде океанов горели нестерпимо яростным блеском. Под призрачной синеватой вуалью атмосфер змеились бесконечно разнообразные очертания красновато-зеленых континентов. Впрочем, не всегда зеленых, — иногда цвет жизни был коричневым, синеватым, бурым, или же желто-алым, как осенние листья. Анмай понял, что здесь трудами тринадцати сверхрас собраны несчетные обитаемые и населенные миры, — те, которым угрожало разрушение в огненной мантии Р`Лайх и другие, драгоценные жемчужины великого ожерелья.

Он посмотрел на их странное солнце, — оно объясняло всё. Именно через Ворота Соизмеримости Нэйристы проводили собранные во всей Вселенной миры, обреченные в своих системах. Ему очень хотелось, чтобы Эрайа оказалась в их числе…

Прикрыв глаза пальцами и прищурившись, Анмай рассматривал Ворота. Режуще-яркие синие линии составляли икосадэр, двадцатигранник. Его плоские грани то зияли чернотой, то вспыхивали переливавшимся бледно-радужным пламенем. Эти тягучие переливы не давали рассмотреть его непостижимое ядро, но два его выброса были отлично видны, — яркие, солнечно-белые. Оба потока казались живыми, — в них возникали утолщения, сгустки, вихри. Всё это двигалось с огромной скоростью. Они едва заметно нерегулярно пульсировали, струились, текли, изливая живительное тепло…

Вокруг двадцатигранного солнца вращался рой крохотных. Они совершали оборот всего за несколько минут, — это говорило об огромной массе самих Ворот. Вэру показалось, что Йалис-генераторы связаны с ними тонкими яркими нитями, но в этом он не был уверен, — от резкого света в его глазах дрожали слезы.

Анмай зажмурился, протер глаза, и вновь стал смотреть на проплывающие в небе миры. На них виднелись морщины гор, тончайшие нити рек. Когда очередной исполинский шар проплывал над головой, он чувствовал, что становится легче, — казалось, его тело само рвется в полет. Он пытался представить бесчисленные и странные разумные расы, населяющие их…

По его щекам текли слезы. Вокруг был мир его мечты, мир, в котором он всегда хотел жить, рай, представлявшийся ему в снах. Он увидел его, — пленником, лишенным любимой, но это только обостряло восприятие. Ему хотелось навсегда остаться здесь, — и он начал, наконец, понимать, какого рода выбор ему предлагают. И он уже не был уверен, что выберет…

Анмай смотрел вверх, пока не закружилась голова. Отведя взгляд и обернувшись, он заметил сидевшую рядом Аютию, — она смотрела на него с такой гордостью, словно сама создала весь этот мир.

— Понравилось? — наконец, спросила она.

Анмай приоткрыл рот, но не ответил, — у него не нашлось слов. Она улыбнулась.

— Я думаю, что пока тебе хватит. Давай спустимся к реке?

Он промолчал, сам понимая, что выглядит растерянным и обалдевшим. Она усмехнулась, гибко вскочив, и побежала. Её мокрые ноги беззвучно мелькали. Эта игра парня и девушки могла иметь только один исход. Но Анмай понял всё это уже на бегу.

Они скатились вниз, наполовину прыгая, наполовину ловко балансируя на осыпавшемся песке. Заросли оказались совсем не такими густыми, какими выглядели сверху, и через минуту они выбежали к реке. Аютия сразу бросилась в неё, вынырнув где-то у другого берега. Анмай затормозил уже у самой воды, на узкой поляне, окруженной с трех сторон спутанной зеленью, чтобы сбросить одежду, — а потом присоединился к девушке.

Вода оказалась неожиданно теплой. Аютия бултыхалась в ней, словно какая-то сумасшедшая рыба, — несмотря на все усилия, догнать её Вэру не смог, и в конце концов запыхался, что с ним случалось нечасто. Махнув рукой на девушку, он выбрался на берег и, обсыхая, сел на пятки в холодной траве, рассеяно подумав, что ещё никогда не встречал столь славного уголка. Торжественно-грозное небо Р`Лайх скрылось за массой сплетенных крон, и здесь, среди влажных ветвей, оказалось очень уютно. Из-под нависающих веток открывался мирный вид на реку и низкий левый берег. Аютия исчезла в зарослях, отжимая волосы, и Вэру охватил сонный, ленивый покой. Хотелось весь день просидеть здесь, глядя на плавно текущую воду…

Нагая Аютия изящно и бесшумно села перед ним, поджав ноги, и в прохладном полумраке Анмай кожей ощутил слабое тепло её тела. Её стянул озноб, и по напрягшимся мышцам под ней пробежала невольная дрожь.

Несколько минут они молчали, глядя друг на друга. Их глаза поблескивали, то встречаясь, то томно опускаясь. Анмай ощутил, как постепенно сжимается сердце, — Аютия была красива той окончательной, безупречной, почти нереальной красотой, которая кажется смертельно опасной… но от того, ещё более привлекательной. Кроме Хьютай, у него не было женщин, и сильнее всех прочих чувств его жгло любопытство, — ему нестерпимо хотелось узнать, как ещё это получается.

Анмай встряхнул волосами, словно всплыв из-под воды. Он был весь мокрый от пота, голова кружилась, и всё вокруг казалось ему нереальным, — кроме его собственного тела. Оно-то, как раз, ощущалось очень четко, — как и тело прижавшейся к нему Аютии. Она тоже едва дышала, переводя дух, вся мокрая, вжимая его в холодную траву, невыносимо жарко дыша в его правое ухо, но Вэру совершенно не хотелось шевелиться, — сейчас почти бездыханная Аютия растянулась на нем, а его босые ноги были скрещены на её узкой пояснице. Они жарко ныли, — от пальцев до самого зада, — но ощущение Вэру очень нравилось, и опускать ноги не хотелось. Сейчас он помнил лишь медленные, мягкие, как масло, движения их тел, гладкие, крепкие плечи Аютии под ладонями, и их рты, жадно прижимавшиеся друг к другу, — всё это время они целовались, как безумные, и Вэру, задыхаясь во мраке под упавшими на лицо волосами, уже не мог, да и не хотел ни о чем думать. Не хотелось этого и сейчас, — вообще ничего не хотелось, разве что по-прежнему удерживать напряженными туго сведенные, ноющие мускулы бедер. Он не представлял, сколько бы ещё лежал так, но он взмок, словно мышь, и, едва Аютия вывернулась из его объятий, вслед за ней забрался в теплую воду реки.

Он окунулся с головой, фыркнул, вынырнув, — и без удивления понял, что сил выбраться на берег нет. Аютия тоже туда не рвалась, — она прижалась спиной к его груди, откинула голову на плечо Вэру, упираясь пальцами босых ног в удобно подвернувшийся камень и млея в кольце его рук. Ладони Анмая бездумно скользили по её нагому телу, разминая тугие мускулы бедер и живота. Он зевал, полуспящий, смутно чувствуя, как их обтекает прохладная вода. Она несла разгоряченной коже неизъяснимое блаженство, — не такое, как Аютия, но всё же…