Девушка на качелях - Татьяна Тронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаза у отца стали белыми от ярости. Агния зажмурилась – кажется, грозы не миновать! О, как страшен гнев Зевса-громовержца…
Но стояла тишина.
Агния осторожно открыла глаза, но в кухне уже никого не было.
Агния подошла к дверям, прислушалась к тому, что творилось в глубине квартиры.
– …а ты еще жениться на ней собрался! – услышала Агния сварливый, раздраженный голос отца. – Да она всю душу из тебя вынет, если ей что не понравится! Ты ее характер еще не знаешь! Она меня в бараний рог согнула и тебя согнет, ты не думай!
– А вино нашли, Борис Николаевич? А то я сейчас сбегаю.
– Не надо никуда бегать, у меня в сейфе бутылка спрятана. Да ты меня не слушаешь, Григорий!..
Агния пожала плечами и отошла от дверей. Достала с полки баночки с приправами, сушеными травами и улыбнулась – вдруг вспомнила, как прочитала в одной поваренной книге, что какие травы символизируют.
Базилик – любовь.
Майоран – радует сердце.
Шалфей – изгоняет злых духов…
Эпилог. Восемь лет спустя– …Идем, Генрих, быстрее, – Калерия Ивановна дернула за поводок. Генрих еще раз с подозрительным, очень недовольным видом понюхал дерево, чихнул и затопал вслед за хозяйкой, оставляя на белом, чистом снегу следы от лап. В этот час сквер был почти пуст.
Впереди располагалась детская площадка – именно туда и стремилась сейчас Калерия Ивановна.
На площадке лепила снеговика девочка лет пяти, бойкая, шустрая, в розовом комбинезоне, ей помогал пожилой мужчина, очень благообразного вида, в шикарном черном пальто нараспашку, с непокрытой головой – сверкающая седина его волос спорила с белизной только что выпавшего снега.
– Маша, давай верхнюю часть… Где она? Да ты не дотянешься, дай я сам…
Генрих чихнул и остановился, с изумлением рассматривая готового снеговика.
– Ой, какая собачка… – с восторгом произнесла девочка. – Деда, смотри!
– Это Генрих, – приветливо произнесла Калерия Ивановна. – Его зовут Генрих!
Пожилой мужчина с интересом взглянул на Калерию Ивановну. Стянул с рук перчатки, отряхнул с них снег.
– Генрих! – с восторгом произнесла девочка и принялась неотвратимо надвигаться на пса. – Можно его погладить? Деда, я хочу его погладить!
– Можно, можно… Он не кусается! – благожелательно произнесла Калерия Ивановна. Генрих чихнул, подозрительно глядя на девочку. Но все-таки дал себя погладить, закатывая глаза от отвращения. Генрих был очень воспитанным мопсом.
– Ты какой хороший… Ты какой красивый! – с восторгом произнесла девочка. – Деда, купи мне такого.
– Сейчас, разбежалась! – желчно произнес мужчина. – А кто с ним гулять будет?
– Ты-ы-ы! – с простодушным удивлением ответила девочка. – Ну, и я. Вместе будем гулять.
– Маша, ну это несерьезно… – Мужчина принялся натягивать перчатки на руки. Краем глаза Калерия Ивановна успела заметить, что кольца на его безымянном пальце нет.
Это хорошо.
– Нам три года, – приветливо произнесла Калерия Ивановна, слегка дернув за поводок. – А тебе сколько?
– А мне пять с половиной, – ответила девочка, сев на колени перед Генрихом. – А что он ест?
– Он все у нас ест! – засмеялась Калерия Ивановна.
– Сейчас проверим, – деловито сказала девочка и достала из кармана конфету. Развернула. – Генрих, на!
Генрих понюхал конфету на ладошке девочки, чихнул с презрением, отвернулся.
– Не ест, – сказал мужчина. – Маша, собаки не любят конфеты.
– А я люблю. – Девочка хладнокровно запихнула конфету себе в рот.
– Маша, до обеда! – ужаснулся мужчина.
Маша с хохотом убежала на другой конец площадки.
– С характером! – улыбнулась Калерия Ивановна. Кажется, удавалось завязать разговор. Чем дальше, тем сильней ей нравился этот мужчина. Пожилой, но какой красавец… И как удачно, что у нее есть Генрих! Генрих – это отмычка ко всем сердцам. А что, как еще иначе женщине в возрасте найти себе спутника жизни… не через Интернет же?..
– Еще с каким характером! – усмехнулся мужчина. – Маша, не лежи на снегу!
– Внучка? – осторожно спросила Калерия Ивановна.
– Внучка.
– Родители, наверное, работают? – прощупывала ситуацию Калерия Ивановна. Она все-таки не хотела, чтобы ее спутник жизни был слишком загружен семейными делами.
– Отец – врач, мать – учительница… Маша, не лежи на снегу!!! – заорал мужчина так громко, что Генрих обескураженно чихнул и спрятался за Калерию Ивановну.
Маша захохотала, и не думая вставать.
Мужчина побежал к ней, потянул за руку. Девочка хохотала. Мужчина схватил ее, поднял на руки, встряхнул.
– Ты почему такая хулиганка, а? Ты почему меня не слушаешься? – грозно спросил он.
Но девочка деда не боялась – она прямо варежками, залепленными снегом, взяла его лицо в ладони, стала бодаться с ним лоб в лоб, продолжая хохотать.
– Деда, давай в салочки!
– Ох, делать мне нечего… – Мужчина звонко поцеловал внучку, поставил ее на землю. – Беги!
И побежал за ней.
Дед и внучка бегали вокруг засыпанной снегом песочницы, бросались снегом.
Генрих разочарованно чихнул и потянул Калерию Ивановну в сторону, прочь.
Словно почувствовал, что не будет этот пожилой благообразный господин знакомиться с его хозяйкой.
Потому что у него, у этого мужчины, уже есть своя хозяйка – эта самая Маша. Маша держит его сердце в своих варежках, залепленных снежными комьями, – и никому, никому, никому не отдаст…
