Волкодав - Мария Васильевна Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидев подошедшую кнесинку, он опустил лук и поклонился:
– Здравствуй, госпожа.
– Как твои раны? – первым долгом спросила она. – Заживают?
Он ответил:
– На мне быстро всё заживает, госпожа.
– Ты хорошо стреляешь, – похвалила правительница и потянулась к луку: – Покажи.
Это был могучий веннский лук, высотой до груди стоящему человеку, спряженный добрым мастером из можжевельника и берёзы, оклеенный сухожилиями и рогом и повитый сверху берёстой. Он был способен стрелять и в лютый мороз, и под дождём. Кнесинка взвесила его на ладони, потрогала вощёную кожаную тетиву, и тетива негромко загудела. Страшное оружие. Из таких вот и пробивают дубовую доску за двести шагов.
Девушка внимательно и с явным знанием дела осмотрела лук и не нашла нигде кнесова знамени. Всю воинскую справу Волкодав покупал сам, за свои деньги.
– Ничего в оружейной не берёшь, – заметила кнесинка. – Что так?
– Я не витязь, госпожа, – сказал он. – Я не должен зависеть от вождя.
Кнесинка посмотрела на его руки и спросила:
– Ни щитка, ни перчаток не носишь… Не боишься пораниться?
Неловко спущенная тетива в самом деле могла покалечить. Волкодав сказал:
– В моём деле загодя не изготовишься, госпожа.
Елень Глуздовна попробовала натянуть лук и едва сдвинула тетиву. Чтобы удержать её, как полагалось, возле правого уха, требовалось усилие, равное весу взрослого человека.
Она немного вымученно улыбнулась и спросила:
– А ножи метать умеешь?
Волкодав кивнул:
– Умею, госпожа.
– Покажи.
Венн вытащил из ножен тяжёлый боевой нож и наотмашь, не целясь, запустил им в деревянный столб, сплошь разлохмаченный прежними бросками упражнявшихся. Нож слетел с ладони, перевернулся и засел, войдя в дерево на два вершка. Волкодав сходил за ним и пришёл назад, пряча клинок на место. Кнесинка задумчиво наблюдала за ним.
– Я не хочу, чтобы ты ссорился с Лучезаром, – сказала она погодя.
Волкодав ответил:
– Я не ссорюсь с твоим братом, госпожа.
Она неожиданно попросила:
– Научи меня владеть оружием, Волкодав.
Он подумал и осторожно поинтересовался:
– Прости, госпожа, но ты ведь выросла при дружине. Как вышло, что ты оружию не обучена?
Елень Глуздовна ничего ему не ответила. Только почему-то покраснела, повернулась и молча ушла. Выбрав время, Волкодав в тот же день расспросил Правого. Боярин строго посмотрел на него: что ещё за любопытство? – но затем, видно, рассудил, что телохранитель навряд ли спрашивал ради пустой забавы. И поведал венну, что мать кнесинки была знаменитой воительницей: государь Глузд поначалу состоял у неё простым воеводой. Она погибла в бою с морскими сегванами, и Глузд, оставшийся растить несмышлёную дочку, поклялся, что не допустит для неё такой же судьбы.
– Кнес её сам не учил и нам заповедал, – предупредил он Волкодава.
Тот кивнул:
– Спасибо за науку, боярин…
Ворчливый Крут отдал ему в учение двоих отроков, Лихослава и Лихобора. Благо им, по сугубой незнатности их рода, Посвящение в витязи предстояло вовсе не обязательно. Близнецов так и прозывали: братья Лихие. Славные парни дружно недолюбливали Лучезара, а посему особенность новой службы пришлась им как раз по вкусу. Это ж надо – никто из дружины был им теперь не указ! Даже бояре!
– Только я, – сказал Волкодав, и ребятам не захотелось с ним спорить. Он же добавил: – И кнесинка, но только в том, что охранных дел не касается.
Гораздо трудней показалась братьям другая наука: обращать внимание лишь на то, что могло как-то коснуться госпожи, пропуская мимо ушей ехидные замечания и даже прямые обиды, обращённые на них самих.
Каждое утро добрый Серко приносил Волкодава в крепость, и венн спускал с отроков по сорок потов. Сперва они слегка дичились его, но потом привыкли, зауважали и даже порассказали ему немало занятного. Почему-то он испытал немалое облегчение, узнав, что Лучезар вовсе не был кнесинке братом, ни родным, ни двухродным. Её прабабушка доводилась его прадеду сватьей. Лучезар, правда, при каждом удобном случае именовал кнесинку сестрой, зато она его братом – никогда. А ещё была у молодого боярина одна странность. Временами он запирался у себя и не показывался целые сутки, а то и двое. При этом Лучезар отговаривался нездоровьем, но скорее всего именно отговаривался: телесной крепости в нём было на троих.
Когда близнецы упомянули об этих странных отлучках, что-то сдвинулось в памяти Волкодава, точно струна самострела, насторожённого у звериной тропы. Он сразу вспомнил походку Левого, так не понравившуюся ему в день покушения, и спросил:
– А не бывает ли боярин, перед тем как запираться, раздражителен и зол?
Братья переглянулись и разом кивнули льняными вихрастыми головами:
– Ещё как бывает!..
Тогда Волкодав крепко заподозрил, что Левый был приверженцем серых кристаллов, дарующих блаженство, дивные сны наяву… и шаркающую походку после пробуждения. Он ещё в Самоцветных горах насмотрелся на любителей сладкой отравы. И знал, что она в конце концов творила с людьми. Он не стал ничего говорить отрокам и так же подробно расспросил их обо всех остальных обитателях крепости, до самого последнего конюха и раба. Справный телохранитель должен знать всё. И про молодую чернавку, сошедшуюся с витязем, и про обиженного слугу, быть может, затаившего зло. И про то, в каких местах кнесинка любит собирать грибы. И про боярина, который, того гляди, совсем станет рабом серого порошка – а значит, и людей, его доставляющих…
По вечерам Ниилит лечила его своим волшебством, и через какое-то время он с радостным удивлением обнаружил, что перестал кашлять.
* * *
Очень скоро Хозяйка Судеб вновь столкнула их с Лучезаром лбами.
Как-то утром, стоя на заднем дворе крома, Волкодав объяснял братьям Лихим мудрёное искусство внезапного боя: стоял, стоял человек безмятежно… и вдруг взрывается вихрем сокрушительных и мгновенных ударов. Видеть подобное отрокам раньше почти не приходилось. Волкодав знал, что в дружинах таким боем гнушались. Братья Лихие тоже сперва морщили носы, потом перестали. Удел витязя – честные битвы грудь на грудь да гордые поединки. Телохранитель – дело иное. Ему лишь бы соблюсти того, кого взялся охранять, живым и во здравии. А честь и славу пусть добывают другие…
Мыш, сидевший на плече у Волкодава, вдруг забеспокоился и зашипел. Венн оглянулся и увидел шедшего к ним Лучезара. За молодым боярином следовало двое мужчин, которых он сейчас же узнал, а узнав – насторожился. Один был тот черноволосый воин жрецов; похоже, они и впрямь выгнали неудачника. Вышелушили, как рака, из полосатой брони. А второй… второй был его тогдашний противник-сольвенн.
– Вот
